Повернуть время вспять

– Может, я тоже хороша, – не уступала Уинтер.

– Давай выясним.

Они накрыли стерильными простынями все тело пациентки, оставив открытым лишь то место на животе, где проходил шов. После этого Уинтер на автомате обошла операционный стол и заняла место слева, где полагалось находиться ассистенту. Однако, когда стоявшая там Пирс не сдвинулась с места, Уинтер уставилась на нее в недоумении.

– Ты левша? – непринужденно спросила Пирс.

– Нет.

– Тогда тебе стоит встать с другой стороны стола.

Не произнеся ни слова, Уинтер вернулась обратно, стараясь не показать своего изумления. Она не ожидала, что ей так скоро доверят такое ответственное дело, но тем не менее Пирс позволяла ей действовать за ведущего хирурга. Технически, Пирс находилась рядом и несла всю ответственность, поскольку была старшим ординатором на операции, но все же она поручила делать работу Уинтер. Это была проверка, но вместе с тем Уинтер была оказана честь.

Уинтер посмотрела на анестезиолога поверх натянутой на двух стальных опорах простыни, отделявшей стерильную зону от нестерильной. В давние времена, когда пациента перед операцией усыпляли эфиром, которым смачивалась тряпка, эту разделительную простыню назвали эфирным экраном. Это название так и осталось, хотя современные хирурги уже давно не использовали эфир и забыли, когда это было.

– Начинаем, – сказала Уинтер.

– Она в твоем полном распоряжении, – произнесла Пирс.

Внимание Уинтер уже было полностью сосредоточено на операции. Не глядя на Пирс, она протянула правую руку и попросила у медсестры скальпель.

* * *

– Хорошая работа, – похвалила ее Пирс уже в раздевалке.

– Спасибо.

Уинтер открыла свой шкафчик и стала рыться там в поисках свежей формы. Операция длилась всего полтора часа, но пациентка была крупной, и накладывать аккуратные швы по здоровым тканям оказалось делом непростым. К тому моменту, когда они закончили, Пирс и Уинтер взмокли от пота.

– Зашивать второй раз всегда тяжко.

– Да, но сейчас все сделано на совесть.

– Это точно.

Уинтер стянула верхнюю часть формы, остро ощущая близкое присутствие Пирс. Уинтер обычно носила под формой майку, потому что лифчик стеснял движения. Она давно привыкла переодеваться вместе с другими женщинами: за последние восемь лет Уинтер делала это тысячи раз. Ей было известно, что кое-кто из ее коллег был лесби, но ее это не смущало. Когда приходится работать бок о бок на протяжении многих часов, привыкаешь уважать личное пространство. Но то, что Пирс была сейчас так близко, выводило Уинтер из равновесия, и она не понимала почему.

– Спасибо, что дала мне провести операцию.

– Не стоит благодарности.

Боковым зрением Уинтер увидела, что Пирс начала раздеваться, и быстро отвернулась, когда выяснилось, что под формой у Пирс больше ничего нет. Перед мысленным взором Уинтер отпечатались крепкие руки, маленькая гладкая грудь и развитый торс. Уставившись в свой шкафчик, Уинтер быстро достала чистую рубашку и натянула ее через голову. Не оборачиваясь, она сказала:

– Та еще операция.

– Не то слово, – подтвердила Пирс.

Она захлопнула шкафчик и прислонилась к нему плечом. Пирс чувствовала радость, которая всегда охватывала ее после успешно завершенного сложного дела. С технической точки зрения, операция была простая. Однако речь шла об осложнении, и Пирс хотела быть уверенной, что проблем больше не возникнет. Вдобавок лечащий врач дал ей полную свободу действий, и это добавило ей как беспокойства, так и удовольствия.

Уинтер тоже прислонилась к шкафчику, почти касаясь плеча Пирс. Она собрала промокшие от пота волосы с шеи и заколола их простой заколкой.

– Как он чувствует, когда нужно вернуться в операционную? – спросила Уинтер.

– Ума не приложу! – покачала головой Пирс.

Ее отец внезапно появился в операционной в тот самый момент, когда они осматривали брюшную полость пациентки. Для Пирс всегда оставалось загадкой, как он это делает, но отец всегда возникал в операционной в самые ответственные моменты. Он понаблюдал несколько минут и ушел, ничего не сказав. Но его молчаливого одобрения было для Пирс достаточно. За эти годы она уже поняла: это максимум, что она может получить от отца.

– Никто этого не понимает, но он всегда приходит в операционную именно тогда, когда это нужно. Он просто знает, когда наступает момент, когда нас необходимо проверить.

Уинтер задумалась, каково это, когда один из лучших в мире хирургов приходится тебе и отцом, и одновременно является твоим наставником. Несмотря на сдержанную невозмутимость в голосе Пирс, Уинтер чувствовала, что за этим кроется определенное бремя, о котором Пирс не хотелось говорить. Судя по теням в глазах Пирс, ей приходилось нелегко, и Уинтер почувствовала желание унять эту боль. Такой реакции она от себя не ожидала. Уинтер постаралась говорить обычным тоном.

– Расскажи, как это – оперировать вместе с ним.

– Он мало говорит до начала операции, а потом – только по делу. Он все делает быстро и ожидает того же от тебя.

– Это у вас семейное, – пошутила Уинтер.

В операционной Пирс оказалась такой умелой, какой и ожидала Уинтер. Быстрая, компетентная и точная, а еще – самоуверенная, но в то же время осторожная. Великолепное сочетание качеств для хирурга.

– На себя посмотри! Тебя скоро начнут звать Вспышкой.

Польщенная Уинтер улыбнулась.

– Помнишь, как говорят: есть хорошие быстрые хирурги и есть плохие быстрые хирурги, но нет хороших медленных хирургов, – последние слова они уже проговорили хором и рассмеялись.

– Судя по всему, тебе не нужно волноваться на этот счет, – убежденно заметила Пирс.

Ей было отрадно сознавать, что Уинтер не растерялась во время операции. Теперь Пирс знала, что ей не надо будет опасаться за Уинтер, когда она будет работать одна, и это добавляло Уинтер привлекательности в глазах Пирс. Уинтер была умной, сообразительной и быстрой. И у нее действительно были умелые руки. Сердце у Пирс застучало быстрее, и ей пришлось подавить внезапный всплеск желания. Господи, вот так проблема на мою голову. Я же не могу постоянно испытывать возбуждение, когда она рядом. Неужели мне придется страдать целых два года?!

Между тем Уинтер улыбалась. Она не могла припомнить, когда еще так радовалась за все время в ординатуре. Хирургия была напряженным делом, но Уинтер чувствовала удовольствие от мысли, что Пирс довольна ее работой. Ей понравилось радовать Пирс.

– Так, что теперь? – поинтересовалась Уинтер.

Давай уйдем отсюда и снимем номер. Полчасика в постели с тобой – и мои мучения закончатся. Пирс уже не раз проделывала это с другими девушками. Администраторы в отеле «Пенн Тауэр», который находился прямо через дорогу от больницы, были неболтливыми и даже бровью не вели, когда Пирс покидала гостиничный номер с подругой всего час спустя. Пирс всегда брала с собой пейджер и в случае необходимости могла вернуться в больницу в считанные минуты. О да, мне хватило бы и получаса.