Повелительница зеркал

* * *

Федотова никак не ожидала, что друзья завалятся к ней полным составом. Она была так удивлена, увидев их возле покосившегося забора, что проворонила засвистевший на плите чайник.

— Вот блин! — девчонка ломанулась к чайнику-истерику. В дверь постучали.

— Злата! — послышалось из-за двери. — Открой, это мы!

— А вы драться или брататься? — на всякий случай спросила Федотова, подходя к двери.

— Брататься, — со смешком сказала Ада. Открывая дверь, Златка услышала, как кто-то фыркнул. Она могла поспорить на все золото мира, что это была Ника.

— Проходите, — разрешила Злата, стараясь не смотреть на Аскольта. — Вы как раз к чаю.

— Да мы вообще-то по делу, — как бы оправдываясь, произнесла Ада, оглядывая чисто убранные комнаты и первоклассный интерьер. — Ни фига себе! Ты, я смотрю, постаралась?!

— Да есть немного, — скромно отмахнулась Злата.

— Немного?! — влез Брайан. — It is wonderful! I never…

— Успокойся, Брайан, — велела Ада, присаживаясь на табурет из красного дерева. — Не обращай внимания, Злата. Брайан, когда волнуется, всегда на английский сбивается.

— Что-то случилось? — вдруг спросила Злата, глядя на зареванную Раису.

— Случилось, — кивнула Ада, вмиг посерьезнев. — Понимаешь, Злата, случилось так, что у Раисы умер очень дорогой ей человек… Ты не могла бы…

— Оживить? — спросила Злата, и Ада кивнула. — Не знаю, по силам ли мне такое…

Раиса с надеждой посмотрела на Художницу. Федотова подумала и согласилась.

— Пошли, — Ада кивнула остальным, и друзья направились к дому Крыловой.

* * *

Зинаида все так же лежала на софе. Раису в комнату не пустили, чтобы лишний раз не травить ее. Все выжидательно смотрели на Злату.

Федотова вздохнула и взяла мел. Ее рука дрожала, но надпись вышла красивая: «Зинаида жива и здорова!»

Отложив мел, Злата с замиранием сердца поглядела в застывшее лицо умершей старушки.

Раздался звон и хлопок. Все напряженно ждали. Неожиданно непонятный свет залил всю комнату. Создавалось впечатление, будто миллионы прожекторов включились одновременно. Ребята невольно прикрыли глаза. Послышалось шуршание, и посреди комнаты возникла большая, примерно с лошадь, птица с голубыми и черными перьями. Когда она повернула голову, все увидели, что у нее лицо женщины с густыми бровями, большими глазами и алыми губами. Золотые волосы, заплетенные в косы, спадали на крылья.

— Я — Оракул Художников, — неожиданно заговорила птица звонким голосом, который эхом разносился по комнате. — Я — богиня Художниц.

Вероника слышала о различных алконостах и птицах Сирин, но ВИДЕТЬ их ей не приходилось. Поэтому вид у нее был ошалевший, как и у остальных.

— Правило Художников таково, — продолжала огромная птица. — Не оживлять!

— Я… я не знала, — пролепетала Злата. Она, наверное, и в страшном сне не могла такое увидеть: стоять и так вот запросто беседовать с огромной птицей-женщиной.

— Я знаю, что ты не ведаешь, что творишь, — кивнула птица. — Поэтому тебя не накажут. Но в следующий раз знай: правила общие для всех! Нарушишь закон еще раз — и тебя лишат дара!!!

— …Дара, дара, дара… — повторило эхо.

Злата затравленно кивнула, и птица, пронзительно закричав, исчезла.

Глава 5 Порча

Все в обалдении уставились на то место, где только что была огромная птица с человеческим лицом. Злата вдруг как-то странно всхлипнула, осела на пол, закрыла руками лицо и… заплакала.

Друзья перевели ошалевший взгляд на нее. Вероника вдруг, к своему удивлению, почувствовала, что ей жалко Федотову. Такую хрупкую, такую беззащитную… Она подошла к Злате, присела рядом с ней и положила руку на ее вздрагивающее плечо. Девчонка подняла заплаканное лицо. Ее большие серые глаза светились удивлением. До Ники дошло, что она делает что-то не то, и она разозлилась на саму себя.

— Тропелетиус! — сердито выкрикнула она и исчезла, по привычке очутившись возле дома. Вернее, возле того, что когда-то было домом.

Полюбовавшись на разросшийся лес, Ника вздохнула и поплелась по дороге. Мысли ее были мрачные, под стать настроению.

Неожиданно она заметила невысокого лысого мужичка с огромной сумкой через плечо с надписью «Почта России». Тот стоял и задумчиво почесывал затылок, уставившись на ее дом, из окон которого торчали уже немного увядшие розы.

Заметив в его ауре пеструю смесь Удивления, Замешательства и Растерянности, Вероника подошла к нему.

— Извините, — вежливо обратилась она к почтальону. — Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Не знаю, — вздохнул дядька. — Письмо мне надо доставить по адресу: деревня Гнилая Канава, Первая улица, дом № 6… Да только как же тут разберешься? У вас здесь восемнадцатый дом рядом с сорок первым стоит!

— А кому письмо? — спросила Ника, но, увидев подозрительный взгляд почтальона, уточнила: — Я здесь всех в деревне знаю.

— Веронике Егоровне Смирновой какой-то, — ответил дядька, подслеповато щурясь на буковки на конверте.

— Знаю такую, — кивнула Ника и протянула руку за письмом.

Однако дядька конверт отдавать не спешил, все еще сомневаясь в добрых намерениях незнакомой девчонки. Ника не выдержала и щелкнула пальцами у мужика перед носом. Взгляд у того мигом стал отсутствующим.

— Сейчас я возьму у вас письмо, — убедительным голосом сказала Ника. — А вы пойдете себе дальше почту разносить. Вы поняли?

Лысый кивнул и довольно улыбнулся.

«Эх, — с грустью подумала Ника, оглядываясь, не видел ли кто, — не очень-то мне с гипнозом удается! Вот если бы Дашка то же самое проделала, то у нее бы в сто раз лучше вышло!»

Девочка помяла в руках конверт. Письмо пришло от Захара. Девочка с нетерпением разорвала конверт. Глаза ее забегали по строчкам.

«Привет, Ника!

Как ты там живешь? Все нормально? Как ребята? Передавай им привет.

Ну и влетело мне от родителей, когда они узнали, что ты одна в Баб-Ежкине осталась! Пришлось их «усмирить» заклинанием. Спасибо Брайану, подсказал мне парочку! Еле-еле успокоились!

От Катьки тебе привет! И не только от Катьки! Я ж теперь счастливый отец! А ты, значит тетка. Родила мне Катька сынишку, а тебе племяша. Алексеем назвали, в честь Катиного папы. Тестя моего, значит…