Повелительница сов

– Миледи, – прозвучал в голове голос совы, – с вами все в порядке?

– Да, Дейн, а с тобой? – испытав невероятное облегчение, спросил Стефан.

– Да, миледи, но этот деревенщина…

– Он поплатиться, я тебе обещаю, – грозно произнес парнишка, – никто не смеет так поступать с служителями Богини. Я этого не позволю.

– Я не могу проникнуть внутрь.

Рыжеволосый слышал снаружи частое хлопанье крыльев, и как перья бились об деревянные ставни. В царившем полумраке комнате, Камни рассмотрел нарисованные знаки.

– Кажется, – протянул парника, - я их видел в одной из книг, но я точно не помню, что они значат…

– Миледи, мне не пробиться.

– Не волнуйся Дейн, я скоро сам отсюда выйду.

Стефан оглянулся и поудобнее пододвинулся к ножке кровати. Облокотившись на нее спиной и постаравшись расслабиться, он глубоко вдохнул и выдохнул. Его кожа едва заметно побледнела, а глаза вновь превратились в голубоватые диски с белесым зрачком.

– Интерфисиам херба* – прошептал себе под нос парнишка.

Он неустанно повторял себе эти слова, шептал с каждым разом все настойчивее и строже. В один миг в комнате завихрились потоки застоявшегося воздуха. Одна волна, узкая, словно колос пшеницы хлынула к полукровке и разрезала веревки, стягивавшие его кожу на запястьях до боли.

– Делов то, – вскочил на ноги парнишка.

Он уже хотел было кинуться к двери и помчаться вслед за ребятами, но жалобный стон из под одеяла остановил его.

– Совсем про тебя забыл, – обронил рыжеволосый, опускаясь на колени рядом с белокурым.

Он заботливо уложил Брайана на кровати и укрыл одеялом. Порывшись в своей походной сумке, которую он слава Богине не забыл с собой взять. Каним нашел какую-то травку и заварив ее задиристому близнецу, наполи его отваром. Идем тут же заснул.

Стерев знаки со ставен, парнишка выпорхнул из окна и плавно спланировав на землю, тут же устремился к лесу.

– Они зашли с севера, – присел на протянутую руку Дейн.

Каним ничего не успел ответить. В голове прозвенел, словно отдаленный звон бубенчиков чей-то голос.

Приди… прошу, они душат меня, я задыхаюсь, спаси меня… прошу, я умираю… спаси…

Парнишка, не сказав больше ни слова, сорвался с места и кинулся в лес, не разбирая дороги, он летел вперед, его звали на помощь и времени думать не было. Стефан чувствовал единение с бестелесным голосом, он знал, что это что-то мистическое.

Белоснежная сова вспорхнула с его руки и взметнулась в высь. Дейн тоже слышал этот голос и смутно догадывался кому он может принадлежать, и это еще сильнее подхлестывало его лететь вперед.

Парнишка уже не бежал, голос смолк и теперь он аккуратно ступал по земле, усеянной нежно-розовыми лепестками. Он не мог перестать восхищенно оглядываться по сторонам. Этот сад во истину поражал. Столь огромный по своей площади и столь густой, но одновременно просторный. В нем можно было спокойно проскакать верхом на лошади. Куда не брось взгляд, везде возвышались извилистые темные и пепельные стволы розэуса**, они вились вверх, словно пытались дотянуться своими кронами до самих облаков. Ведь их цветы, столь нежные, розовато-белыми, похожие на большие, ароматные снежные хлопья. Такие же пушистые, как сами облака, к которым они так стремились.

– Постремо***, – завороженно прошептал одними губами Каним.

Неожиданно прямо перед ним, буквально перед самым носом вспорхнула бабочка. Ее белоснежные крылья, казались на взгляд невероятно бархатистыми. Они излучали легкое свечение. Стефан хотел коснуться ее, но та, увернулась, и полетела вперед, словно манила за собой. Парнишка последовал, за манившим его насекомым. Он шел и шел. На небосводе, сквозь резкие прорехи в цветах было видно множество звезд. Но даже в наступившей темноте было легко следовать за бабочкой. За ней тянулся шлейф из серебристых и поблескивающих частичек, да и ночное зрение оборотня ни кем не было отменено.

Наконец-то впереди забрезжил свет. Каним приостановился, излучаемое свечение было необычного цвета. Бледно-розовое, манящее, оно буквально обволакивало парнишку целиком.

По мере продвижения в глубь садов, деревья стали плотно прижиматься к друг другу. Словно их что-то пугало.

– Куда ты ведешь меня, милое создание? – шёпотом произнес Стефаном, следуя за бабочкой.

Но когда он вышел из-за извилистых стволов деревьев, он был поражен до глубины души. Его рот непроизвольно приоткрылся, а глаза распахнулись от изумления. Посреди цветущих зарослей, где было сложно идти пешком, тут где даже Дейн не мог пролететь. Была огромная поляна, посреди которой, в самом ее центре росло дерево. Мощный темно-пепельный ствол уходил высоко в небо, возвышаясь над прочими деревьями.

– Странно, – оборонил парнишка.

Он был прав, это и вправду было необъяснимое явление. Ведь со всех сторон леса, его не было видно, хотя оно было так величаво. Это дерево с могучим стволом и раскидистой кроной, на целых пятнадцать метров возвышалось надо всеми прочими. От его цветов шло то самое сияние, которое вызвало смущение и непонимание Каним.

Бабочка взмыла вверх, и скрылась где-то в пушисто-цветочной кроне.

– Миледи, – сова спустилась вниз и аккуратно приземлилась на протянутую руку, – это весьма необычный лес.

– Нам стоит опасаться?

– Нет, – покачала головой птица, – но быть настороже я бы все-таки посоветовал. Здесь витает дух таинственности и неразгаданной тайны, что-то живое и необъяснимое обитает в этом лесу. Я чувствую с ним связь, оно зовет меня сюда. Чей-то голос в голове.

Рыжеволосый слился разумом с Дейном, его глаза заволокла мгла, старающаяся своим своим темным существом оберегать носителя.

Приди брат… спаси, помоги… брат… они душат меня, брат…

– Откройся кто бы ты ни был, мы пришли с миром! – воскликнул парнишка, озираясь по сторонам.

– Миледи, он не доверят нам, – Дейн был полностью прав.

– Почему же?

– Вы скрываетесь не только под чужим обличием, но и под чужой аурой. Существо не может вам открыться, ведь вы выдаете себя за того, кем не являетесь на самом деле.

Каним тяжело выдохнул. Он недоверчиво оглянулся по сторонам, ища глазами живое существо. Но вокруг был лишь лес и никого больше, ни единой живой души более.

– Ревелес веритатем****, – прошептал парнишка.

Глаза изменили свой цвет. Они в мгновение ока побелели, а зрачок, что прежде был темным, как слепая ночь, стал беловатым. Глаза потеряли прежнюю насыщенность цветами.