Повернуть время вспять

– Ты уже познакомилась с кем-нибудь из ординаторов?

– Нет.

Пирс стиснула зубы. Ее отец, возглавляя отделение, мог брать на работу кого захочет, однако было весьма необычным проводить собеседование с новым ординатором, не поставив в известность хотя бы одного из старших ординаторов. Должно быть, он уже несколько дней знал, что Уинтер выйдет в эту смену, но не предупредил Пирс. Ее проигнорировали, но кто сказал, что в больницах царит демократия?

– Ты ничего не знала обо мне, ведь так? – тихо спросила Уинтер.

Не удивительно, что эта ситуация ей не по душе.

– Какая разница, – Пирс остановилась и повернулась к ней лицом. Больница постепенно просыпалась, куда-то спешили медсестры и другой персонал, готовясь к пересменке. Вдвоем они напоминали остров посреди огибавшего их моря одетых в белые халаты людей. – У нас с сентября не хватает одного ординатора. Один из парней третьего года решил перейти в анестезиологи. Мы обслуживаем пятьдесят пациентов за смену, и это каждую третью ночь.

После этих слов Уинтер побледнела.

– Каждую третью ночь? Тяжко.

Пирс усмехнулась, и в ее темных глазах загорелся дикий огонек.

– За последние шестьдесят лет здесь ничего не изменилось. У нас нет подмены во время дежурства. На каждую операцию приходятся свои дежурные ординаторы. Кажется, Конни тебе об этом не рассказала.

– Думаю, она просто об этом не подумала, – сдержанно сказала Уинтер. Она постаралась не выдать себя и вернуть равновесие. Ее проверяли на прочность, и она не собиралась давать слабину. – А если бы даже она меня об этом предупредила, то какая разница. Я просто удивилась.

– Да, у нас так. Не то чтобы это норма, но здесь свои порядки.

– Не проблема.

– Ежедневно мы собираемся в кафетерии в полшестого утра. Следовательно, перед этим ты уже должна осмотреть своих пациентов и знать их показатели, такие как давление, и анализы.

Уинтер кивнула, делая подсчеты в уме. Если ей нужно приезжать в больницу к пяти утра, то вставать придется в четыре. Она справится! Она должна справиться, выбора у нее не было.

Пирс резко свернула влево, и, спустившись по лестнице, они оказались в кафетерии, размещавшемся на цокольном этаже. Круглые столики уже были заняты ординаторами и студентами, большинство из которых было одето в медицинскую форму и белые халаты.

– Давай выпьем кофе, – предложила Пирс.

– Аминь, – с облегчением пробормотала Уинтер.

Пока они стояли в очереди, Пирс продолжила объяснения.

– В смену работает четыре ординатора, не считая тебя: двое первого года, один второго года и я.

– Ты за главного?

– Да.

– Остальные ординаторы четвертого года заняты в лаборатории, на других сменах в отделении общей хирургии или занимаются сосудами, – Пирс взяла бейгл и коробочку сливочного сыра, а затем до краев налила себе кофе в пол-литровый бумажный стакан. – У нас только одна позиция главного хирурга-ординатора. Остальные ординаторы пятого года распределяются по другим больницам.

Судя по тону, каким были сказаны эти слова, Пирс считала лузером всякого, кто заканчивал ординатуру университетской больницы не на позиции главного хирурга-ординатора, подумала Уинтер. И она могла понять почему. Убить пять лет своей жизни и финишировать вторым – ну уж нет. Уинтер уже и так потеряла один год. Ей пришлось согласиться на позицию ординатора третьего года, в противном случае о хирургии можно было вообще забыть. Она почувствовала, как в ее душе всколыхнулся гнев, и постаралась быстро подавить его. Что сделано, то сделано. Теперь ей оставалось лишь двигаться вперед.

– Если в смену работает пять ординаторов, почему мы дежурим каждую третью ночь?

Пирс протянула десять долларов кассиру и попросила посчитать за них обеих. Уинтер запротестовала.

– Это традиция: старший ординатор первый раз всегда угощает новичка кофе, – пояснила Пирс, оглянувшись на Уинтер через плечо. – Что же касается нашей смены, то мы с тобой опекаем ординаторов первого года, плюс нам в этом помогает ординатор второго года, поэтому получается, что нас трое и мы работаем каждую третью ночь. Завотделением не доверяет первогодкам настолько, чтобы оставлять их одних с пациентами.

Уинтер прокрутила эту схему в голове. Два ординатора первого года и один второго года, который также технически считался младшим ординатором. И одна Пирс. Концы с концами не сходились.

– Кто же тогда страхует второго первогодку, если ты единственный старший ординатор на дежурстве?

– Я. Так что мы с тобой должны сейчас распределить смены, чтобы я могла следить за одним из первогодков через одну ночь.

– Через одну ночь?! – Уинтер постаралась сдержать возглас ужаса. Такой график работы может загнать в могилу кого угодно. Уинтер работала так лишь несколько раз, когда какой-нибудь другой ординатор не мог выйти по исключительным семейным обстоятельствам или заболевал так сильно, что был не в состоянии подняться с постели. Уинтер хорошо помнила одну из главных заповедей хирургов: «Единственная причина, по которой ты можешь не выйти на работу, – это похороны, причем твои собственные».

– И как давно ты работаешь в таком режиме? – спросила она Пирс.

Та пожала плечами. Для нее не было разницы, была она на дежурстве или нет. Она всегда была поблизости. Так было нужно. Она знала, чего хочет и чего это стоит.

– Какое-то время.

– Понятно.

Уинтер подумала, что будет не слишком умно вспомнить о новом правиле восьмидесяти четырех часов. Теоретически, ординаторам любой специальности официально запрещалось работать больше восьмидесяти четырех часов в неделю. Кроме того, им полагался однодневный выходной в неделю, и они должны были уходить домой сразу после суточного дежурства в больнице. Однако в хирургии все эти правила часто трактовались по-своему.

Считалось, что хирургию можно изучать лишь на практике, то есть в операционной, и если в расписании стояли операции, то ординаторы должны были там присутствовать в любое время дня и ночи. Ординаторы, которые выражали недовольство своим распределением на операции, впоследствии часто получали самые неинтересные случаи или вообще выдворялись из ординатуры. На такие программы, как в Пенсильванском университете, изначально набирали больше ординаторов с тем расчетом, что не все они продержатся до пятого года.

Уинтер не могла позволить себе лишиться этой позиции. Если ей придется работать по сто часов в неделю, что ж, она будет вкалывать по полной. Нужно лишь только кое-что скорректировать в своей личной жизни.

– А вот и наша команда, – сказала Пирс и мотнула головой в сторону стола, за которым сидело три молодых человека. – Парни, я привела подкрепление, – добавила она, присаживаясь на стул. За опоздание Пирс не извинилась.

Уинтер села между Пирс и стройным азиатом, который выглядел слишком юным для самостоятельного врача. Должно быть, один из первогодков. Она кивнула по очереди каждому из них, стараясь запомнить их имена: Лю, Кенни и Брюс. Парни поприветствовали ее бурчанием и коротким «привет». Сказать, кто из них дежурил ночью, было нетрудно: он был небрит и весь пропах потом. Но Уинтер это не смущало. Стрессовая работа роднила ординаторов, а дух товарищества помогал терпеть многое.