Поверженный ангел(Исторический роман)

В самом деле, судя по толпе, вздувшейся в конце улицы, и площадь и все подходы к ней были уже забиты народом.

— Эх, надо было пораньше, — пробормотал Ринальдо.

Оставалась единственная надежда — пробраться на площадь по узкому проходу позади Бадии, о котором достоверно знали только мальчишки с окрестных улиц. Предводительствуемые Ринальдо, рыцарь вместе с Казуккьо свернули на виа дей Магадзини и, пройдя немного по ней, углубились в глухой тупик, образовавшийся на месте давно разрушенного дома. Тупик кончался невысокой каменной стеной, в которой зиял пролом, достаточно широкий, чтобы пропустить всадника. За стеной стояло несколько вросших в землю хибарок, поддерживаемых подпорками, такими же прогнившими и почерневшими от времени, как и стены, которые они старались удержать. Эти убогие жилища, стиснутые со всех сторон большими, важными палаццо, вместе с их обитателями никогда не видели солнца, не знали ароматов весны, живых красок вольной природы. За много лет, прошедших с тех пор, когда Ринальдо еще мальчишкой забредал сюда с Гиббелинской улицы, здесь ничего не изменилось. Только несколько деревцев, так и не успев вырасти, засохли без света и топорщили голые узловатые ветки. Для Ринальдо вся эта картина была привычной, на рыцаря же она произвела гнетущее впечатление. Конечно, он знал, что в городе есть бедняки, знал, что они живут в каких-то отвратительных, грязных домах, но они копошились где-то неизмеримо ниже той вершины, где пребывал он и ему подобные, и, если бедность в образе оборванца-рабочего или убогой хижины попадалась ему на глаза, она все равно оставалась в другом мире, не касалась его, он мог не замечать ее, как облака в небе. Здесь же, на этом вонючем пустыре, она, эта бедность, тесно обступила его со всех сторон, в полном смысле слова встала у него на пути сальными лужами и кучами гниющих отбросов, которые надо было обходить и перешагивать.

— Будто нищие на костылях, — пробормотал мессер Панцано, с неприязнью оглядываясь на убогие домишки, упиравшиеся в землю своими подпорками.

— Но это тоже наша Флоренция, — заметил Ринальдо.

Рыцарь промолчал. Между тем они выбрались наконец к неровным, во многих местах покрывшимся зеленым мхом стенам древней Бадии и, обойдя ее справа по узкому, выложенному камнем проходу, вышли на площадь как раз против дворца подеста.

Глава седьмая где Ринальдо знакомится с людьми, с которыми не имел никакой охоты знакомиться

Как и ожидал Ринальдо, возле самого дворца капитаны цеховых ополчений поддерживали какой-то порядок, поэтому все трое без особого труда выбрались на площадь. На всякий случай оставив Казуккьо с лошадьми у прохода, мессер Панцано вместе с Ринальдо отошли к соседнему дому, возле которого с незапамятных времен лежал огромный камень. Взобравшись на него, Ринальдо надеялся увидеть кого-нибудь из чомпи, с которыми условился встретиться нынче утром у дворца подеста. Однако, хотя площадь была не очень широкой, заполнившие ее люди стояли так тесно, что нечего было и думать разглядеть в этой толпе отдельного человека. Там и сям над головами людей поднимались знамена и значки цеховых ополчений. Ринальдо насчитал их больше дюжины, из чего можно было заключить, что ко дворцу пришли выборные почти от всех младших цехов. Здесь были и мясники, и кузнецы, и ветошники, зарабатывавшие себе на жизнь тем, что чинили и перепродавали подержанную одежду. В дальнем конце площади толпились торговцы вином, маслом и солью, кожевники и дубильщики кож. В центре, перед самыми окнами дворца, стояли степенные кузнецы и изготовители подков, а за ними Ринальдо с удивлением увидел знамя меховщиков. Меховщики принадлежали к старшим цехам, петиция их не касалась, и им совершенно нечего было здесь делать. Как видно, на их счет у Сальвестро имелись особые планы, о которых Ринальдо не знал.

Площадь глухо и грозно гудела, словно гигантский улей, населенный исполинскими пчелами. Время от времени в окне второго этажа показывался кто-нибудь из Восьми войны, коротко сообщавший о том, как идет обсуждение петиции, и тогда ропот толпы переходил в оглушительный рев. В тот момент, когда Ринальдо собирался уже спрыгнуть с камня, в окне снова появилась фигура, в которой юноша узнал Бенедетто Альберти. Альберти крикнул, что обсуждается вопрос о запрещении купцам и банкирам вести дела грандов.

— Все согласны, только Карло Строцци и его люди против! — кричал он.

— Смерть грандам! — заревела толпа.

— Убить Строцци и всех, кто с ним!

— Вышвырните его из окна! Мы с ним поговорим!

— Разрубить их на куски! Всех, кто против!

В двух шагах от того места, где стояли рыцарь и Ринальдо, расположилась довольно внушительная группа пополанов, одетых более или менее прилично и державших укрепленный на палке значок, на котором очень натурально была изображена баранья туша на вертеле. По этому значку нетрудно было догадаться, что тут собрались владельцы гостиниц, остерий, кабачков и винных погребов. Впрочем, если бы у них вовсе не было никакого значка, об их занятии можно было бы без труда догадаться по разговорам, которые они вели между собой. Покричав в очередной раз, они как ни в чем не бывало возвращались к прерванной беседе, сетовали на дороговизну и чрезмерные налоги, говорили о деньгах и выгоде.

Может быть, издали, из окон дворца, толпа, собравшаяся у его стен, действительно казалась грозной и свирепой. Вблизи же она оказывалась совсем другой. Глядя на трактирщиков, стоявших рядом, Ринальдо не замечал в них никакого энтузиазма.

Брезгливо послушав некоторое время вопли толпы, рыцарь сказал, что на всякий случай предупредит оруженосца, чтобы не отходил от лошадей, и направился к Казуккьо.

В эту минуту в окне снова показался Альберти.

— Честные флорентийцы! — что есть мочи крикнул он. — Совет капитана народа и Совет подеста приняли петицию, которую от вашего имени представил благородный Сальвестро Медичи!

Над площадью пронесся восторженный вопль, заглушивший его последние слова. Альберти замахал руками, требуя тишины.

— Ваш посланец, — закричал он, когда шум немного утих, — достойнейший посланец народа Сальвестро Медичи, без страха и оглядки защищал ваши справедливые требования. Он не побоялся открыто бросить в лицо вашим врагам смелые слова правды. Вот что он сказал, слушайте! «Я хотел сегодня, — сказал он, — хотел излечить город от злодейской тирании грандов и всех других могущественных людей. Вы еще поймете мою правоту и примете требования народа не на год, как сейчас, а навечно. Да здравствует народ!» Кричите, честные граждане, кричите: «Да здравствует народ и свобода!»

— Да здравствует народ и свобода! — заревела толпа. — Да здравствует народ и свобода!

— Слушай, Пьеро, — проговорил стоявший неподалеку от Ринальдо трактирщик, дергая за рукав своего товарища, державшего значок цеха и самозабвенно кричавшего вместе со всеми. — Ведь это же условный знак!

— Какой такой знак? — недовольно отозвался тот.

— Ты что, не слышишь? «Да здравствует народ и свобода!» — с ударением на последнем слове воскликнул трактирщик.

— Верно, а мне и невдомек!

«Что же это за условный знак? — думал Ринальдо. — Что еще задумал этот лукавый политик?» Занятый своими наблюдениями, он не видел, как из соседнего дома вышел человек в сером костюме и тихо остановился у него за спиной.

— Сер Ринальдо Арсоли, не так ли? — спросил человек в сером, которого с одинаковой степенью вероятности можно было принять и за врача или аптекаря и за нотариуса.

— Да, — удивленно ответил Ринальдо. — Но откуда вам известно мое имя?

— Сию минуту все объясню, только, ради бога, поторопимся, — ответил незнакомец и, схватив юношу под руку, потащил за собой.

— Да подождите вы! — воскликнул Ринальдо, вырывая руку. — Куда вы меня волочете? Объясните все по порядку.

— Хорошо, — согласился незнакомец, — хотя, клянусь Эскулапом, нам лучше поторопиться. Видите ли, синьор Арсоли, я врач и сегодня с утра нахожусь у одного синьора вон там, в соседнем доме. — Он указал на приоткрытую дверь. — Неожиданно моему больному стало плохо. Признаюсь, я ожидал этого. Почувствовав неладное, синьор послал слугу за священником, а меня попросил найти и привести нотариуса, потому что давно уже собирался изменить свое завещание, но все откладывал. Я вышел на улицу и тут убедился, что в город мне не пройти, да вы и сами видите, что здесь творится. Тогда я стал расспрашивать всех этих людей, нет ли среди них нотариуса. Наконец какой-то человек сказал, что видел здесь знакомого, о котором точно знает, что он нотариус, потому что встречался с ним у Сальвестро Медичи. «Да вот он, кто вам нужен, — сказал он и указал на вас, — зовут его сер Ринальдо Арсоли».

— Где же этот человек? — спросил Ринальдо, оглядываясь по сторонам.

— Не знаю, — ответил незнакомец, — только что был тут. Должно быть, где-то в толпе. Но ради бога, не будем терять время. Синьор каждую минуту может скончаться.

— Хорошо, я пойду с вами. Только прежде я должен предупредить приятеля, — сказал Ринальдо. — Мессер Панцано! — крикнул он, однако за шумом рыцарь не услышал его голоса и продолжал разговаривать со своим оруженосцем. — Мессер Панцано! — еще громче крикнул Ринальдо.