Повелитель теней. Том 2

Де Сегюр какое-то время задумчиво смотрел на старого приятеля. Де Грамон, милый, наивный и чувствительный Рене в этот миг смотрел на него с ледяным спокойствием, небрежно поигрывая бронзовым ножом для резки бумаги. Марк улыбнулся.

— Думаю, что подозреваемых слишком много, а времени слишком мало. Давай пойдём другим путём. Дай мне имена, а я проверю, насколько они подходят. После того, как я доложу тебе о результатах проверки, ты сам выберешь того, кто на твой взгляд является наиболее вероятным убийцей.

— Учитывая чрезвычайные обстоятельства, это самый разумный подход, — невозмутимо согласился тот. — У меня есть некоторые подозрения. Ты хочешь, чтоб я записал имена?

— Ни в коем случае, мой друг. Ты же знаешь, что не всё можно доверять бумаге. У меня отличная память на имена, даты и события. И я тебя внимательно слушаю.

Глава 18

Сыщики дважды наведывались в богадельню, где пряталась Изабо, но прикрыв носы плащами, только проходили по низким залам, где деревянные жёсткие койки были отделены друг от друга и иногда от прохода полотняными занавесями. Они разглядывали лежавших на койках больных и убогих, заглядывали под заштопанные одеяла, чтоб увидеть лица, и поскорее выскакивали прочь, потому что в воздухе здесь висел запах болезни, гниющих ран и едких испарений уксуса, которым промывали полы и койки для дезинфекции. Заходили они и в то помещение, где лежали заразные больные, но здесь даже не пытались прикоснуться к чему-либо, лишь подозрительно смотрели на скорчившиеся тела под серыми покрывалами.

Мерседес Флавио, высокая статная женщина в чистом белом платье и платке, покрывающем голову и скреплённом под подбородком, встречала их с безмятежной улыбкой и провожала, куда им было угодно заглянуть. Они невольно попадали подобаяние её спокойствия и необыкновенной красоты, — а она была смугла, с чёрными глазами и тонкими вразлёт бровями, — и глубокого бархатного голоса. Она говорила с ними так же, как с самыми тяжёлыми больными, которых её голос утешал, а слова внушали смирение или надежду. Они чувствовали, что она искренне заботится о страждущих, нашедших здесь приют, и вслед за остальными горожанами ощущали глубокое благоговение. Если входили они, прогрохотав кулаками в дверь, то уходили с поклонами и пожеланиями добра, тем более что она сразу просила называть её сестрой Мерседес. «Она похожа на монашку из старого кинофильма», — заметила как-то Ланфэн, и в её голосе прозвучало уважение, видимо, монашка, которую она вспомнила, была образцом высокого служения.

В очередной раз выпроводив стражников, Мерседес вернулась в инфекционное отделение, как она его называла, и, подойдя к задней стенке, пару раз стукнула в неё. Маленькая дверца приоткрылась, и из укрытия вышла Ланфэн в таком же платье и платке. Они подошли к крайней койке за пологом.

— Они ушли, — сообщила Мерседес.

Больная на койке откинула с головы одеяло и с облегчением вздохнула.

— Я чуть не задохнулась под этой тряпкой, — проворчала Изабо.

— По крайней мере, вы живы, — с неожиданной холодностью заметила Мерседес и, развернувшись, удалилась.

Изабо проводила её мрачным взглядом. За несколько дней её раны и ссадины затянулись и начали заживать, вызывая сильный зуд. К тому же всё ещё болела нога, повреждённая здешним подобием «испанского сапога», но лежать ей уже надоело. Она чувствовала, что могла бы встать и хотя бы размять ноги, но кто-то из больных, лежащих на соседних койках, мог её узнать.

— Долго ещё мне здесь сидеть? — спросила она, взглянув на Ланфэн.

— Не знаю, — пожала плечами та. — Я почти не выхожу на улицу. Капитан Оршанин говорит, что в луаре, по-прежнему, чрезвычайное положение, всюду рыщут сыщики секретной службы, а по городу постоянно ходят усиленные патрули. Богадельни, гостиницы, склады и лавки проверяют снова и снова. Здесь уже были дважды, и, может, придут ещё не раз. Так что вам лучше потерпеть, если вы не хотите в конечном итоге попасть на эшафот.

— Мерзавцы, — прошипела Изабо, разглядывая пожелтевшие синяки с заживающими ссадинами на запястьях. — Так обращаться с женщиной! Моя б воля…

— К счастью, не ваша, — перебила Ланфэн, и Изабо посмотрела на неё с удивлением. — Вы настроили против себя многих. Сейчас, когда власти ищут шпионов, горожане проявляют повальную сознательность, а значит, завидев вас, сразу донесут.

— Проклятые стукачи.

— Я предпочитаю это называть истинным патриотизмом и проявлением бдительности.

— Ты говоришь так, словно жалеешь, что я не попала на эшафот!

— Нет, я говорю так, выказывая свою симпатию к населению этого города. А вам советую оставаться на месте и ждать, пока капитан Оршанин придумает, как вывезти вас за стены города. Иначе вы навлечёте беду не только на себя, но и на тех, кто рисковал жизнью, вытаскивая вас из этой передряги и пряча от секретной службы.

— Как ты можешь? — воскликнула Изабо. — Ты говоришь так, как будто я преступница, а не несчастная жертва произвола этих дикарей!

— Хочу напомнить, что вас собирались казнить за действия, которые и на Земле считаются преступлением, командор.

— Лучше принеси мне поесть! — крикнула она.

— Мы не во дворце, и я вам не прислуга. Потому ждите, когда вам принесут ужин, как и всем остальным.

Ланфэн тоже развернулась и, поправив полог, направилась прочь.

— Пусть Оршанин зайдёт ко мне, когда явится! — крикнула ей вслед Изабо.

Она рухнула на койку и чуть не застонала, ударившись лопатками о доски, едва прикрытые жидким матрасом, заполненным сеном. Она чувствовала злость и отчаяние. Казалось бы, можно было ожидать от своих товарищей хотя бы сочувствия, но нет! Эта Мерседес, возомнившая себя святой, девчонка Ланфэн, так долго купавшаяся в роскоши под её покровительством, обе они не скрывали своего презрения к ней, и из-за чего? Из-за того, что она всего лишь не просто выживала здесь, а пыталась устроиться получше! Подумаешь, подарила заколку старику, увешанному железом! Кто он им? Инопланетянин, варвар, весь смысл жизни которого состоит в убийстве себе подобных! Велика потеря! Но обе они вели себя так, словно она пыталась расстрелять из пулемёта пушистых котят! Странно, что кто-то вообще озаботился её спасением, хотя попробовали бы они не сделать этого, так страшась флотской дисциплинарной коллегии, до которой отсюда сотни парсеков!

Изабо задумалась. Оставаться в луаре слишком опасно. Нужно выбираться отсюда и ехать в Сен-Марко, к королю Ричарду. Конечно, Беренгар остался жив, но ведь она сделала всё, что от неё требовалось! К тому же она приедет не с пустыми руками! Она много знает о здешних тайнах, а будучи инженером, выяснила и кое-какие военные секреты, до которых, конечно, не добрались шпионы графа Деманкура. Она уж сможет быть полезной ему в ближайшей войне, и он не такой раздражающе старый, как альдор. Он красавчик, почти как Ликар, только немного старше. Он сильный и беспощадный, такой, каким должен быть король.

Она вытянулась на койке и мечтательно улыбнулась своим мыслям. Ей уже виделось, как она едет по главной улице Сен-Марко на белом иноходце рядом с королём Ричардом, восседающем на мощном буром жеребце. И она одета в парчу и бархат, а на голове у нее драгоценный венец. А, может, даже королевская корона. О, какой королевой она сможет стать! Он не будет разочарован!

Через какое-то время она услышала быстрые шаги за пологом, а потом из-за него раздался голос Оршанина:

— Командор, вы хотели меня видеть?

— Входите, — строго проговорила она. — Почему докладываете не по уставу?

— Виноват! — он вытянулся в струнку и доложил: — Командор, капитан Оршанин по вашему приказанию прибыл!

— Вы хотели сказать: в моё распоряжение? — уточнила она. — Потому что так оно и есть. Когда вы вытащите меня отсюда?

— Мы изыскиваем возможности, но пока их немного. Как вариант, можно вывести вас за пределы луара в телеге с трупами.

— С трупами? — нахмурилась она.

— Мы уже использовали один раз такой способ, чтоб выбраться из замка и вывезти за стены младшего инспектора Ли.