Повернуть время вспять

– Хм-м? – протянула Пирс и наклонила голову, чтобы вдохнуть запах Уинтер. Она положила руку на шею девушки и очень нежно поцеловала ее в то место на подбородке, где расплывался синяк. Пирс почувствовала легкое покалывание на своих губах и какое-то напряжение в теле.

– Так лучше?

– Гораздо лучше, – поддразнивающим тоном ответила Уинтер, пытаясь разрядить обстановку.

– Все лучше и лучше, – сказала Пирс и, прикрыв глаза, стала наклоняться, чтобы поцеловать девушку.

– Пирс… погоди… – прошептала Уинтер. В этот момент у нее зазвонил телефон. Звук показался просто оглушительным и заставил ее дернуться. Уинтер неловко пыталась нащупать мобильный, не в силах отвести взгляда от Пирс. Ее губы были так близко. Уинтер дрожащим голосом проговорила: «Алло». Она слушала, что ей говорят, не отрывая глаз от сонной артерии, которая пульсировала на горле Пирс. – Я думала, ты не придешь. Хорошо. Я в туалете. Сейчас буду, – произнесла Уинтер. Она закрыла телефон и хриплым голосом сказала: – Мне пора идти.

– Почему? – спросила Пирс, продолжая поглаживать шею девушки и перебирать волосы у нее на затылке. Пирс не могла ошибиться, этот взгляд, которым смотрела на нее Уинтер, был хорошо ей известен: так смотрели на нее другие девушки, но впервые кому-то удалось взволновать ее столь сильно.

– У тебя свидание?

– Нет, – сказала Уинтер, осторожно освобождаясь от объятий Пирс, хотя и не от ее чар, – это звонил мой муж.

Застыв на месте, Пирс не проронила ни слова, когда Уинтер обошла ее сбоку и поспешила прочь. Когда за девушкой закрылась дверь и Пирс осталась одна, она нагнулась и подняла с пола позабытую белую карточку. Уинтер, должно быть, обронила ее. Пирс провела большим пальцем по отпечатанным на карточке буквам, а потом засунула ее в нагрудный карман.

Прощай, Уинтер Кляйн.

Глава 2

Четыре года спустя

Только Пирс въехала на парковку на своем бледно-голубом кабриолете «тандерберд» шестьдесят седьмого года выпуска на Саут-стрит рядом с университетским музеем, как у нее запикал пейджер.

– Черт, – выругалась Пирс и достала пейджер, чтобы прочесть сообщение. Пять утра, и уже ни минуты покоя! Но сообщение оказалось не от медсестры из павильона Роадс, где находились больничные палаты отделения хирургии. Вызов пришел от заведующего отделением. Секретарша в такую рань написать не могла. Значит, он вызывает ее сам.

– Проклятье!

Она припарковалась в дальнем углу рядом с будкой охранника. Это место стоило дороже, но Пирс не могла допустить, чтобы какой-нибудь идиот помял ее машину, на реставрацию которой ушло столько времени. Пирс знала, что охранники присмотрят за ее машинкой, ведь она каждый месяц выдавала им премию.

– Привет, Чарли! – крикнула она, выбираясь из автомобиля.

– Доброе утро, доктор, – ответил тощий полицейский в отставке. Он носил форму охранника с такой же гордостью, с какой ходил в форме полиции Филадельфии все тридцать лет до этого. – Может, сегодня стоило оставить малышку дома? Обещают дождь. А там и снег может пойти, если похолодает.

– Тогда оставлю ее здесь до весны, – прокричала Пирс, направляясь к выходу. В гараже телефон не работал. Дождь или снег, какая разница: она проведет на дежурстве все ближайшие сутки, а по факту – минимум тридцать часов. – Присмотри за моей девочкой!

Чарли рассмеялся и отсалютовал вслед Пирс.

Выйдя на тротуар, она позвонила по телефону через быстрый набор. Когда ей ответили, она сказала:

– Рифкин.

– Можешь заглянуть ко мне в офис перед утренним обходом?

Интонация на том конце провода была вопросительной, но Пирс знала, что это никакая не просьба.

– Да, сэр. Я уже рядом с больницей.

– Тогда заходи прямо сейчас.

Пирс не успела ничего сказать, как ее собеседник отключился. Твою мать!

Она мысленно перебрала всех пациентов, которых вел заведующий отделением. Может, с кем-то из них что-то случилось, а ей еще об этом не сообщили? Ночью дежурил младший хирург-ординатор, но он знал, что должен обращаться к ней при возникновении любой проблемы, даже самой незначительной. Тем не менее, ей оставили лишь несколько обычных вопросов насчет переливаний крови и антибиотиков.

Дом, где жила ее семья, находился всего в сорока минутах езды отсюда, в Брин-Море, и в распоряжении Пирс могло легко оказаться целое крыло, а вместе с ним и необходимое ей уединение. Но она предпочитала жить в квартире в Западной Филадельфии, чтобы дорога до больницы занимала не больше пятнадцати минут. Пирс не нравилось узнавать о внезапных проблемах с утра пораньше, а вызов к завотделением в столь ранний час мог означать только проблему. Черт!

Пирс вошла в пустой лифт. На втором этаже он остановился, и в лифт зашла блондинка с темными кругами под глазами. На левой штанине ее форменных брюк расползлось пятно крови, похожее на пятно из теста Роршаха. В правой руке она держала помятый лист бумаги, рассматривая его так, словно это был Священный Грааль. Пирс знала, что это за бумажка: это был список всех пациентов, за которыми наблюдал конкретный ординатор. В списке содержалась кодированная информация о дате поступления пациента в больницу и дате операции, также там были записаны назначения и последние анализы, особенно выходившие за рамки нормальных значений. Когда лечащему хирургу требовалось уточнить какую-либо информацию о пациенте, ординатор искал ее именно в этом списке. И хотя все ординаторы носили при себе КПК, а каждый медсестринский пост был оборудован компьютерами, все равно вся информация обычно бралась из бумажного списка.

Без этой важной бумажки ординаторы часто давали неполные или неверные сведения, после чего им вскоре приходилось искать другую работу. Хотя бы один раз на дню какой-нибудь ординатор в отчаянии носился по коридорам, терзая каждого встречного: «Ты не видел мой список? Я его потерял. Кто-нибудь видел мой список?!»

– Привет, Тэм, – поздоровалась Пирс с блондинкой. – Как дела?

Тэмми Рейнольдс оторвалась от списка и моргнула, словно ее только что разбудили. Потом она медленно улыбнулась, и ее глаза стали уже не такими уставшими.

– Привет-привет. Давненько не видела тебя в баре. Неужели прячешься, или появился кто-то, на кого уходит все твое время?

– Не угадала. Я все-таки старший ординатор, и у меня довольно много дел.

– Я прекрасно знаю, чем ты занимаешься на работе, – Тэмми придвинулась к Пирс, положила руку ей на талию и большим пальцем стала легонько гладить ее тело сквозь бледно-зеленую форменную рубашку. – Мне интересно, как ты проводишь время вне работы. Когда ты чего-то хочешь, нехватка времени тебя обычно не останавливает.

Пирс отодвинулась от девушки на безопасное расстояние. Лифт остановился на пятом этаже, и она не хотела, чтобы их кто-нибудь увидел, когда двери раскроются. Да и нежностей Тэмми ей не хотелось, по крайней мере, не сейчас.

– Мне нужно идти. Не загоняйся.

– Позвони мне! В этом месяце я дежурю в онкологии, – сказала Тэмми вслед Пирс. – Мы могли бы поиграть с тобой в больницу, детка.

Пирс помахала девушке на прощание, с облегчением констатируя, что поблизости не оказалось никого, кто мог бы услышать слова Тэм. Ей было все равно, что знали или думали о ней ее приятели-ординаторы, но она предпочитала, чтобы административный персонал не судачил о ее личной жизни, особенно по ее собственной оплошности.

Пирс прошла по коридору, устланному темно-красным ковром, направляясь к большому угловому офису. Все кабинеты штатных хирургов располагались в одном углу на пятом этаже. К ним примыкала комната отдыха. Операционные находились в другой стороне здания и занимали оставшуюся площадь этажа. Благодаря такой планировке хирурги могли спокойно работать у себя в кабинете в ожидании операции. Поскольку операции часто начинались с опозданием, хирурги не теряли времени понапрасну – а это они ненавидели больше всего.