Потусторонний. Пенталогия

Амали тяжело посмотрела на меня, набрала в грудь побольше воздуха:

— Ничего нельзя изменить. Орден не обыграть. Если они взялись за Рамов и Халов, если что-то подозревают, уже не отстанут. Зунар и Яран затеяли очень опасную игру, Азиз. Но знаешь, я надеюсь, что у них получится, что они разрушат это зловонное болото и орден утонет вместе со старой Империей.

Амали говорила об этом с такой злобой и остервенением, что мне стало не по себе. Такой сердитой я видел её впервые.

Значит, она не играет. Сейчас она искренняя как никогда. Если бы не желала спасти нас, наверняка воспользовалась возможностью обратиться к Стирателю, чтоб спастись самой. Но она не воспользовалась.

— Провидцы могут увидеть этот наш разговор? — спросил я. У меня появилось сразу несколько идей, как можно исправить ситуацию.

— Нет, наверняка нет, — мотнула головой Амали. — Провидцы видят только образы, события, вариации будущего. В ордене нет настолько сильных провидцев. Если они и увидят какой-то момент, вряд ли поймут, что происходит. Но, они могут увидеть, например, как я пряталась за дверью, подслушивая ваш разговор, а после ты злился, я плакала. Из этих моментов можно сделать определённые выводы.

Я махнул рукой:

— Нет, это пустяки, это можно как-то обосновать.

Амали кивнула, загадочно улыбнулась:

— Наверное, можно и решить, что у нас любовная ссора.

Я не придал значения этой реплике.

— Ты должна исчезнуть, — серьёзно сказал я. — Бежать, спрятаться, изменить внешность. У вас нет установок на запрет побега?

— Нет. Иногда побег необходим и орден это понимает. Но меня всё равно найдут. Провидцы… — зябко повела плечом Амали и задумалась, так и недоговорив.

— Провидцы, — фыркнул я, — Ты ведь тамас, нам нужен амулет Авара. Тебя не увидит ни один провидец. Знаешь, где его можно раздобыть?

Амали возбуждённо подалась вперёд, подхватив идею.

— Рейджи, она уже во дворце. У неё есть такой амулет, я знаю, где она его прячет. Наверняка Зунар позовёт её сегодня в свои покои, — она залихватски усмехнулась, — а я попробую его украсть.

— А где ты укроешься, как сбежишь? Это нужно продумать.

— Я обменяю мои клановые ратаны на хариты помельче, я немало накопила, пока была судшантой Зунара. И тогда я смогу укрыться где угодно, и… — она запнулась, похлопала себя по затылку, — мне нужно вывести метку ордена. Только вот тех, кто не докладывает ордену о своде метки очень мало. Хотя, я знаю, что делать и к кому можно обратиться.

Амали вскочила на ноги и принялась ходить по комнате, воодушевлённо рассуждая вслух:

— И мне нужно делать всё очень быстро. Как только заметят мою пропажу, меня начнут искать. Я убегу завтра, во время свадебной суеты. Единственное, мне нужна мотивация, легенда для ордена, чтоб оправдать свой побег. Зачем я похитила амулет и сбежала? Нужно придумать что-то очень убедительное, чтоб снять подозрения с меня, с вас, а главное — с тебя.

— Есть идеи? — задумавшись, спросил я.

— Есть, — Амали лукаво улыбнулась, сверкнула глазами, потом резко замерла и, со всей серьёзностью посмотрев на меня, начала медленно раздеваться.

— Измена пати отличный повод сбежать, — невозмутимым тоном сообщила она, медленно стягивая платье. — Всё будет выглядеть более чем правдоподобно. Провидец увидит, что я пришла к тебе, пыталась соблазнить, потом увидит, как я подслушиваю, затем ссора, где ты мне угрожал, можно расценивать как угодно. А затем они увидят нас в постели… Это вполне обыденно — судшанта изменяет своему пати и бросается в бега, дабы избежать кары хозяина и ордена. Этот план идеален, я найду в ОРМ Стирателя и сотру этот день, забуду о том, что ты тёмный ракта, забуду о плане Рамов и Халов, оставлю только эту ночь. И до конца своих дней буду считать, что я сбежала из-за измены Зунару.

Платье цвета алого заката скользнуло с бёдер, и с лёгким шорохом упало на пол. Она осталась в одном нижнем белье, её пышная грудь возбуждённо вздымалась в тесном лифе, а глаза так и блестели, призывающе, соблазняюще.

— Нет нет нет! — рассмеялся я, вскакивая с кровати и уходя подальше от Амали. — Это чересчур, нужно придумать что-то другое. Как бы там ни было, но ты для меня всегда будешь наложницей Зунара, человека, который мне не единожды помог. Благодаря которому у меня есть деньги, знатное происхождение, имя! Нет, Амали. Мне не позволяет совесть его предать. А спать с тобой — это предательство.

Амали усмехнулась, и будто бы не слыша меня, продолжила раздеваться, демонстративно расстегнула лиф, сняла, и бросила на пол.

— Так знай, — сказала она, — что это не предательство. Зунар никогда меня не любил, а в последнее время и вовсе потерял интерес как к женщине. И с того момента, как я решила бежать, я больше не принадлежу Зунару Халу. Теперь я падшая беглянка, меня отдадут в бордель или убьют, если найдут. И Зунару будет плевать на меня, я уверена в этом. К тому же я знаю про родовое проклятие, вскоре Зунар умрёт, а меня отправят в бордель. Худшей участи не придумать. Знаешь, какой спрос на бывших судшант главы клана? — Амали горько усмехнулась.

Она говорила очень убедительно, и к тому же вид её голого тела не давал полноценно соображать. Амали двумя пальчиками стянула трусики, красивое тело соблазнительно изогнулось, сводя меня с ума. И всякие разумные доводы попросту утонули, так и не успев вразумить меня.

— Нам нужно спастись, — сказала Амали, медленно приближаясь, — разве можно придумать более приятный способ спасения?

Она прижалась ко мне, вызывая волну желания по всему телу. Последние сомнения, робко заворочавшееся где-то на периферии сознания. А затем, яркая вспышка желания послала разум к чёртовой матери.

Амали нежно прижалась ко мне мягкими сладкими губами. Из неуверенных и нежных, поцелуи стали настойчивее и жарче. Ее руки, раздевающие меня, мои руки — требовательней и настойчивее. Впопыхах она раздела меня, а после мы упали на кровать.

Всё происходящее казалось сплошным наваждением. Её красивое тело, где-то мягкое и нежное как зефир, где-то упругое и шелковистое под моими пальцами. Её запах, дурманящий, окутывающий облаком. Кончики длинных волос, щекочущие мои бёдра, когда она сверху изгибалась, вскидывая голову в апогее страсти. Её тонкие холодны пальчики, которые держали меня крепко, когда сверху был я.

Мы путались в простынях, скидывали подушки, сгорая от страсти, не замечая ничего вокруг. Мы не могли насытиться друг другом так, словно занимались любовью в последний раз. Опять и опять мы начинали заново после небольших передышек. Стоило Амали только отдышаться, как её рука снова требовательно опускалась ниже, а губы и язык быстро будили во мне новое желание.

Утомлённые вконец, когда сил не осталось совсем ни на что, когда не хотелось даже шевелиться, мы просто лежали, разговаривали. Амали расспрашивала меня про мой мир. Сначала я отвечал неохотно, но затем, увидел, что он не пытается ничего выведать. Всё что она спрашивала, было чистой воды любопытством. Я рассказал ей про сестёр, про то, что пытаюсь их спасти. Рассказал про спецслужбы, про проблемы с проходом. Амали слушала, не перебивала, лишь изредка задавала вопросы. Мне было легко и просто говорить с ней. Где-то мне этого не хватало. Просто высказаться, просто поделиться проблемами с тем, кому я могу не лгать и доверять.