Повелитель миражей

Я рассчитывал тысяч за сто купить артефакт с десятью-пятнадцатью кубометрами. Знал бы о проблемах с артефактами и задранной до потолка ценой, сам занялся бы их производством. У меня как раз есть на примете существо, которое сможет повторить ритуал и производственный процесс любой сложности. Возможно, прямо сегодня к кенку и съезжу. Только прежде вручу деньги отцу — пусть позвонит в соответствующую компанию и закажет постройку защитного купола над поместьем.

Уже в комнате я вытащил из рюкзака две пачки, по сотне пятитысячных в каждой, и спрятал во внутренний карман пиджака — закину на карту, на карманные расходы. Рюкзак с остальным добром накинул на плечо и пошел к отцу.

Родитель работал в кабинете. Я открыл дверь, подошел к столу, заваленному какими-то важными бумагами, и с каменным лицом принялся выкладывать пачки денег. Одну за одной.

Эпичнее было бы разом высыпать их из рюкзака, но так делать не стал — еще на пол упадут, придется собирать пачки и момент будет смазан.

Глаза родителя округлились.

— Погоди. Они ведь не настоящие? Это твои иллюзии, верно?

— Деньги реальные.

— Но откуда? Ты убил кого-то? Украл и продал на органы наших охранников? Заложил усадьбу?

— Давай так — ты просто потратишь эти деньги на защиту особняка, и не будешь спрашивать, откуда дровишки.

Свести все к шутке не получилось.

— Айдар, давай-ка поговорим. Сядь.

Я кивнул и занял кресло напротив.

— Я глава рода? — с мрачным выражением лица спросил он.

— Верно.

— И ты под моим командованием, так?

— Я бы не назвал это командованием. Мне нравится думать, что ты — глава этой семьи, а я, пусть и признаю твое главенство, относительно свободен в своих поступках, если они не идут во вред роду. Ты — первый среди нас. А командование — это что-то армейское, уставное, но никак не родственное.

— Пусть так, — кивнул отец. Но пока я — глава рода, я хочу знать о любых делах, которые относятся к нашему роду. О твоих драках. О том, что тебя пытаются убить, избить или бросить парализованного. О твоих следующих пересечениях с Соколовой. Я могу и хочу об этом знать.

— Конечно, я понимаю.

Отец продолжил, но уже более спокойным тоном.

— Если бы ты принес мне пару сотен тысяч, я бы только поблагодарил, но когда ты приносишь… кстати, сколько тут — миллионов десять?

— Шесть с лишним.

— Это большие деньги, очень большие. Потому и спрашиваю — откуда?

— От Липовых.

— Ты занял деньги у Липовых?

— Выменял на фальшивое золото, которое создал с помощью магии иллюзий.

Отец тяжело вздохнул, откинулся на спинку стула и закрыл ладонями лицо. И застыл в таком положении не меньше, чем на минуту.

— Насколько это было безопасно? — наконец спросил он.

— Максимально. Уверен, меня не вычислят. Я прикрывался иллюзиями и менял облик вне поля зрения камер.

А местами прошелся под иллюзией невидимости, которая и на технику действовала.

— Насколько хорошо управляешься с иллюзиями?

— Настолько, что золото прошло проверку геоманта.

Отец снова вздохнул.

— Это было безответственно.

— Но сработало.

— К Григорьевым планировал пойти?

— А нужно?

— Нет! Ты обезумел? Тебя наверняка чудом не раскрыли! Каким отцом я буду, если разрешу тебе такое?!

Я кивал, но думал о Григорьевых. У тех нет ни ювелирных, ни торговых центров — их род ловит, разводит и пускает на ингредиенты монстров. Каждый второй монстропитомник в городе принадлежит им. Тут уже будет сложнее. Но я справлюсь.

— Рановато я посчитал тебя взрослым. Ушел, никого не предупреждая, не спрашивая разрешения, без прикрытия, без обсуждения плана.

— Я все спланировал, и адекватно оценил силы. А если бы я подошел к тебе, ты бы отпустил?

— Я бы отправил вместо тебя человека, который бы вообще не знал о том, кто вручил ему золото! И это самый очевидный вариант обезопасить себя, который я придумал сходу!

Жму плечами. Не объяснять же про руны, которые здорово ускорили продажу. А нанятый человек вряд ли бы согласился отдать манящий кусок металла, ведь по нему внушения били бы столь же сильно, как и по окружающим.

Или объяснить? Раскрыть родному отцу всю правду?

Я посмотрел на папу. Сидит разгневанный, готов выплеснуть недовольство и разбить в пух и прах мой поступок. Повышенный тон и претензии не из-за того, что ему нравится орать, а из-за беспокойства обо мне, из-за желания защитить. Он заметил, что я изменился, так что примет мою историю. Не уверен, что поверит сразу, но в конце концов поверит обязательно. Если не попытается засунуть меня в психбольницу или нанять менталиста, чтобы мне мозги вправил. Но это вряд ли.

Я уверен, что отец не сболтнет эту тайну, потому что он глава рода и поймет всю ответственность настолько огромного секрета.

Если он узнает правду и поверит, у меня будут развязаны руки. Мы станем равноправными партнерами, и не будет такого напрямую высказанного требования подчиняться. Можно будет объединить опыт отца в бизнесе и мое знание будущего. Опять же, будет легче убедить родных внедрить себе симбионтов, что изрядно повысит их живучесть.

Если не поверит, буду убеждать. Не получится — оставлю его дозревать, пока сам не убедится в реальности рассказа.

— Оставим тему с золотом — хочу сказать тебе кое-что интереснее. Не перебивай, пожалуйста.

И я начал рассказ. Рассказал про Морозовых, про их планы по смене правящей династии. Про дальнейшие перестановки во власти, про Морозова, которого решат сделать богом и рассказал, чем это закончится.

Если сперва отец слушал без интереса, то чем больше я упоминал фамилий, чем более слаженным был мой рассказ, чем плотнее будущее переплеталось с настоящим, тем более задумчивым он становился.

Расскажи я сразу о том, что мне семьдесят лет и я попал в это время с помощью грандиозного ритуала, отец наверняка просто рассмеялся бы. А так я вкладывался в его рассказ, отвечал на вопросы, игнорируя самый важный — откуда я это знаю.

— То есть, ты утверждаешь, что Стромиловы за пять лет не очистят Барнаул? — ехидно спрашивает отец в самом начале.

— Они и не собирались. Это все — глобальный распил бюджета. Вот смотри: если они взялись за зачистку, почему не сделали вот как…