Повелительница лабиринтов

 Влад оторопело огляделся по сторонам. Только сейчас он заметил, что второстепенный по своему значению, местный аэропорт был непривычно наполнен людьми. В основном это были женщины и дети, словно здесь расквартировали пионерский лагерь с детсадом. Все они были серьезны и чем-то озабочены. Лица и открытые части кожи детей были покрашены зеленкой в пятнышки, словно все внезапно заболели ветрянкой.

 Что происходит? Какой Чернобыль? И при чем он здесь, в аеропорту, где самолеты не вылетают за пределы Украины? И тут он вспомнил своего рыжего шефа, который и отправил его в очередную командировку.

 - Толик? Привет. Я тут в аеропорту, пытаюсь вылететь в Херсон, но ничего не могу понять, что здесь происходит? Ты не знаешь? Тут говорят о каком-то Чернобыле?

 - А ты ничего не знаешь, в самом деле? Никаких командировок! Пулей дуй домой и вывози из Киева жену с детьми! Ночью взорвалась атомная станция. В городе радиация. Никто не знает, чем это все закончится. Спасай Лялю! Спасай детей! Чем дальше увезешь, тем лучше. Хоть в Сибирь! Понял? Действуй.

 По голосу шефа, Влад понял, что он не шутит. Он с ним учился на одном факультете. Но сокурсник распределился в Атомную энергетику. Он успел достроить Чернобыльскую и начал Ровенскую АЭС, но поссорившись с руководством, ушел. Ему можно верить, у него остались его друзья, которые дали ему достоверную и правдивую информацию.

 Уже потом, когда удалось детей отправить через три дня вначале на Донбасс, потом в Краснодар, а после в Гелинджик (с тюркского - "белая невеста"), он успокоился. Вот только Ляля. Ее не отпустили на работе. Сейчас это смешно, ставить на чашу весов жизнь и работу, но в то момент было указание сверху и увольнение расценивали как злостный саботаж со всеми вытекающими последствиями. И она, испугавшись, осталась с ним в Киеве. А может, не испугавшись, а наоборот?

 Лунная дорожка внезапно затуманилась, и начала превращаться в солнечную. Рябь на дорожке осталась, но отблески стали ослепительно яркими, отражая жаркое июльское солнце в бледно голубом безоблачном небе над Днепром. Кому и чем было обязано это волшебное превращение, Влад не понял. Но это было не так важно, как картина, которая предстала перед его взором. Дежавю. Опять. Который раз за эту ночь. Который раз за все ночи без нее.

 Влад уже с трудом отличал реальность от воспоминаний. Вот и сейчас, это он бежит на перегонки, с ней и с ветерком по песчаному пляжу за волейбольным мячом, тем, что отлетев от ее умелой руки, еще раз доказал Владу, что статус мастера спорта не дают просто так. И в беге она оказалось первой. До чего радостно, вот так беззаботно, быть с ней на этой днепровской косе Жукова острова.

 Молодец Толик, что предложил их вдвоем вывезти сюда на отдых, дав ему и себе выходной после тревог, волнений и суеты экстренной эвакуации из возможной зоны поражения радиацией от аварии. Плохо лишь то, что он узнал обо всем лишь после майских праздников. Не ведая о трагедии, они с Лялей еще второго пошли на майовку с малышами в лес и целый день провели на природе. Она так любит лес, костер, палатку, шашлыки. Он хотел еще раз сделать ее счастливой. И сделал. Ее глаза всегда полны счастьем, как и сейчас, рядом с ним. О это знает и всегда помнит.

 И будет помнить всегда. Пусть, что уже без нее, вздрагивая каждый раз, когда встречает теперь женщину с похожими глазами. Как в том автобусе в Новую Каховку.

 В тот раз, Влад бессмысленно смотрел в окно «Икаруса», отмечая про себя телеграфные столбы вдоль дороги. На следующей остановке автобус притормозил, сворачивая к нескольким пассажирам. Внезапно, женские плечи впереди, приподнялись над высокой спинкой сидения, и он увидел лицо женщины. И глаза. Ее глаза. Дальше он не мог вспомнить ничего. Это было полное отключение сознания.

 Он опомнился только в момент, когда пыль за отъехавшим автобусом вернулась обратно на обочину дороги. Молодая женщина, прихватив сумки, пошла по тропинке от дороги в сторону села, которое виднелась вдали. Он тогда еще долго ловил попутку, кляня себя за то, что так бездумно сошел с автобуса вслед за незнакомкой. И винил себя и ее за то, что поддался чувству, увидев ее глаза на незнакомом лице. Хотя в чем была вина незнакомки, он даже себе объяснить не смог.

 Как не мог объяснить себе реакцию на ее запах. Только через сорок дней, когда традиция позволила вынести все ее вещи из дома, он стал понемногу приходить в себя после необъяснимых истерик, которые случались каждый раз, когда он чувствовал этот запах, который сейчас не может даже вспомнить. Нет, виной всему память. Его память о ней. Вот если бы когда-нибудь он научился управлять своей памятью. Может тогда, Влад смог бы вновь ощутить себя счастливым?

 Ветер с моря стал прохладным, и Влад очнулся зябко ежась. Дремал он, или это было болезненное забытье, он уже не трудился понять. Часы на руке показали три часа. Ночь начинала свое отступление от линии горизонта, где недавно без всплеска утонула круглая луна, вслед за собой потянув в морскую бездну лунную дорожку. Теперь на черной зяби волн отражались звезды и огоньки туристического лайнера, который стремился догнать луну, стремясь за линию горизонта.

 Набравшись решимости, Влад решил для себя, что до утра он обязан изменить свою жизнь. Дальше так продолжаться не может. Смог же он четырнадцать месяцев из восьмидесяти четырех, отведенных ему судьбой, прожить в разлуке с ней, значит, сможет и дальше. Надо лишь придумать, как это сделать, начать жить без нее.

 Он пересел за журнальный столик на балконе, зажег настольную лампу и разделил чертой надвое белый лист бумаги, словно свою жизнь. Влад вспомнил, что когда читал способ, как бороться самостоятельно с событием, которое происходит, не зависимо от тебя. Кажется, там предлагали вначале провести анализ этого события, разделив его положительные и отрицательные для себя стороны.

 Через полчаса половина левая сторона с жирным минусом вверху им была заполнена с двух сторон. Ему легко давалась работа по перекладыванию на бумагу боли и горечи от случившегося. С другой, правой стороной листа все было гораздо сложнее.

 Чистая сторона с плюсом зловеще белела в полумраке предрассветной мглы. Тут Влад задумался надолго. – Может ли быть ответ на вопрос о том, что он приобрел положительного с утратой самого дорого и близкого ему человека? – Нет, нет, нет! – вот все, что ему приходило в голову. Его сознание еще долго сопротивлялось отвечать на этот вопрос.

 Каково же было его удивление, когда он, услышав радостный голос дочери из комнаты, отрезвел от дум и смог трезво посмотреть на поверхность стола - Папа! Я уже проснулась! Ты где? – очнувшись, он неожиданно для себя увидел четыре ответа на зловещей правой стороне листа.
– Неужели такое может быть? – все еще не веря собственным глазам, он рассматривал лист своей судьбы, словно план таинственного Лабиринта. Он не мог поверить тому, что сам смог найти если не положительные стороны своей трагедии, то придумать ситуации, когда ему было бы еще хуже. Это и был искомый источник. Его открытие дало ему новее силы. Теперь он не мог дождаться следующей ночи, чтобы продолжить начатое, и составить план действий для выхода из сложившейся с ним ситуации.

 К концу следующей душной ночи план был готов. В нем было десять пунктов. Выполнив их, он мог вернуться к жизни, начав все с «белого листа». Нет, счастье в плане на листе бумаги было не предусмотрено. Не было там и новой любви, как не было личной жизни. Зато было все остальное, чтобы продолжать жизнь без нее рядом. Жить как получится, помнить и думать о ней, но жить дальше. И это было главное достижение того месяца в БЕЛОЙ НЕВЕСТЕ, в конце «бархатного сезона» на южном берегу такого Черного моря.

 Уезжая домой, Влад назло поверью про Лабиринт, решился сфотографироваться с детьми и с БЕЛОЙ НЕВЕСТОЙ на память, чтобы начать свою жизнь с момента, запечатленного на фото. Он уже не страшился таких мелочей, как «неприятности в жизни и проблемы с памятью и зрением». Ему важно было как можно скорее и дальше уйти с детьми от страшных врат, отделявших теперь его и ее мир.

Глава 13. КАСТИНГ БЕЛОЙ НЕВЕСТЫ.

«…Чтобы избежать коварства лабиринта, нужно оставить какую-нибудь вещь в дар, например, бросить монетку.…»