Потому что я – отец
Шрифт:
Через четыре фингала сын наконец вломил обидчику – поверженный враг стал приятелем, даже однажды в гости зашёл. Всё это время жена упрямо встречалась с родителями пострадавших одноклассников, отцом хулигана, классным руководителем, директором и даже инспектором по делам несовершеннолетних. Когда эпопея закончилась, придурка приструнили, жена поучительным тоном щебетала, что слово может быть сильнее кулака. Я дал ей вдоволь наговориться, позвал крепыша, игравшего в соседней комнате в приставку. Попросил его показать торс и бицепсы. Подросток по возрасту хвастался телом юноши. У него воля мужчины. Пока жена воевала со смирением других
Жена улыбнулась, мы обнялись втроём. Я засмотрелся на любимую женщину. Наступила бы ночь поскорее.
Та ночь прошла бурно. Ну или по-настоящему бурными выдались двадцать минут, их сменил глубокий, восстанавливающий силы сон. Следующим субботним утром тело оставалось расслабленным и предвкушало безделье первой половины дня. Но пришёл чемпион и потребовал утренний кросс. Я хотел в знак победы предложить первый выходной за четыре месяца, но, видя решительность пацана, не смог смалодушничать. Мы побежали в дождь.
Мне ещё предстояло увидеть, каков он в драке. Более того, настанет день, и он меня спасёт. Но пока самое главное: себя и мать защитить сможет.
Хорошо помню ту субботу. Обычная, с хмурым небом и ноющей рукой.
Жена зарылась в ноутбуке, что-то надо доделать по работе. Сын суетится. Куда-то собирается. Допытывается, планирую ли я быть дома в ближайшее время. Делаю вид, что ничего не подозреваю, но без труда замечаю его нетерпение.
Включаю «Матч ТВ», вполглаза смотрю футбол, параллельно собираю новый шкаф из «Икеи». Наконец молодой человек возвращается. Ещё больше заведён. В глазах блеск, как у фокусника, подводящего публику к кульминации вечера.
– Мама, папа, одевайтесь.
– Зачем?
– Надо на секунду выйти на улицу.
Жена не возражает, тут же накидывает кофту. Готова через минуту. Значит, она в курсе представления и полностью поддерживает. В последнее время они редко демонстрируют такое единодушие.
– Может, через час?
– Папа, шкаф подождёт.
Не спешу, выпиваю стакан воды и, замыкая процессию, выхожу из подъезда. Метров через пятьдесят сын останавливается. Глубоко вздыхает и смущённо улыбается, как неумелый оратор, когда подходит очередь говорить тост.
– Пап. Подарочную ленточку ты бы не оценил. Яркие цвета тоже не любишь. Поэтому… В общем, этот чёрный друг – твой.
– Чё?
– Машина. Вот эта. Тебе.
Новенький «Фольксваген-Гольф» блестит, как туфли моего отца в любую погоду, – броско и самодовольно.
– Ты шутишь?
– Нет. Хоть ты и не говорил, но тебе же не нравится, что я частенько беру «Фокус» покататься. Оставь его мне.
– Откуда деньги?
– Призовые за проект. Я же обещал, что танцульки себя окупят.
Хотелось спросить с театральной интонацией, неужели молодёжи больше не на что потратиться. Но вовремя успел заткнуться. К горлу подступил ком. Провалиться бы под землю.
– Папа, что-то не так?
Обнимаю крепко, зажмуриваю глаза. Не помогает. Перестаю бороться со слезами. Ослабляю хватку, отстраняюсь, но не выпускаю его. Сжимаю за предплечья и не в силах
что-то сказать смотрю в упор долго, надеясь, что этот взгляд что-то ему объяснит без слов.– Ты… Прости… Я потрясён.
Жена смотрит в сторону, тоже глаза на мокром месте.
– Спасибо тебе. Я недостоин такого подарка.
Ещё неделю я предавался воспоминаниям. Так могло продолжаться тысячи лет; наконец написал в мессенджере: «Приезжай завтра вечером. Есть важный разговор». Телефон завибрировал через десять минут: «Ок».
Одним сообщением я сжёг мосты, спалил флот и уничтожил всё, что могло помочь отступлению. Этот вечер мы никогда не забудем.
Он предупредил, будет в восемь. В нашем распоряжении достаточно времени, жена работала допоздна. Я неспешно приготовил ужин. Достал бутылку на всякий случай хотя, конечно, сын за рулём. Последний час перед его приходом неподвижно просидел за столом. Страшно.
Наконец он пришёл. Опоздал на пятнадцать минут…
– Ох ни хрена себе, какая здоровенная…
– Это карп.
– Ты всё-таки сходил на рыбалку… Рад за тебя.
– Нет, в магазине купил. Аккуратно, не торопись. Костей хватает.
Он набросился на еду, слушал невнимательно, а я ждал подходящего момента.
– Отец, если ты долго меня расспрашиваешь о танцах, значит, точно хочешь поговорить о чём-то другом.
– Ты прав, есть что обсудить.
– Мама опять попросила мозги мне промыть? Мало времени дома провожу, как-то не так с ней разговариваю?
– У вас с мамой, конечно, сейчас не лучший период, но я не об этом.
– Тогда что случилось?
– Такие разговоры начинать сложно.
– Непривычно видеть тебя нерешительным.
– С решительностью всё хорошо. Вот видишь, осмелился же поговорить. Больше тянуть нельзя. Собраться бы с мыслями раньше.
– Давай. Не уверен, что порадуешь, но, похоже, этого не избежать.
– Ты, наверное, догадывался о чём-то, но лучше ты услышишь это от меня.
– Так…
– Ладно, хватит юлить. В общем, дорогой, я всегда хотел и старался быть лучшим отцом. Я рядом с первого дня твоей жизни, даже раньше, когда мать вынашивала тебя…
– И…
– Но я не твой отец.
– Что?
– …
– Но как? Тебе мама изменила?
– Нет, всё гораздо сложнее. Дело в том…
– Подожди. На сегодня, пожалуй, хватит… Так… А мама?
– Вы родные.
– Понятно…
– Прости, что скрывал, я…
– Не извиняйся. Надо подумать над всем этим. Может быть, мне стоит сказать, что для меня ты настоящий отец. Но извини, не могу. Я не могу, слышишь? Надо всё это переварить. Не подходи!
– Э-эх… Ты самый любимый. Биология меня не волнует.
– Но её нельзя отрицать. Я живу чужой жизнью… Стоп. Давай остановимся. Не хочу говорить. Продолжим в другой раз.
– Самое главное…
– Это не важно. Всё. Я ушёл. Поговорим потом.
Он начал собираться. Я попытался его остановить – пацан посмотрел на меня новым взглядом. Глаза волка. Так выглядит независимость.
Я отступил. Сел за стол. Щёлкнул дверной замок, наступила тишина. Сын проигнорировал звонок и сообщение. Я сидел и монотонно стучал пальцами по столу.
Наш разговор не окончен. И не известно, как всё сложится дальше. Но мне стало легче. У нас больше нет тайн. Двадцать лет я тащил тяжеленный рюкзак за спиной, в этот вечер повесил его на плечи молодого.