Повелительница павианов

– Хорошенькое дельце, - мрачно изрек он.
– Допустим, убийца Карлайл. Что тогда? Надо бы повнимательнее приглядеться к нему. Посмотрим, что он делал последние полгода. Для этого понадобятся три-четыре человека и две недели времени. Помножим это на... Сколько мужчин было здесь?

– Примерно сто двадцать, - ответил я.
– Но вы скоро поймете, что половину можно исключить. Я говорю так, потому что уже сделал кое-какие выводы. Остается шестьдесят.

– Ладно, умножим на шестьдесят. Вы бы взялись за такое дело?

– Нет, - ответил я.

– Я тоже.
– Крамер вытащил сигару изо рта и ухмыльнулся.

– Конечно, когда она сидела тут, беседуя с вами, вам льстило, что она получает удовольствие от вашего общества. Вы не могли позвонить мне и сказать, что слушаете исповедь мошенницы, которая может показать пальцем на убийцу, и мне остается лишь прийти и взять его тепленьким. Нет, вам непременно надо было приберечь её для Вулфа. Еще бы, ведь вы могли получить гонорар!

– Не стройте из себя дурачка, - грубовато ответил я.

– Вам непременно надо было отправиться наверх в оранжерею. Вам непременно надо было... Что там еще?

Открылась дверь и вошел лейтенант Роуклифф. Среди полицейских немало таких, которыми я восхищаюсь, и ещё больше - таких, которых я презираю и едва терплю. Но только одному я хотел бы набить морду. Это Роуклифф. Лейтенант был высок, строен, хорош собой и невероятно дотошен.

– Мы закончили, сэр, - высокопарно возвестил он.
– Все на местах и в полном порядке. Мы были особенно аккуратны, изучая содержимое ящиков стола мистера Вулфа, и даже...

– Моего стола?!
– вскричал Вулф.

– Именно так, - с самодовольной ухмылкой подтвердил Роуклифф.

Вулф побагровел.

– А чего вы хотите?
– закудахтал Крамер.
– Ваш кабинет - место преступления! Нашли хоть что-нибудь?

– В общем-то нет, - удрученно признался Роуклифф.
– Хотя отпечатки пальцев надо проверить в лаборатории. Что делать с кабинетом?

– Опечатайте, а завтра видно будет. Вас и фотографа прошу остаться, остальные могут идти. Только скажите Стеббинсу, чтобы прислал сюда эту дамочку, миссис Ирвин.

– Орвин, сэр.

– Погодите, - встрял я.
– Что вы хотите опечатать? Кабинет?

– Вот именно, - с ухмылкой ответил Роуклифф.

Я повернулся к Крамеру.

– Вы не можете так поступить. Мы там работаем и держим все наши вещи.

– Действуйте, лейтенант, - велел Крамер Роуклиффу, и тот ушел.

Я был в ярости и очень хотел сказать Крамеру пару ласковых, но знал, что должен держать себя в узде. Такую свинью Крамер нам ещё ни разу не подкладывал. Теперь слово было за Вулфом. Я посмотрел на него. Он сидел, бледный от гнева, и так плотно сжимал губы, что временами их вовсе не было видно.

– Расследование есть расследование, - глумливо произнес Крамер, на что Вулф ледяным тоном ответил:

– Чепуха. Это не имеет ничего общего с расследованием.

– В таких случаях, как этот, мы действуем по уставу. Ваш кабинет теперь не просто кабинет. Нигде в Нью-Йорке не было сплетено столько хитрых интриг и сыграно столько сцен, сколько там. Когда в его стенах после беседы с Гудвином гибнет женщина, а у нас нет никаких подтверждений словам Гудвина, следователь первым делом должен опечатать помещение.

Вулф подался на дюйм вперед и чуть выпятил подбородок.

– Нет, мистер Крамер. Я скажу вам, что это такое. Это злобный выпад человека с ничтожной душой и тупым завистливым умом. Это трусливая месть уязвленой посредственности. Это жалкие потуги...

Дверь открылась, и вошла миссис Орвин.

Если миссис Карлайл сопровождал супруг, то миссис Орвин - отпрыск. Его лицо и повадка претерпели столь разительные изменения, что я с трудом узнал его. Если наверху он источал презрение, то теперь смотрел на меня открытым и почти теплым взглядом.

Перегнувшись через стол, он протянул руку Крамеру.

– Инспектор Крамер? Наслышан о вас! Меня зовут Юджин Орвин.
– Он повернулся вправо.
– Сегодня я уже имел удовольствие видеть мистера Вулфа и мистера Гудвина. Но это было до убийства. Какой ужас!

– И не говорите, - согласился Крамер.
– Присаживайтесь.

– Нет-нет, предпочитаю остаться на ногах. Я хочу сделать заявление от собственного имени и от имени моей матери. Я член коллегии адвокатов. Моя мать плохо себя чувствует. По просьбе ваших подчиненных она пришла в кабинет, чтобы опознать труп, и это стало для неё потрясением. Кроме того, нас держат здесь уже больше двух часов...

Вид матери подтверждал слова сына. Она сидела, подперев голову рукой и закрыв глаза, и, казалось, ничуть не заботилась о том, какое впечатление производит на инспектора.

– Мы можем принять ваше заявление к сведению, если оно имеет отношение к делу, - сказал Крамер.

– Похвально, - проговорил Юджин.
– Вы даже не представляете себе, сколько людей пребывает в заблуждении относительно методов работы полиции. Конечно, вам известно, что мисс Браун пришла сюда сегодня в качестве гостьи моей матери, поэтому вы можете предположить, что матушка знает её, но это не так.

– Продолжайте.

– В январе моя мать была во Флориде, где можно встретить кого угодно. Вот моя мать и встретила человека, который назвался Перси Брауном, британским полковником в отставке. Позднее он представил ей свою сестру Синтию. Мать вступила в деловые отношения с ним, ссудила его скромной суммой денег, оставшихся ей после смерти моего отца вместе с довольно большим поместьем.

Миссис Орвин вскинула голову.

– Всего пять тысяч долларов, - устало произнесла она.
– И я не обещала ему новых займов.

– Конечно, матушка, - Юджин погладил её по плечу.
– Неделю назад мать вернулась в Нью-Йорк, и Брауны приехали вместе с ней. Встретив их впервые, я подумал, что это проходимцы. Они не очень охотно рассказывали о своей жизни, но все же я узнал достаточно, чтобы попытаться навести справки, и послал запрос в Лондон. В субботу я получил ответ, а нынче утром подтверждение, и этого оказалось более чем достаточно, чтобы укрепиться в первоначальных подозрениях, но слишком мало, чтобы поделиться ими с матерью. Если она составляет о ком-то мнение, её потом не разубедишь.