Повелитель теней. Том 2

Пройдя по ухоженной улочке неподалёку от Королевской площади, он вскоре оказался возле высоких ворот своего дома, но, вместо того, чтоб дубасить в них, поднимая на ноги слуг, свернул налево и остановился перед маленькой калиткой в ожидании, когда оруженосец достанет ключи и откроет замок.

В особняке Раймундов было тихо, огни погашены на ночь. Взбежав по узкой лестнице, предназначенной для прислуги, на второй этаж, Анри по коридору направился в свои комнаты. Оруженосец демонстративно зевнул и поднялся выше, где на чердаке у него была собственная каморка с окошком, выходящим на крышу, и встроенной в стену трубой от кухонного очага, что делало её достаточно светлой и тёплой.

Проходя по верхней галерее, Анри заметил внизу свет и, посмотрев вниз, увидел, что главный зал скупо освещён несколькими свечами, зажжёнными в массивном канделябре, стоящем на столе. Возле стола в кресле сидел отец и задумчиво смотрел прямо перед собой. Анри уже хотел пройти к себе, но что-то заставило его задержаться. Он заметил, что отец зябко ёжится под меховой накидкой, и его опущенные плечи и голова свидетельствуют о том, что он сильно чем-то удручён. Это было странно, потому что граф Раймунд был слишком сильным и гордым человеком, чтоб позволять себе проявлять свои чувства, даже наедине с собой.

Анри был встревожен, он собирался спуститься в зал, чтоб узнать, не случилось ли что-нибудь плохое, когда услышал внизу шаги. Конечно, это был Ортант, верный Ортант, которого называли племянником графа, а некоторые даже считали его бастардом. Но это была чушь. Анри знал, что Ортант — алкорец, а, следовательно, не мог находиться в кровном родстве ни с его отцом, ни с матерью. И всё же этот светловолосый мальчик вырос в их семье, и с раннего детства демонстрировал куда больше послушания и любви к графу, чем своенравный и иногда высокомерный родной сын. Впрочем, Анри всегда любил этого кроткого малыша и относился к нему, как к брату, потому, когда вырос, он спокойно отнёсся к тому, что Ортант стал правой рукой отца, предоставив ему, Анри, возможность вести жизнь рыцаря и придворного.

— Я принёс, дядя, — проговорил Ортант, подойдя к столу.

Он поставил перед графом небольшую шкатулку и открыл её. На красном бархате блеснула золотом какая-то безделушка.

— Дракон, — тихо проговорил отец, и Анри пришлось напрячь слух, чтоб разобрать это слово. — Последний дар старому другу. Смертельный дар.

— Я знаю, что вам нелегко, — заговорил Ортант, но граф поднял руку.

— Ты думаешь, что знаешь, мой мальчик, но ты будешь знать, когда приобретёшь такого друга, каким был для меня Беренгар. Мы с юных лет воевали вместе, прикрывали друг другу спину в бою, защищали друг друга в стычках и потасовках, делились радостями и печалями. Сколько дней и ночей мы провели вместе, уже и не вспомнить. А теперь я должен отправить ему этого дракона, который его убьёт.

Ортант стоял потупившись. Он всегда был очень чувствителен, хоть и умел скрывать это. Да и у Анри от последних слов отца по спине пробежали мурашки. Он с детства знал и любил Беренгара. И теперь…

— Купец здесь?

— Да.

— Пусть войдёт, и покончим с этим.

Граф откинулся на спинку кресла и придал лицу обычное надменное выражение.

Ортант на минуту вышел и снова вернулся в сопровождении невысокого упитанного мужчины в богатом наряде. Тот церемонно поклонился и выжидающе взглянул на главу тайной полиции.

— Я принимаю вас в своём доме, мэтр Брево, а не во дворце, руководствуясь исключительной секретностью вашей миссии, — произнёс Раймунд. — Как мне известно, вскоре вы отправляетесь в луар?

— Совершенно верно, ваше сиятельство, — кивнул купец. — Я уезжаю рано утром с грузом кружев и украшений для своей лавки.

— Вот вам ещё одно украшение, — граф с такой силой толкнул к нему шкатулку, что, не поторопись купец подхватить её, она бы вылетела с гладкой столешницы и обрушилась на пол.

Открыв шкатулку, Брево посмотрел на её содержимое.

— Прекрасная золотая фибула в виде дракона, — одобрительно кивнул он. — Работа тонкая, но сама вещь массивна и может украсить не только камзол, но и походный плащ рыцаря. Драгоценность явно мужская. Что я должен с ней сделать?

— Вы как-то говорили, что вашу лавку часто посещает Дама Полуночи.

— Ну, не так часто. Однако она откуда-то всегда знает, что поступил новый товар, и приходит сама, чтоб выбрать кружева и драгоценности. Иногда она даже покупает подарки для альдора и членов его семьи.

— Вот и отлично. Передайте эту брошь ей. Она должна преподнести её в качестве подарка маркизу Беренгару в день рождения альдорены, и настоять, чтоб он сразу же надел её. В момент первого гонга брошь должна быть на его камзоле.

— И? — купец внимательно смотрел на графа.

— И всё. Больше ни от нее, ни от вас ничего не требуется. Довольно невинное поручение, правда? И несложное. Но вы обязаны выполнить его в точности. Даме Полуночи передайте, что её помнят и ждут встречи.

— Кто?

— Она знает. Но дайте ей понять, что если она не выполнит эту маленькую просьбу, то её преданного друга постигнет жестокое разочарование. Настолько жестокое, что он предпочтёт забыть о ней, как бы тяжело это ни было. Вы меня поняли?

— Да, ваше сиятельство.

— Учитывая, что вы отправляетесь в дальнюю дорогу по делам королевства, мы считаем возможным возместить ваши расходы.

Граф кивнул Ортанту и тот протянул Брево увесистый кошелёк.

— Я с радостью исполнил бы это поручение просто так, по пути, из чувства преданности королю и лично вам, — пробормотал купец, кланяясь, — но коль вы так щедры…

Он взял кошелёк и сунул его в карман. Туда же отправилась и шкатулка. Ортант удалился, чтоб проводить ночного гостя. Анри, который стал свидетелем столь странной встречи, решил поговорить с отцом. Он был возмущён и расстроен, и потому направился к лестнице, но когда вошёл в зал, графа там уже не было.

— Что-то случилось? — услышал он позади мягкий голос Ортанта.

— Мне нужно поговорить с моим отцом, — отчеканил он, направившись к выходу, но Ортант заступил ему дорогу.

— О чём, кузен?

— Ты знаешь о чём! Неужели вы действительно замыслили убить Беренгара? Того самого, который держал тебя на коленях, рассказывая легенды о горных духах, который подарил нам с тобой наши первые настоящие мечи, который…

— Я прошу тебя, Анри, — Ортант положил руки ему на плечи, — я умоляю тебя ничего не говорить сейчас отцу. Да, я тоже потрясён этим, и он потрясён не меньше, поверь мне. Но Беренгар перешёл на сторону луара…

— Он вправе это сделать, особенно после того, как его изгнали отсюда, забыв о его заслугах!