Потусторонний. Пенталогия

— Давай лучше поговорим завтра, серьёзно, мне, правда, нужно отдохнуть, — сказал я.

Зунар нахмурился ещё больше, принялся осматриваться и вертеть головой, что-то выискивая.

— Ты не один? — грозно посмотрел он.

— Один, — моргнул я. — Просто говорю же, потратил много энергии…

— Я не люблю, когда мне лгут, — оборвал меня Зунар и со всей решительностью принялся обыскивать комнату.

Распахнул дверцу гардеробной, заглянул под кровать, одёрнул шторы.

— Зря ты это, никого здесь нет, — воспользовался я последней попыткой спасти Амали, глядя на то, как Зунар схватился за ручку двери ванной.

Он одарил меня едкой улыбкой и распахнул дверь.

Заглянул в ванную комнату, вошёл и вышел. И неожиданно никого не нашёл.

— Значит, снова открывал проход и лишился энергии, — резюмировал Зунар, скрестив руки на груди.

Я кивнул на всякий случай.

— Вторую сестру забрал?

Я отрицательно мотнул головой.

— Тёмных ракта отправил в ваш мир?

Ну, всё, он не только себя, но ещё и меня выдал с потрохами. Теперь мне точно придётся убить Амали.

— Ладно, — вздохнул Зунар, — поговорим позже. Вижу, тебе совсем плохо. Восстанавливайся.

И сказав это, он стремительно покинул комнату. А я мрачно уставился на приоткрытую дверцу ванной, ожидая, когда появится Амали. Попутно закручивая чакры и создавая пламенный шар.

Глава 4 или "Ночные розы" Часть 3

Дверь ванной слегка качнулась, как я и полагал, Амали спряталась за ней. Она медленно вышла из ванной, не поднимая головы, не смея смотреть и говорить, не смея лишний раз шелохнуться.

Я был зол, очень зол, пламенный шар начал обжигать руки, но я бы не смог бросить его в Амали. Вода и лёд, чертыхнувшись, я потушил его. Шар зашипел, окутав комнату чёрным дымом и запахом гари.

А Амали так и осталась стоять с опущенной головой, крупными каплями стекали слёзы, падали на платье, оставляя мокрые следы. Выглядела она испуганно и подавленно, но меня этим больше не проймёшь.

Я порывисто зашагал к двери, закрыл её на ключ, всё это время не сводя взгляд с Амали. Но она не пыталась напасть или бежать, а просто стояла, опустив голову и беззвучно роняя слёзы на платье цвета алого заката.

— Можешь больше не разыгрывать это представление, — зло сказал я. — Зачем ты сюда пришла? Ты знала, что Зунар мне хочет что-то рассказать. Тебя подослал орден?

Послышалось тихое, едва слышимое:

— Да.

— Ты ведь понимаешь, что то, что ты только что услышала, не оставляет мне выбора, мне придётся тебя убить.

Ещё тише:

— Да, — она подняла на меня полные слёз глаза.

Нет уж, Амали, и этим ты меня больше не проймёшь.

— Прекрати это, теперь можешь не изображать жертву, — приказал я, но Амали казалось, и не слышит меня, отрешённый, затуманенный горем взгляд. Хороша актриса.

— Ты тёмный ракта, — обессиленным голосом сказала она. — Я ведь знала, догадывалась, что ты не Азиз. Какая же я дура!

Она рухнула на колени, уткнулась лицом в ладони. Неужели это всё что её сейчас волнует? Честно говоря, я растерялся. Потому что она вела себя совершенно не так, как я ожидал. А теперь ещё это.

— Почему Зунар тебе доверяет? — Амали взглянула на меня. — Ты как-то одурачил его? Настроил против императора? Я не понимаю…

Она потерянно закачала головой, подалась назад, усевшись на пол и обхватив колени.

Что теперь она изображает? Шок? Или всё же не изображает?

Я выругался. Потом ещё раз. Чёртовы Накта Гулаад! Я не знал, что делать. Вся эта ситуация окончательно выбила меня из колеи. И убить Амали я не мог, потому она сидела на полу, рыдала, вся такая беззащитная и убитая горем. И даже если бы нет, всё равно не смог бы, потому что я к ней что-то испытывал. Что-то большее, чем простое влечение или симпатия.

— Ты ничего не знаешь, всё не так, — я присел возле неё на корточки. — Я пытаюсь помочь. Да, я не Азиз, но я и не тот, кто желает приблизить Судный день. Напротив, я пытаюсь вернуть тёмных ракта обратно. Теперь это и мой мир.

Амали подняла глаза, серьёзно сказала:

— Я знаю, верю. Я ведь слышала ваш разговор. Сёстры. Твои родные сёстры? Ты пытаешься забрать их из своего мира.

Я вздохнул устало, кивнул.

— А император? — продолжала размышлять вслух Амали, — Зунар сказал что-то странное…

Вот, а теперь мне казалось, что она давит на жалость, и снова пытается выведать то остальное, что не поняла, и Зунар не успел сказать.

— Нет, прекрати, я не собираюсь играть в твои игры и отвечать на вопросы. Ты пришла в мою комнату, разыграла комедию, а теперь пытаешься выведать оставшуюся информацию для своего ордена?

Амали молчала. В ее взгляде появился укор:

— Почему не убиваешь меня? Сам ведь сказал, что придётся, так почему медлишь?

Я молчал.

— Мне без разницы, кто меня убьёт, ты, Зунар или орден, — она смотрела с вызовом, потом как-то сникла: — Но лучше это сделаешь ты и сейчас. Не стоит продлевать мои муки.

Я не хотел её убивать, не мог. Умом понимал, что оставить её в живых, обречь нас всех на смерть, и всё же это было выше меня. И Амали это увидела. Она поднялась с пола, поправила длинное платье, усмехнулась.

— Не знаешь, что делать со мной?

Я снова не ответил.

— И я не знаю, что теперь делать, — она горько усмехнулась.

— Если ты не расскажешь ордену…

— Если не расскажу, значит, предам, а значит, меня ждёт смерть. Мать-настоятельница может засомневаться во мне и проверить. Они уже подозревали, а если я солгу, наверняка это сделают. В ордене есть Повелитель Разума, ей понадобится пара секунд, чтоб вытащить из моей головы эту информацию. Да и не могу я не рассказать, понимаешь?

Она постучала пальцем по голове, но я понял, на что она намекает. Гипноз. Они запрограммированы подчиняться ордену.

Я мрачно молчал, а Амали продолжала рассуждать:

— Если убьёшь меня, они это тоже увидят, а значит, усилят за вами слежку в два раза и, в конце концов, узнают всё. Если орден за кого-то берётся всерьёз, он обречён. Возможно, они уже все знают. Сомневаюсь, что только мне поручили выведать эту информацию.

— Ты так говоришь, словно нет никакого выхода, но он есть всегда.

— Чтоб спасти нас всех? Сомневаюсь, — усмехнулась она, села на кровать и обречённо уставилась перед собой.

Я сел рядом. Лжет она или нет? Играет или искренне хочет спасти нас? Я не мог ей доверять. Наверняка, я бы на её месте и не так выкручивался, лишь бы спасти свою шкуру.

— Я знаю, как можно это исправить и спасти всех нас, — сказал я, — Мы можем обратиться к Стирателю. Этот день сотрут из твоей памяти.

Амали закачала головой:

— Повелитель Разума сразу увидит вмешательство Стирателя и это вызовет не меньше подозрений. К тому же, отправляя меня на это задание, мать-настоятельница наверняка подключила к делу провидцев. Они видят вариации моего будущего, видят действия. А значит, увидят, все наши действия, и Стирателя тоже увидят. Да и…