Потрясающий мужчина

— Все великолепно. Когда приедем к вам в гости на Пасху, я отдам тебе долг, папа.

В хорошем настроении я прошлась по магазинам, расположенным поблизости от моей работы. Во время прогулки я присматривала себе в витринах подходящее зимнее пальто — как раз началась зимняя распродажа. И неожиданно я услышала за спиной знакомый голос:

— Мерседес, ты позаботилась о новом подарке из-за границы, который я привезу своей жене? Когда я подарил ей твой шелковый платок, она, несмотря на адские боли, улыбнулась.

Мерседес? В отражении в витрине я увидела две металлические дуги и прическу а-ля Мирей Матье. Она меня не заметила.

— У меня дома есть духи, «Шанель № 5». Есть еще один платок от Диора, пудреница от Герлена — можешь выбрать то, что найдешь нужным. Еще есть купальное полотенце от Ива Сен-Лорана.

— У тебя дома? В десять я должен быть на вокзале, а до этого ты еще хотела пригласить меня поужинать.

— Я думала, ты сможешь переночевать у меня, — голос Мерседес звучал очень робко.

— Завтра в девять утра мне нужно отвезти жену к врачу, — ответил мужчина.

— Мы могли бы перед ужином зайти ко мне совсем ненадолго, хоть на полчасика.

— Я голоден, — отрезал мужчина.

Они пошли дальше. Я посмотрела им вслед.

Оба стояли у светофора. Мужчина засунул обе руки в карманы пальто. Ничто не намекало на то, что он знаком с Мерседес. Это был жилец из четвертого номера! Тот самый, с обручальным кольцом.

Меня так распирало от волнения и любопытства, что я побежала назад в отель, чтобы поговорить с Руфусом. Тот был еще на месте.

— Ты знаешь мужчину из четвертой комнаты? Я думаю, что это несравненный воздыхатель сестры моего парня!

— Тогда ты о нем знаешь больше, чем я.

— Он часто останавливается здесь?

Руфус полистал в большой конторской книге.

— Вот все, что я знаю о нем: он приезжает раз в месяц, живет всегда в самой дешевой комнате, а счет просит дать как за самую дорогую. Он работает на одну фирму здесь неподалеку, которая возмещает ему расходы на гостиницу.

— Правда?

— Больше я о нем ничего не знаю.

Собственно, этого мне вполне достаточно.

— Тогда до завтра, — мне надо срочно рассказать все Бенедикту.

— Если у тебя найдется еще минуточка, я хотел бы представить тебе господина Хеддериха, он как раз пришел. — Руфус крикнул в сторону перегородки. — Господин Хеддерих!

Никогда бы не подумала, что у господина Хеддериха простата. У него было красное, здоровое на вид лицо, и от него пахло пивом. Он крепко пожал мне руку, сказал, что рад познакомиться с новой горничной. Я здорово разгружу его больную жену.

— У меня есть для вас сюрприз, — сказал он многозначительно и отправился за свою перегородку.

Оттуда он вытащил стул, сиденье которого было обтянуто синтетической пленкой цвета детской неожиданности. Когда-то это был красивый стул, пока господин Хеддерих не приложил к нему руки.

— Отлично вы его восстановили, — похвалил Руфус.

— Если бы вы были так добры и отнесли стул наверх… — попросил господин Хеддерих. — У меня больные ноги, «никотиновая гангрена».

— Куда?

— Где одного не хватает.

Я вопросительно посмотрела на Руфуса. Откуда мне знать, где на этой барахолке не хватает стула?

— Это терпит до завтра, — успокоил меня Руфус. — Оставь его пока здесь.

— А куда девать его завтра?

— Просто поставь куда-нибудь, где есть место, — посоветовал Руфус.

Я покорно ответила:

— Собственно, я могла бы и сама догадаться.

— О чем? — не понял Руфус.

— Здесь все так практично: и мебель, и мужчины — все.

— Да, вот что я еще вспомнил о мужчине из четвертого номера, — сказал Руфус. — За завтраком он всегда берет с собой в дорогу две булочки и пару яиц.

Бенедикт был готов поверить самое большее половине моих рассказов о Мерседес и ее ненаглядном. Только не мог сказать, какой именно.

46

На следующее утро я опоздала на четверть часа, потому что Бенедикт проспал.

В холле гостиницы стоял Руфус с женщиной, выглядевшей вполне светской дамой, блондинкой лет сорока, с безукоризненной укладкой. Она произнесла громко и раздраженно:

— Выкини ее вон, если она такая ненадежная.

— А вот и она, — с облегчением сказал Руфус и подозвал меня к себе. Я испугалась. Это, очевидно, была хозяйка. На ней был синий национальный костюм с зеленой кокеткой и зеленой вышивкой на лацканах. Скромно и очень дорого. Недавно в телевизионном показе мод я видела похожий костюм, и ведущая прокомментировала: «Этот наряд — ультимативный ответ на вопрос, что надевают аристократы на охоту».

— Виола, это наша хозяйка, госпожа Шнаппензип, — сказал Руфус мне, а потом ей: — Бербель, это госпожа Фабер.

О, он, оказывается, с ней на «ты».

— Приветствую вас, — сказала начальница и пожала мне руку. — Вы довольны?

Я ошарашенно произнесла:

— Да, спасибо. — И тоже сказала ей: — Приветствую вас. — А потом прибавила: — А вы довольны? — Затем вдруг начала оправдываться: — Я очень сожалею, что опоздала, я пропустила свой автобус, но завтра…

— Да-да, — перебила она меня, — господин Бергер вами очень доволен.

С облегчением и как можно более незаметно я сняла свое пальто. Хоть бы она не заметила, какое оно поношенное, особенно на карманах! К сожалению, на мне сегодня был черный свитер. Надеюсь, она в состоянии отличить чистый черный свитер от грязного. Очевидно, это было ей под силу, потому что она сказала чрезвычайно приветливо:

— Я слышала, вы дизайнер по интерьеру. С радостью бы освоила эту профессию. Знаете ли, этот отель ни в коей мере не отвечает моему вкусу. Здесь не хватает… — в поисках подходящего слова она щелкнула пальцами, — некоего флера, — на пальце у нее был огромный перстень с изумрудом, обрамленный бриллиантами.