Потомокъ. Князь мертвецов

– Позвольте, ваша светлость, представить моих гостей: Моисей Карпас, представляет «Общество каменноугольных и железных рудников Юга России», а также товарищество Брянских металлургических заводов, и господин Гунькин…

– Секретарь акционерного общества Путиловских заводов, – все тот же высокомерно-приказчицкий голос вмешался надменно и одновременно – торопливо.

Митя мог поклясться, что фамилию свою господин Гунькин не любит.

– Прибыл специально из Санкт-Петербурга по поручению правления, – и господин Гунькин с прорезавшимся недовольством добавил: – Неделю то поездами, то в коляске! А у меня в секретариате, к вашему сведению, дела, господа!

– Мы ценим стремление правления Путиловских заводов способствовать решению непростой ситуации! Со своей стороны, также стремимся сделать все возможное… – Новый собеседник едва заметно картавил, но, когда начинал частить, картавость слышалась сильнее, а голос становился невнятнее. – Ваша светлость, речь пойдет о пропавшем после варяжского набега железе.

Митя прикусил губу, чтобы не заорать. Железо! Гости – он еще сомневался, подслушивать или нет, и не стал бы, не разозли его старый портной, – приехали ради того самого железа!

«Великие Предки, отныне я буду подслушивать и подглядывать все, что только можно, везде и всегда!»

– Железо, которое варяги успели вынести со складов в Екатеринославе, а также со склада у села Каменское… – продолжал картавый.

– Погодите, господин Карпас, я лучше объясню! Все дело в паровозах, ваша светлость, – безапелляционно вмешался Гунькин. – Путиловские заводы расширяются – мы начинаем делать паровозы! Что, как вы понимаете, без железа решительно невозможно! Давние деловые отношения с синдикатом Брянских и Варшавских сталелитейных заводов подвигли нас передать заказ им… – Некая царственность в голосе Гунькина заставляла думать, что передавал он лично, собственными руками. – Нас заверили, что никакие обстоятельства не помешают выполнить наш заказ. А теперь железа нет! – Невозмутимость слетела с него в один миг, голос сорвался почти на визг. – Мы, изволите ли видеть, в ближайшее время обязаны выпускать не менее восьми четырехосных паровозов системы «Кампаунд» в месяц…

– А мы, соответственно, обязаны поставить питерским заводам соответствующее количество железа, – подхватил Карпас. – И вот… все обязательства срываются!

– И что же вы хотите от меня, господа? – отозвался Урусов. – Поиски ведутся непрерывно…

– Не сочтите за обиду, ваша светлость… так ли уж непрерывно? – В голосе Гунькина появились неожиданно склочные нотки. – Варяги, насколько мне известно, захвачены, а железо так и не найдено!

– Правильно ли я вас понимаю, сударь… Вы полагаете, что Департамент полиции ваше железо… присвоил? – Голос Урусова был мягок и опасен, как пушистая лапа его любимой рыси.

«Да что ж сразу – присвоил? – искренне обиделся Митя. – А как же “Уложение о воинской добыче”»? Что с боя взято – то свято!» Хотя случись в данных обстоятельствах судебное разбирательство – кому принадлежит взятое с варяжского пародраккара железо – оно бы тянулось годами! А господа заводчики спешат. Митя почувствовал, как губы неудержимо растягиваются в улыбке. Как удачно он нынче сюда зашел! А задержался еще удачнее!

– Как можно, ваше светлость! – переполошился Гунькин – почти искренне. Не будь у Мити опыта питерских гостиных, фальшивая нотка могла и проскользнуть мимо ушей. – Все волнение мое… Однако я уполномоченный секретарь и обязан отчетом правлению… Как человек служащий, вы должны меня понять…

– Я, господин Гунькин, служу царю, отечеству и роду, а не частному капиталу. Извольте не сравнивать! – сухо отрезал Урусов. – Было сделано все возможное. По приказу господина Меркулова, главы губернского Департамента полиции, прочесан маршрут, по которому двигались варяжские пародраккары и пешие отряды. Осмотрены места нападения, опрошены свидетели, и, наконец, мы неоднократно допрашивали пленных. Те рассказали, что командовавший набегом ярл велел верным людям увести и спрятать драккар с уже захваченным железом. Куда – они не знают.

– А сам ярл? – явно волнуясь, а оттого все больше картавя, вмешался Карпас.

– Зарублен при попытке варягов захватить женскую гимназию.

– Экие у вас тут страсти! – хмыкнул Гунькин.

– Вы правы, господин секретарь правления. – В голосе Урусова звучала насмешка. – Страсти у нас тут действительно нешуточные. Увы, с момента набега минуло больше месяца, а сведений никаких. Два дня назад его высокоблагородие начальник Департамента приказал прекратить поиски, в связи с малыми шансами что-либо обнаружить. Если появятся новые сведения, мы вас оповестим. – Судя по звукам, Урусов попытался подняться.

– Я не затем сюда приехал, чтоб мне сказали, что ничего сделать нельзя! – возмущенно выпалил Гунькин. – Если железо не найдется и мы не получим его вовремя, правительственный заказ на паровозы уйдет в Коломну или в Сормово! Деловые интересы и репутация Путиловского общества пострадают изрядно, а следовательно, мы не можем этого позволить. Ежели вы, господа, не способны выполнить свои обязательства, я имею полномочия встретиться с представителем бельгийских заводов «Шодуар» и «Коккерель». Для Путиловского общества договор с ними мало выгоден: их железо несколько… изрядно дороже. Да и в качестве мы пока не имели возможности убедиться. Но выбора у нас нет и… полагаю, выплаченная вами неустойка скомпенсирует наши потери, не так ли? – В голосе Гунькина была откровенная угроза.

«К бельгийцам? И доход уйдет Лаппо-Данилевским? Да ни за что!» – возмутился за дверью Митя.

– Тише, сударь, не стоит так волноваться, ведь еще ничего не потеряно! – вмешался Карпас. – Ваша светлость! Вы патриот империи, как любой Кровный… – Вместо претензий, отчетливо звучащих в голосе Гунькина, его голос был полон просительной вкрадчивости. – Но смею думать, вы и патриот губернии тоже! Разве можете вы допустить, чтоб заказ ушел иностранцам?

– Видал я вчера бельгийского управляющего, – проворчал старый Альшванг. – Рожа довольная, как у кота, что целую куру стащил!

– Мы не успеем провести плавку, достаточно значительную, чтобы удовлетворить срочные нужды Петербурга, – продолжал Карпас. – Вынуждены будем вернуть задаток и выплатить неустойку столь масштабную, что само существование наших заводов в Екатеринославе встанет под угрозу, в то время как не пострадавшие в недавней бойне бельгийцы окажутся в выигрыше.

– Никто с вашими заводами дела иметь не будет, если их в любой момент ограбить могут! – отрезал Гунькин.

– И останется в губернии один лишь иностранный капитал, доходы которого, как вы сами знаете, в изрядной степени уходят за границу, да и развитию губернии весьма мало способствуют. Ваша светлость, господа Альшванги полагают вас лучшим сыскарем губернии…

– Нюхом его благородие чует! – проскрипел старый портной.

«Конечно, нюхом, он же Симарглыч!» – с неожиданным для самого себя раздражением подумал Митя.

– Потому мы, со всем уважением, хотели просить вас… – подхватил Карпас. – Взяться за специальный розыск… в надежде, что вы спасете репутацию молодой отечественной промышленности.

А у этого господина есть чему поучиться: надо же, как завернул! И сам выглядит борцом за интересы отечества, и Урусов не будет чувствовать, что какие-то купчики его, кровного Симарглыча, нанимают.