Потусторонний. Книга 1

Второй охранник мазнул по мне взглядом, определённо сразу считав степень моей опасности и осторожно постучал, а затем почти сразу же отворил дверь передо мною.

— Меня зовут Ирина, если вам что-нибудь потребуется — зовите, — шепнула мне напоследок распорядительница, обдав запахом духов, и также грациозно двинулась через зал обратно. Если бы эту ночь я не провёл с Елизаветой, то, клянусь, пустил бы слюну, несмотря на всю подготовку.

Однако Феоклистов хорош. Хороший дядька после плохиша-мажора — контраст подобающий.

Сам Феоклистов сидел за столом, но едва я вошёл, как поднялся с радушной улыбкой:

— Илья! Очень рад. Очень рад, пожалуйста, присаживайтесь.

Мы пожали друг другу руки. Ладонь у него была сухая, уверенная. Прямо положительный персонаж вырисовывается. Как у него такой ублюдочный сынок воспитался? От осинки апельсинки, знаете ли, не очень то и родятся.

— Очень рекомендую зразы из лосятины, — посоветовал он, указав на меню. — Будете ли что-нибудь пить? Сидр? Медовуха? Может быть, крымского вина?

— Чаю бы мне, зелёного. Хорошего.

— О. Неожиданный выбор для человека вашего возраста. У меня есть кое-что из империи Чжунго. Брал себе, но если вы ценитель, то буду рад.

Он покачал головой в немом восхищении:

— Выбирать чай в вашем возрасте это действительно достойно похвалы. Молодость горит страстями и ищет нового, стараясь при этом найти свою прочность в злачных увлечениях. А вы берёте чай.

— Мама говорила я особенный.

Феоклистов нахмурился:

— Я думал вы из приюта…

— Это был искромётная шутка, — ответил ему я. Хватит уже показывать мне шоу, Валерий Романович. — Зразы и правда звучат изумительно. Беру.

Хозяин заведения широко улыбнулся, и тут же отворилась дверь, в кабинку скользнула Ирина. Слушая заказ, она стояла так близко ко мне, что едва не касалась. Это как-то даже слишком. Но будь на мне семнадцатилетний пацан, то думать бы он уже не смог.

— Хороша? — заговорщически подмигнул мне Валерий Романович, едва Ирина покинула наш уголок.

— Сойдёт, — расслабленно ответил я.

— Сойдёт? — на миг опешил он. — Такая порода встречается редко, Илья. Победительница конкурса красоты Санкт-Петербургской губернии. А вы говорите — сойдёт.

— Валерий Романович, давайте мы сразу перейдем к делу, — предложил ему я. — Я, правда, хочу сказать что ваш метод мне нравится гораздо больше метода Александра.

— Что вы имеете в виду? — немного помрачнел Феоклистов. Я рассказал ему про утреннюю ситуацию, и он выслушал её с каменным выражением лица. Глаза, правда, полыхнули стальным огнём на миг, но в целом удар он держал.

— Саша слишком горяч, но он неплохой человек, Илья. Весь в мать характером. Взрывной, яркий. Он слишком боится потерять дом где она умерла. Да ещё и молодость разогревает кровь. Мне жаль, что так вышло. Я поговорю с ним.

Я посмотрел на Феоклистова с уважением. Пока у него получилось говорить искренне. Много показухи изначально, но он упомянул о смерти супруги в усадьбе на озере Кучане. Я об этом знал. Поднимал информацию раньше. Не все открыто говорят о том, чего хотят. Даже если иногда это бы решило много проблем сразу, однако люди предпочитают залезть в петлю, но не показать слабости.

Проклятье, старик мне нравился.

— Простите… — добавил он. — Хочу говорить с вами прямо, Илья. Вы человек неглупый, я это вижу. И понимаете, как я погляжу, что я подготовился к разговору с вами. Сделал несколько странных на мой взгляд вещей, но только потому что мне так рекомендации мои советники. Один из них даже слушает наш разговор сейчас и, уверен, выскажет мне после. Или я его уволю, потому что он ошибся и мне пришлось сделать за него его работу.

Феоклистов усмехнулся:

— Я очень не люблю юлить, и мне больно делать это, когда приходится.

Значит в мире демонов ты бы не выжил, добавил я про себя. Но всё равно смотрел на него с напускным скучающим видом. Мол, давай, рассказывай.

— Я буду говорить прямо. Что я должен сделать, чтобы вы отказались от права на эту землю? — Валерий Романович смотрел прямо и спокойно. — Мои возможности велики. Я готов на многое. Но сначала хочу поговорить. Мне кажется, вы человек с душой. Вы должны понять.

О, теперь-то да, господин Феоклистов. Теперь-то с душой! Должно быть что-то в моём взгляде выдало всплеск чувств.

— Не хочу вас обидеть, Илья. Ещё раз простите. Назовите свою цену. Я потерял много денег, нанимая демоноборцев для зачистки. Я отправлял в зону элитных бойцов. Находил им лучших сканеров, но никто не смог решить мою проблему. У вас же получилось, и теперь я готов заплатить вдвое. Прошу, скажите что вы хотите.

— Это ведь большой шанс для никчёмного сироты получить свою землю. Землю рода, который он может основать, — сказал, наконец, я. — Билет в жизнь, знаете ли.

— У меня есть земли, Илья. Я легко передам вам взамен любую. Мой род быть может и не так именит, но уж далеко не беден.

Я с интересом слушал. В дверь постучали, и в кабинку внесли несколько блюд. Передо мною очутились зразы из лосятины украшенные зеленью и соусами. Рядом оказался чайничек. Я принюхался. Божественный аромат.

— Прошу, Илья, угощайтесь, — барон жестом пригласил меня к трапезе, а сам взялся за столовые приборы. Делал он это медленно, величаво и по всем правилам этикета. Меня же подобному никто не учил, поэтому я просто приступил к еде. Зразы были великолепными. Невероятный вкус. Во рту будто взорвался букет изумительного чуда. По-моему я даже глаза прикрыл.

Во время трапезы никто из нас не проронил ни слова. Видимо, каждый обдумывал сложившуюся ситуацию. Хотя, признаюсь, я принял решение ещё до того как Феоклистов выдал своё предложение.

Опытный он человек, но поторопился. Впрочем, когда в дело вступают чувства — деловая хватка неуместна. Феоклистов хотел вернуть память о супруге. Какой-нибудь Вольтке выжал бы из него всё до копейки. Вероятно для такого размена местная звезда юриспруденции и затеял тот спектакль.

Покончив с трапезой, я сыто откинулся на спинку и потянулся к чаю. О, он тоже оказался восхитительным. Валерий Романович ел медленно, тщательно пережёвывая и полностью сосредоточившись на тарелке. Дворянин неторопливо, но целеустремлённо, уничтожал пищу. Наконец в рот отправился последний кусочек. Феоклистов распрямился. Коснулся губ белоснежной салфеткой.