Потрошитель

— Пожалуйста, отпустите меня! — это была первая фраза, произнесенная за все время, что она провела на столе чудес.

И она вызвала лишь очередную порцию гогота и улюлюканья.

Толчок, и снова толчок, предмет в её дырках, что только заполнял её, принялся двигаться с ненормальной скоростью. Больше не в силах терпеть этого Нарико орала как скотина на бойне. Но стоило ей только открыть рот, как две пары рук разинули её челюсть и что-то засунули в него, не позволяя сомкнуть зубы. В этот же момент в её еще не тронутый рот засунули толстый, провонявший потом член.

Слезы застелили пеленой. Сопротивление окончено. Хоровод из масок не прекращался, наоборот, он смыкался кольцом вокруг стола, сменяясь одним за другим. Для них Нарико была звездой, к которой так неустанно тянулись потерянные частицы метеоритов. Они хотели оставить также на ней свой след.

Тело, пронзенное со всех сторон, будто дичь, зажаренная над костром. Нарико снова теряла сознание, она не знала, сколько провела в отключке, но пробуждение оказалось не менее приятным.

Холодное лезвие из острых когтей прошлось по её спине, сдирая нежную кожу. Член покинул её рот, и она тут же выплюнула сперму, упав в неё лицом. Она скребла ногтями по металлу, пыталась вырвать конечности из пут, но когти не останавливали свою работу, выводя кровавые узоры на живом девственно-белом холсте. Они дошли до копчика и резко вонзились в мягкую плоть под истошный вопль и возбужденные одобряющие возгласы.

— Убей её! Убей!

— Сдери с неё кожу!

Перед глазами Нарико вновь сплыла чистая, убранная комната, мужчина, сидящий за столом, кричащий на копошащуюся женщину рядом с ним, и их голоса, одновременно отдалённые и близкие.

— Зачем ты вообще её рожала! Я не обязан кормить эту суку!

«Я что-то снова сделала не так? Поэтому на меня рассердились?» — промелькнула наивная мысль где-то на задворках сознания. — «Но разве Мастер желал не этого?»

Когти, оторвав кусок кожи со спины девушки, покинули поле развлечения. Тело, бившееся в конвульсиях, резко обездвижилось. Женщина в маске кошки подошла к окровавленному некогда нежному белёному телу, что лежало сейчас в луже крови и спермы, и, подвигав дилдо в её анусе, словно проверяя жива ли еще их кукла, обескураженным скучающим тоном вынесла вердикт:

— Кажется, сломалась наша игрушка.

В руке её был бокал с алой жидкостью, она вытянула руку над истерзанным телом и перевернула его. Содержимое ударило по развороченной спине, представляющей собой кровавую массу, и тело ни то живое, ни то мертвое вновь забилось в конвульсиях. Нарико вопила, скребла поломанными ногтями, до крови кусала изорванную зубами губу, спину жгло адским пламенем, словно ее облили бензином и швырнули в огонь.

Но гости пира были рады: игрушка еще жива.

Едва разлепив свинцовые липкие веки, в глаза Нарико вновь ударил искусственный свет. Она потеряла сознание? Они оставили её, или же боль просто приелась и она больше не чувствовала её? Она не знала ответа на этот вопрос. Все, что она ощущала сейчас – безмолвная тишина, не предвещающая ничего хорошего.

Жутко хотелось пить, во рту все пересохло, а где-то в горле еще ощущался комок спермы. Нарико открыла рот, попытавшись позвать на помощь. Но разве в аду следует ждать спасения? Её дрожащие искусанные губы шевелились, а из горла вырывался сдавленный хрип со словами:

— Мастер праздником велит,

И кровь в висках уже бурлит.

Мастер вино разольет,

И тот час пойдет чья-то кровь.

Солнца за горизонтом умрет,

И чья-то смерть вновь придет…

Нужно просто петь, и тогда все невзгоды пройдут. Но донесся цокот каблуков. Две женщины в бандажах, в чьих руках покоились корзинки, склонились над ней.

К столу чудес подошел мужчина в красном зализанном набок парике, маска крота в очах девушки искажалась в померкнувших красках, видела она лишь горящие адским пламенем глаза и искаженный смеющийся рот.

— Добрый вечер, — с выраженным акцентом, кажется, французским извергнул он фразу и своей клыкастой пасти. — Кажется, юная леди соскучилась. Приготовления к представлению немного затянулись. Но не волнуйтесь, сейчас мы это исправим.

Тело Нарико уже дрожало, она понимала, что впереди её ждут страдания только хуже. И смерть не желала спасать её. Женщины в искажающихся ехидными улыбками масках открыли корзины и перевернули их содержимое на девушку, чьи глаза наполнились отчаянным ужасом.

— Нееет! — разнесся истошный вопль.

Десятки маленьких змей упали на обнаженной тело, тут же начав рыскать по нему. Она дергалась в конвульсиях, пытаясь сломать металлические путы. Змеи лианой обвивали её тело, они были везде: на шее, ногах, руках, груди, бедрах, а одна тварь пыталась заползти в рот. Они душили, они кусали, они лизали, но не убивали.

По залу вновь разнеслось удовлетворённое ржание, круг масок вновь сужался вокруг стола, будто огромный питон, желающий нанести последний смертельный удар.

Нарико потеряла сознание.

— Вставай! — рявкнул противно-скрипучий голос.

Нарико не успела опомниться, как её скинули со стола, словно ненужную вещь. Она упала на четвереньки, пытаясь понять, что происходит, её руки сковали новые цепи, которые тут же зафиксировали к ошейнику, что сковывал хрупкую шею своими путами. Её потянули, словно дворняжку за поводок, заставив подняться на дрожащих ватных ногах, и протолкнули вперед.

— Иди!

Девушка старалась идти ровно, но то и дело ноги подводили её, норовясь свалить блондинку на пол. Она не могла понять, что происходит, и озиралась вокруг, но зрение еще не пришло в норму. Её вывели из помещения и толкнули к лестнице. Она стерла остатки туши грязными руками, прищурившись, разглядела дубовую красную дверь с выбитым быком по середине. Девушки в кожаных ремнях открыли дверь, и Нарико буквально втолкнули в помещение….

Её окутал искусственный красный свет и всеобщее улюлюканье людей в масках. Их были десятки, нет, почти сотня. Неведомый зал напоминал Колизей с аренной внизу, запятнанной кровавыми пятнами и чьими-то кусками плоти. Нарико заставили спускаться вниз по лестнице, несмотря на тщетное сопротивление. Она хотела сбежать, но кто-то схватил её за белоснежные локоны и потянул вниз, чуть ли не таща девушку вдоль крутой лестницы. Жуткий гомон и гвалт заполнили все пространство. Кругом кружили люди в масках, они дергали руками, словно обезумившие, выкрикивая ругательства и угрозы.

И без того изувеченное тело швырнули на арену, Нарико рухнула ничком, опершись о дрожащие руки.

— Мастер! Мастер! Мастер! – скандировали патетично голоса.

Нарико встрепенулась, она сию же минуту перевалилась на колени, приняв сидячее положение и приложив скованные цепями руки ко лбу, попыталась разглядеть, где же Мастер. Вот он. Величественной грациозной походкой пришел повелитель бала. Он, словно ленивый кот, подошел к балюстраде своей ложи, что находилась между двух крутых лестниц, по одной из которых спустили девушку, и, подняв руку, облаченную в кожаную перчатку, вверх, сделал снисходительный жест приветствия.

Его плечи венчала черная мантия, на застёжках которой мерцал медальон в виде красного облака на такой же иссиня-черной рубашке. На гостей смотрела насыщено-бордовая маска с черными прорезями в виде сощурившихся глазах, а вместо рта зияла открытое скалящееся отверстие. Он вознес руки вверх и пафосно провозгласил:

— Добро пожаловать на Бал Мастера, друзья мои!

— Мастер…почему… — скуля, взмолилась Нарико.

— Сегодня должен был состояться поединок между Чаки и Разбойником. Но, — бархатный голос звучал надменно и торжественно, — ввиду непредвиденных обстоятельств сегодня я предлагаю змеям разорвать в клочья эту порочную душу! Не волнуйтесь, ваши ставки будут перенесены на следующий поединок!