Повелитель кошек
Шрифт:
Для начала я собрал кору, которую сначала принял за серебристую паутину, облепившую стебли кустарника. Кора на ощупь напоминала гигроскопичную вату и легко сминалась в липкие пружинящие шарики. Скатав с полдюжины таких шариков, я занялся сбором корней.
– А если это не то, что мне нужно, - пробормотал я, ковыряя лопаткой влажный грунт, - соберем все, что тут растет. Всякой твари по паре. Пусть торговец сам разбирается.
Копнув еще раз лопаткой, я обнажил корни одного из кустов. Странно, но мне показалось, что они шевелятся. Тряхнув головой, я потянул корешок и приготовился срезать его кинжалом, и в этот момент меня накрыла
************
У меня высокая температура. Мама полчаса назад мерила ее градусником. Наверное, заставит меня снова пить эти горькие таблетки.
В комнате выключен свет, потому что у меня болят глаза. Горит только ночник у моей кровати. В его свете я вижу мои книги и игрушки, расставленные на полке. Мягкие зайцы и медведи смотрят на меня желтыми стеклянными глазами, ярко поблескивает красная пожарная машина, которую я так хотел заполучить. Теперь мне что-то не хочется с ней играть.
Кожа на лице будто вздулась, тело горит. Шевелиться не хочется, всякий раз, когда я делаю движение, меня бросает в дрожь. Когда мама положила мне руку на лоб, меня будто в ледяную воду кинули. Горло дерет, нос не дышит. Ненавижу болеть!
Мои друзья сейчас на катке. Катаются, играют в хоккей, валяют друг друга в сугробах. А я лежу. Плохо, когда ты болен.
Наверное, я ненадолго засыпаю. Сон тяжелый, болезненный, жаркий. А потом в мое болезненное полузабытье входят голоса. Даже своим насмерть заложенным носом я чувствую запах холода и табака. И я ощущаю такую радость, что сразу забываю о высокой температуре, воспаленном горле и прочих радостях фолликулярной ангины.
– Ты что, мужик?
– Это папа. Он наконец-то приехал. Мама стоит рядом с ним.
– Расхворался никак?
– Простудился, - хриплю я. Хочу встать, но волна озноба продирает меня так, что я начинаю дрожать.
– Лежи, лежи, - отец подмигивает мне.
– Чем тебя мамка лечит?
– Таблетками, горькими...
– Да? А у меня есть для тебя лекарство.
– Какое... лекарство?
– Помнишь, ты хоккейный шлем просил?
– Отец показывает мне отличный белоснежный хоккейный шлем, точно такой же, как у взрослых хоккеистов, кладет его на мою грудь.
– Теперь шишек не набьешь. Это первое лекарство.
– Спасибо...
– Мать, чайник горячий?
– спрашивает папа.
– Только перед твоим приходом вскипел. Хочешь, еще...
– Да, пойдем на кухню. Ты тут полежи пока, - отец щелкает меня пальцем по носу.
– Мы сейчас вернемся.
Шлем отличный. Просто супер-шлем. Я верчу его в руках и думаю, как обзавидуются мальчишки, когда я в нем выйду на площадку. И тут входит папа. В руках у него кружка, из которой идет пар. Мама идет следом.
– Сереж, - говорит она, - а ты уверен...
– Да не волнуйся ты! Отличная это штука, настоящий природный продукт. Нечего ребенка химией пичкать.
– Отец садится на постель и протягивает мне
– Ну-ка, Харламов, давай чайку попьем.
Напиток в кружке темный, с легкой белой пеной. Резкий запах бьет мне в носоглотку, заставляет чихнуть. Очень резкий запах, но приятный, напоминает аромат свежих булочек, которые мама печет по воскресеньям. Я делаю первый глоток, морщусь.
– Фуу, горький!
– Правильно, горький, - соглашается отец.
– Если лекарство горькое, оно настоящее. Давай еще глоток.
– Не буду...
– Значит, тебе нравится пить горячее кипяченое молоко с пенкой?
– Отец смеется, сам отпивает глоток из кружки.
– Видишь, я же не сморщился.
– Ну, ты взрослый.
– А ты у нас кто? Победитель великанов и гроза бандитов с пустошей. Герой. А герой без капризов пьет даже самое горькое лекарство. Давай, пей.
Я делаю еще пару глотков. Во рту остается вяжущий привкус, напиток имеет вкус горелого сахара и вроде как лимонных корок. И где только папа нашел такую дрянь?
– Молодец, сын, - папа треплет меня за плечо.
– Я тобой горжусь. Теперь закрывай глаза и спи.
– Папа, а ты не уедешь сегодня?
– Я только приехал, - смеется отец.
– Вот поставлю тебя на ноги, обыграю в "Монополию", а потом поглядим. Ладно, спи давай.
Мама снова щупает мой лоб, озабоченно качает головой. Отец улыбается, наклоняется к ее уху и что-то шепчет. Я смотрю на них и чувствую, что ужасно хочу спать. Ночник выпускает длинные световые нити, за замерзшим, покрытым ледяными цветами окном мелькают огни фар проезжающих автомобилей. Последнее, что я чувствую - прикосновение отца, сжавшего в ладони мои пальцы...
****************
Больше всего это было похоже на внезапное пробуждение. Меня как за плечо встряхнули. Я вздрогнул, осмотрелся. Фонарь на бордюре бассейна горел тускло, пламя колебалось - видимо, кончалось масло. Кусты с лиловыми перистыми листьями были неподвижны. Странный запах исчез. Я сидел на корточках, в правой руке у меня была лопатка, а в левой - длинный ветвистый корень черного цвета, похожий на кровеносный сосуд.
Я поднес его к лицу и понюхал. Корень крепко пах землей и растительной горечью. Даже следов аромата, вызвавшего у меня невероятно яркое видение, больше не осталось. Зато остался вопрос, на который я не мог найти ответа - откуда мой отец мог знать о купине ши? Как она попала к нему? Или я ошибся, перепутал запахи. Вот это было больше всего похоже на истину. А видение - это просто галлюцинация. Дурманящий эффект, вызванный запахом странного кустарника.
– Загадки, загадки, кругом одни загадки, - пробормотал я, сунул корень в сумку, где уже лежали комки странной серебристой коры, подхватил с земли свой посох, взял фонарь и поспешил уйти из этого странного места.
На выходе из пещеры фонарь заморгал и погас. Я выругался, полез за огнивом. И в этот момент услышал хруст песка под чьими-то ногами.
– Ты все-таки нашел ее!
– произнес спокойный и знакомый мне голос.
– Тимман?
– Я был удивлен и немного озадачен неожиданным появлением старика.
– Ты что здесь делаешь?
– У меня для тебя скверная новость, паренек. Я видел, как ты ушел из лавки Меддора.
– Ну и что?