Повелительное наклонение истории

Ага, скажет читатель, ну и как не опустить руки в такой ситуации, ведь теперь падшего клиента не вытащить… Неправда, и тут вытащить можно. Если сразу после репортажей о том, что он надул всех насчет девочки, появится пленка, где он сидит и ест младенцев, насилует еще десяток девочек, то очень легко будет представить эти, безусловно, фальшивые и смонтированные пленки, как череду черных пиар-ходов соперника и в этой же череде и «фальшивые заявления немецкого хирурга» и прочее. И вот только что поверженный депутат-герой опять себя неплохо чувствует, главное, чтоб все делалось быстро.

Только когда событие и герой прошли через ряд перипетий и вышли закаленными как сталь, а сталь закаляется переменным ее погружением то в лед, то в пламень, мы действительно будет иметь, в конце концов, некий исторический факт, который накрепко засядет в мозгах и будет определять дальнейшие условия игры.

Всякое великое дело тем более должно быть не просто воспринято и понято в своей позитивности, оно должно пройти горнило испытаний, через свое отрицание, а потом через отрицание отрицания. Как говорил великий немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель, развитие идеи проходит три стадии: тезис, антитезис, синтез или положение, отрицание, отрицание отрицания. При этом последний акт — отрицание отрицания — самый важный. Другой немецкий философ, во многом противоположный Гегелю — Фридрих Ницше, также говорил о необходимости «утверждения утверждения», то есть удвоения любого действия воли, его повторения, если оно хочет быть настоящим. Законы драмы, законы эстетики, законы прекрасного — это не просто законы пиара и медиасферы, это законы самого Бытия, которое мыслят философы. То есть не законы пиара, а пиар использует законы Бытия, и именно потому, что они законы Бытия, пиар и медиасфера их может использовать.

А теперь вернемся к Солженицыну. Когда мы победили фашистов в 1945 году, это был первый акт драмы, говоря словами Гегеля, — тезис. И мы, конечно, стали петь песни о победе, снимать фильмы, писать книги… То есть действовали как человек, который помог детскому дому и всем об этом рассказывает целый год. Это очень нравится ему самому, но не работает на внешнюю публику и на будущие поколения. Скажите, как должны реагировать европейцы на наши фильмы о войне и наши книги о солдатах-героях, если европейцы — это мелкие трусы, испугавшиеся Гитлера? Да каждый такой фильм — это удар по их самолюбию. Вот они и старались игнорировать наши саги и былины, в лучшем случае.

Теперь возьмем молодое поколение нашей страны, которое не воевало. Им рассказывают, какие молодцы были их отцы и деды. А читается: «не то что вы», «не то что нынешнее племя, богатыри — не вы!»… Был такой феномен, получивший название «детей победителей». Эти дети героев вырастали «забитыми по шляпку» своими харизматичными отцами. Одержимые «эдиповым комплексом», они тайно ненавидели жестких и властных отцов и хотели только одного: чтобы надоевшая ненавистная отцовская пропаганда уже когда-нибудь кончилась («Ой, опять фильм про войну… Давайте лучше посмотрим про ковбоев…»).

Именно «закомплексованные европейцы» и «сынки победителей» стали первыми жадными и благодарными читателями солженицынских книг. Это была сладкая месть отцам-победителям в СССР. А в Европе это была месть русским, которые единственные не легли под Гитлера, и теперь кичатся этим.

Книги Солженицына и вообще вся «холодная война» — не что иное как второй акт всемирной драмы (переводя на гегелевский язык: «этап отрицания»), И это отрицание доходит до самой страшной кульминации: антигерой фактически побеждает героя, тот лежит поверженный, а антигерой-злодей наслаждается тем, что делает наложницами жен и дочерей героя, грабит его имущество, оскверняет его святыни…

Развал СССР и есть такое унижение. Кто не придет в отчаяние от того, что стало с нашей страной, победившей зло полвека назад и спасшей мир? При этом антигерой, взять того же Солженицына как его воплощение, — просто глумливый предатель-дезертир-стукач, добродетельная маска которого шита белыми нитками и достаточно внимательного взгляда, чтобы увидеть его сущность. Антигерой и антисила-Америка, которая называла нас «империей зла», сама ведь и оказалась таковой «империей зла», как только ей дали волю. Она понаставила везде военных баз, поработила Европу. Она меняет власть в суверенных государствах, бомбит мирных жителей. Она убивает собственных граждан ради того, чтобы сделать всемирное шоу с разрушением небоскребов-«близнецов», лишь бы получить карт-бланш на установление нового мирового порядка. Это ведь то же самое, что и поджег фашистами собственного рейхстага, для того, чтобы был повод начать преследовать коммунистов в Германии. Новый американский фашизм в новом обличии устанавливается на планете…

Но вот что важно понять: это все только второй акт, только кульминация. Проиграна не «холодная война», проиграна битва, и впереди еще третий акт! Впереди еще «отрицание отрицания», впереди еще «утверждение утверждения»! Мы должны выиграть войну у мирового фашизма еще раз, мы должны выиграть ее в головах у всего человечества! И это должно произойти через разоблачение антигероев и негодяев, тем более, что эти негодяи только и созданы для того, чтобы их разоблачали.

Если бы Солженицын был настоящим героем-фронтовиком, настоящим «невинно пострадавшим от репрессий», действительно прошедшим через страшную каторгу, как Достоевский, если бы вся его дальнейшая жизнь была полна метаний, исканий, страданий, а не самопрезентаций и клеветнических выступлений, сопровождающихся овациями и гонорарами, то воевать с таким святым было бы невозможно. Это бы и означало, что наше дело неправое, раз такие люди выступили против него. Но если выступали законченные мерзавцы типа Солженицына, значит дело было правое, и значит, в основе, в фундаменте лежит добрый камень, без червоточин и трещин.

Когда пиарщики пишут сценарии и сами планируют нападки на себя, они специально подбирают на роль негодяев людей с явным или скрытым пороком: судимых, скандалистов, извращенцев, именно для того, чтобы потом показать, что все разоблачения из уст такого субъекта ничего не стоят.

Тут ничего придумывать не надо: Солженицын идеальный скандалист и прохвост. И он тем больше подходит для этой роли, чем лучше маскировался и чем выше забрался на поприще общественного признания. Чем выше залез — тем больнее падать. Перипетия в отношении к нему, а следовательно, и в отношении «дела всей его жизни», должна быть максимально крутой: пик признания должен смениться пиком падения в крутую и бездонную пропасть.

Если бы руководство СССР не было помешано на науке и технике, а больше внимания уделяло гуманитарному знанию, оно бы само придумало Солженицына, вело бы его по всем дорогам судьбы и, в конце концов, привело бы к великому и окончательному разоблачению. Для чего? Во-первых, для победы в «холодной войне»: будь Солженицын разоблачен уже в начале 1980-х, никакой перестройки бы не было, и вся история пошла бы иначе. Имеется в виду весь комплекс спецопераций «холодной войны», а не только роль Солженицына. Во-вторых, это надо было для того, чтобы показать драму в трех актах, а не в одном. Это надо для того, чтоб не повторить судьбу несчастных троянцев, которые выиграли войну с греками, потом бездарно бросили свою победу и о ней никто не узнал за 3000 лет.

Но если нечто появилось само собой и работает втемную, это получается более настоящим. Лучшего негодяя, чем тот «естественный Солженицын», который есть, не придумаешь. Будь он еще и педофилом, это был бы дурной тон и перебор. Мы должны быть благодарны ему за то, что он сделал сам всей своей судьбой, за свой счет (имеется в виду не денежный, а экзистенциальный) огромный подарок России — он сыграл большую роль во втором акте пьесы (возможно, без него и не состоялся бы этот акт). Он сделал так, что Россия находилась в «повестке дня» всю вторую половину XX века. Да, пусть с отрицательной стороны, но, как мы помним, отрицательные упоминания тоже важны. Наши остолопы, стоявшие у руля страны, проспали второй акт — Солженицын работал за них. Проблемы «мирового коммунизма» определяли всю мировую политику в течение послевоенного периода времени, весь мир также внимательно следил и за перестройкой, и за нашими бурными 1990-ми. Мы стали неинтересны только после 11 сентября, когда стала меняться мировая «повестка дня», в которой нам уже не было места.

Реально это означает, что мы всерьез утрачиваем мировое лидерство. Мы его еще имели даже в 1990-е хотя бы в качестве пугала, но сейчас на наш спектакль просто никто не смотрит, а это значительно хуже.

Победить еще раз!

Теперь нам вместе предстоит срежиссировать следующий акт драмы: еще раз поставить себя в «повестку дня», рассказав всему миру, как все было на самом деле и как нас оклеветали. А заодно напомнить о себе и своих великих заслугах. Это должен быть большой государственный проект, это третий акт той самой мировой войны. И мы не имеем права не участвовать в нем, как не могли отказаться наши деды. Они победили, и мы обязаны победить, если хотим быть достойными их подвига. Может, история и не знает сослагательного наклонения, но она знает повелительное! Вот наша историческая задача.