Повелительница зеркал

Дракоша завозился, беспокойно оглядываясь. Затем он уселся на то, что не-давно было яйцом, и призывно рыкнул.

— Он голоден, — перевел Таунс, окуная голову в кубок с водой.

— Это и так понятно, — пробурчала Ада и скрылась за дверью.

Нике было плохо. Еще бы! Не каждый день тебя объявляют мамашей бешеной зажигалки!

Брайан вытащил голову из кубка и осушил себя заклинанием «Акшус».

Дракон снова рыкнул и беспокойно поглядел на Веронику.

— Он спрашивает тебя, почему ты его не кормишь, — перевел Таунс.

Вероника нерешительно приблизилась к «сыночку». Тот заурчал, хлопая крыльями.

— Надеюсь, ты не станешь меня поджаривать? — опасливо спросила Ника у не-го.

— Ты что, спятила? — спросила Рая. — Кто ж будет собственную мать подпали-вать?

Ника нерешительно протянула руку. Дракончик вскочил и потерся об ее ла-донь чешуйчатой мордочкой.

— А он прикольный, — невольно восхитилась девочка, беря дракончика на руки.

— Ага, прикольный, — согласилась Ада, появляясь в комнате, — когда спит зуба-ми к стенке.

В руках Краснова несла поднос. На подносе стояла огромная банка хрена, ад-жика, горчица и красный перец.

— Вот, — Ада поставила поднос на столик, — пусть лопает!

Дракончик хищно заурчал и набросился на еду. Павел едва успевал открывать банки.

Первое кормление дракончика продолжалось минут двадцать. Никто ничего не говорил, ребята только молча смотрели, как дракончик кушает. Наконец, на-сытившись, малыш повалился на стол и сыто икнул. Следующие полчаса друзья до хрипоты орали «Спят усталые игрушки» и «В лесу родилась елочка». Наконец дракончик засопел, свернувшись клубком.

— Ну, что, Ника, — прошептала Ада, — придется тебе его взять к себе домой, раз он только в тебя огнем не плюет. За родителей не беспокойся: обычные люди его не увидят…

Ника вздохнула.

— Ладно, — прошептала она. — Алик, ты можешь сделать так, чтобы коробка то-же невидимой стала? Мне не нужны лишние вопросы.

Алик кивнул.

— Как ты его назовешь? — шепотом спросил Брайан.

— Что?

— Дай ему имя! У него же должно быть имя!

— Ладно, — пожала плечами Ника и, поглядев на «сыночка», сказала: — Нарекаю тебя Горелко!

* * *

Пока дракончик спал, Ника рассказала ребятам о русалке, которую видела на озере.

— Хм… — задумался Алик. — Думаешь, это ее мы видели тогда ночью?

Вероника кивнула. Павел захмыкал, хитро поглядывая на Алика и Нику.

«На дураков обижается лишь тот, кто соответствует им разумом», — подумала Вероника, подходя к спящему Горелке и поглаживая его по крыльям.

— Эй, поаккуратней, не разбуди, — предупредил Брайан. — Вдруг проснется не в настроении, а я не хочу иметь дело с бешеной зажигалкой!

— Но ты ведь мне поможешь? — забеспокоилась Ника, протягивая Таунсу руку: ей вдруг ужасно захотелось, чтобы Алик поревновал. — Должен же кто-то перево-дить мне, чего он хочет? А?

Таунс улыбнулся и, взяв ее за руку, притянул к себе. Веронике вдруг стало не-приятно, и она вырвалась.

«Что же со мной такое?» — испугалась Ника.

Горелко проснулся, расправил крылья и подлетел к «маме». Он уселся Нике на плечо и, спрятав голову в ее кудри, заурчал.

— Какой же он миленький! — еще раз восхитилась Ника.

— Ой, уноси, уноси его скорей! — замахала руками Ада.

Глава 4 От любви до ненависти

День начался, как обычно, и ничто не предвещало разыгравшейся потом бури.

Ника сидела дома у Алика, поглаживая верного Горелко.

— Знаешь, что я думаю, Ника? — подала голос Краснова.

— Что?

— Думаю, тебя уже учить ничему не надо! Вот.

— Как это?

— Ты знаешь уже больше нас самих. Вот.

Вероника давно заметила, что Ада любит прибавлять к предложениям слово «вот». Они получались более назидательными.

— Ладно, — пожала плечами Ника.

Она взяла стакан и налила себе еще сока, попутно скормив Горелко конфету.

— Давайте решать, как быть с этой русалкой, — предложил Брайан. — Предлагаю подкараулить ее, изловить и выяснить, что к чему.

— Ну, зачем же сразу ловить? — спросила Раиса, помахивая крыльями.

— Можно просто дать ей знать, что мы не причиним ей вреда, и нормально по-говорить, — подхватила Ада. Брайан мягко улыбнулся.

— Ада, послушай! Русалки не говорят на русском, а значит, им невозможно что-либо объяснить. Да и потом, русалка — это нечисть!

— Ну и что? — заспорила Краснова. — Нечисть не такая уж и тупая, если ты не знал! Лешие ухаживают за лесом, домовые — за домом…

— И что с того?! — Таунс вскочил, — больше нечисть ничего не может, поэтому и церемониться с ней не нужно!

— Да перестаньте вы оба орать! — попробовал вмешаться Алик, но его не слу-шали. Банальный спор стал постепенно переходить в настоящий конфликт.

— Ты рассуждаешь, как Светлая ворожея! — крикнул Таунс.

Павел, Раиса, Алик и Ада уставились на него так, как будто он выругался в присутствии президента.

Ада часто-часто задышала. Она была близка к тому, чтобы разреветься.

— А ты — как Темный… — еле слышно проговорила она. Но Таунс ее прекрасно услышал. Лицо у него посерело.

— Заткнись!!! Что ты вообще понимаешь?!!! — заорал он и, шагнув к Аде, толк-нул ее в грудь. Не устояв на ногах, Краснова повалилась на пол, больно ударив-шись при этом. Слезы невольно потекли у нее по лицу…

Гневно засопев, Павел, размахнувшись, засветил Таунсу в глаз так, что того отбросило к окну. Быстро поднявшись, Брайан вылетел из комнаты. Ада шумно дышала, поднимаясь и утирая слезы.

— Я его убью! — заорал Павел, бросаясь вдогонку за Брайаном.

— Нет!!! — крикнула Ада, вытянув руки в Знаке запрета.

Ника почувствовала, как неудержимая энергия полилась из ладоней девочки. Эта сила удержала Павла.

— Убьешь его, — четко и серьезно проговорила Ада, удерживая братца, — убей и меня!

Павел удивленно посмотрел на сестру. Он не мог пошевелиться: сила Красно-вой сдерживала его.

— Поклянись, что не тронешь Брайана, — велела Ада. По ее лицу текли слезы, но карие глаза смотрели серьезно.