Повешенный. Том II

Волхв недоверчиво качает головой

— Что за странная блажь украшать свое тело бессмысленными рисунками? Для чего?!

— Мода у нас такая. Считается, что это красиво. Некоторые чуть ли не все тело ими разрисовывают.

— Безумцы… Ладно, я подумаю, что можно сделать. Сначала нужно будет выбрать подходящую руну и подготовить все к ритуалу. А ты должен решить, что для тебя важнее.

— Память — не раздумывая, говорю я — мне в первую очередь нужно улучшить память. И вот что еще. Недавно я нанял слугу — индуса. Он тоже поклоняется богине смерти. Они зовут ее Кали…

* * *

Наконец, настал день, когда в наше имение должны прибыть долгожданные гости. Лена с тетушкой с ног сбились, с раннего утра наводят последний марафет в особняке. Букеты срезанных в оранжерее цветов расставляют по многочисленным по вазам, апельсиновые деревья в кадках и розовые кусты в горшках занимают почетное место у парадного входа. Слуги тщательно выметают и без того чистый двор, ровняют и без того безупречный бордюр из кустарников, поливают из леек клумбы и дорожки, чтобы те не пылили и не портили идеальную красоту.

Число приглашенных не велико, но каждого из наших гостей нужно разместить со всеми удобствами и почетом, а потом подать такой обед, чтобы перед искушенными господами не было стыдно. Поэтому жена второй день пропадает на кухне — надзирает за поварами и дает им последние наставления. Для нее, как для молодой жены наследника, сегодня, считай, первый экзамен, и она очень волнуется. А вот я почему-то спокоен, как удав. Ну, нет у меня пиетета перед князьями и графьями — привык уважать людей не за титулы и должности, а за их конкретные дела…

К полудню начинают прибывать первые из гостей — кто-то приехал в открытой коляске, кто-то в карете. Большинство приглашенных из Костромы, но есть гости из Вологды и Ярославля. Мы с дядюшкой встречаем всех у парадного входа, Бекетов каждого обнимает и по старинному русскому обычаю троекратно расцеловывает. Преподносит гостю чарку водки на серебряном подносе, и лишь потом представляет меня. Возможно, кто-то из них и в курсе, что я его внук, а не племянник, но вида никто не подает. Сказано Константин, значит Константин.

Дядьки все взрослые, солидные — моложе пятидесяти лет вообще никого нет. Фамилии для меня знакомые, благо Романов просветил «who is who» в Северном клане. Гагарин, Захарьин,Трубецкой, Урусов, Балакирев, Глинский, Сумароков, Щербатов, Корсаков, Головин, Палицын, Минин — словно исторический роман листаешь.

Некоторые гости, как князья Хованский, Ухтомский, Долгоруков и Вяземский — из таких древних семей, что ведут свои родословные аж от Рюриков. Вот она — настоящая русская аристократия, до которой даже нынешняя царствующая ветвь Романовых не дотягивает. Заговор в кланах явно намечается не хилый, если такая тяжелая артиллерия к нему подключилась.

Последним приезжает Патриарх Северного клана — князь Мещерский Павел Михайлович. Это близкий друг Александра Ивановича, поэтому от него у Бекетова точно секретов нет.

— Ну, здравствуй,…Константин — улыбается седой мужчина в преклонных годах — Заставил ты нас поволноваться!

Приходится изобразить легкое смущение.

— Нет худа без добра, Павел Михайлович. Зато Алексею Петровичу удалось помочь.

— Скромность — похвальное качество. Но слышал от архимандрита Нектария: ты не просто помог, а спас ему жизнь?

— Было такое, только там не я один был. Если бы не целая команда спасателей, которые не побоялись в шторм на Ладогу выйти, из нас никто бы сам до берега не добрался

— Да, уж… когда-нибудь про ваши приключения захватывающий роман напишут. Не хуже, чем у Вальтера Скотта получится.

— Для этого сначала нужно довести дело до конца, история любит победителей.

— И то правда. Наше дело прежде всего.

Я пытаюсь сдержать улыбку. «Наше дело»?! Это русская коза ностра, что ли? Но мою шутку вряд ли кто здесь оценит, если только жена. И Лене сейчас точно не до шуток. Дядюшка велит лакею проводить князя к остальным гостям. А мы, видимо, кого-то еще ждем, поскольку Бекетов то и дело посматривает на карманные часы. И вот, в конце аллеи показалась дорогая карета с гербами. Я даже шею от любопытства вытянул — это кто же к нам такой важный пожаловал?

— Ну, наконец-то… — выдыхает граф — а то уж я переживать начал.

Карета подъезжает к крыльцу, и я наконец вижу герб на ее дверцах: в верхней части разделенного надвое щита, изображен императорский орел, в нижней — грифон, стоящий на задних лапах.

— Сиятельный князь Лопухин Петр Васильевич — подсказывает дядюшка, заметив мой интерес — Председатель Государственного совета. Мой старинный друг еще со времен, когда он был московским губернатором, а потом и ярославским.

Ну, ничего себе, друзья у Бекетова! Неужели и этот принимает участие в заговоре? Похоже на то… Лопухин тем временем выбирается из кареты и попадает в объятия Бекетова. Князь будет постарше дядюшки, но выглядит бодрячком, хоть и опирается на трость.

— Ну, что, Пашка, набегался? — тихо говорит он мне на ухо, явно намекая на какой-то давний их разговор со Стоцким — Сколько веревочке не виться, а все равно судьба тебя в родное гнездо привела, Константин Михайлович! Слышал, что ты промеж дел еще и жениться успел — взял жену кавалерийским наскоком? Молодец! А мой Пашка, балбес все по своей замужней графине сохнет. Чувствую, наследников я от него не дождусь.

Я улыбаюсь и пожимаю плечами, давая понять, что не помню, ни разговора, ни самого князя, ни его сына, с которым Стоцкий видимо приятельствовал. Нужно будет потом подробно расспросить дядюшку об этом семействе. А пока отвечаю на вопрос о Милене

— Такую женщину, Петр Васильевич, нельзя было оставлять без присмотра. Увели бы в два счета.

— Что, так хороша?! — подмигивает Лопухин.

— Сейчас сам увидишь! — смеется Бекетов — У племянника моего губа не дура.

— Тогда веди скорее. А то я уже сгораю от любопытства!

Мы заходим в дом, где веселье в полном разгаре. Все гости собрались в парадной гостиной и под аперитив беседуют с Романовым. Никаких важных разговоров при слугах естественно не ведется, в основном дворяне обмениваются последними новостями и сплетнями, обсуждают виды на урожай. Светлейшего князя встречают с большим воодушевлением, заметно, что он пользуется огромным уважением в Северном клане. И конечно, интересуются его мнением по разным животрепещущим вопросам.

Сейчас головная боль всех помещиков — падение цен на экспортные товары из-за кризиса, разразившегося в прошлом году в Англии, и введения англичанами заградительных пошлин на импорт зерна. Не лучше положение и с другими товарами. Вместо нашего льна в Европу массово привозят дешевый хлопок из Америки, вместо пеньки — индийский джут, а наш лес с успехом заменяет канадский. С открытием в Англии угольных месторождений там начали развивать собственную металлургию и спрос на наш чугун тоже упал. Доходы российской казны неуклонно снижаются, финансы страны расстроены, дефицитный бюджет. Вот что значит надеяться только на продажу природных ресурсов и не развивать собственную промышленность. А у англичан своя беда — перепроизводство. Слишком бодро начали строить фабрики и мануфактуры, без учета внутреннего спроса.