Повесть из собственной жизни. Дневник. Том 2
Шрифт:
Вчера приходил Закович. Юрия не было дома. Нес какую-то чепуху о каком-то новом обществе: вроде масонского, к которому можно относиться «и серьезно, и комически», а сам он, видимо, не знает, как на это смотреть, «серьезно или комически», потом совсем запутался и сказал, что он вообще все это бросит, что ему не до того, что его дочка 2 1/2 лет больна туберкулезом и лежит в госпитале. Вид у него был расстроенный и жалкий. Никогда этот человек не был мне симпатичен, а тут я почувствовала к нему большую симпатию и жалость. Должно быть потому, что тревоги-то у нас одинаковые.
<Март1937>
Девочка Заковича умерла от скоротечной чахотки 6 марта.
22 марта 1937. Понедельник
Опять так давно-давно не писала. Были какие-то события, какие-то разговоры, какие-то настроения, но все мимо, мимо…
Кровавые события в Клиши и забастовка в метро и автобусах, вдоль тротуаров — невыносимые ордюры [421] .
421
L’ordure — отбросы, мусор (фр.).
Как всегда, да не совсем. Бастуют табачники, и сегодня в Париже уже с трудом достать «Gauloise» bleu [422] . Бастуют портные и служащие «Maison Choque» [423] , так что Юрий уже который день там не работает, а это значит, каждый день 17 фр<анков> из кармана. Революции со всеми ее последствиями, в сущности, не хочется. Особенно жалко Игоря. По себе знаю. А с Юрием неделю назад произошел такой случай. Возвращался он от Фондаминского [424] в 1 1/2 ночи по Convention [425] . Ни души. У тротуара стоит маленький camion [426] с потушенными огнями, и пять фигур: четыре мужчины и баба. Двое подходят к Юрию и спрашивают, как проехать на Halles [427] . Юрий начинает объяснять дорогу. В это время двое других подходят сзади. Тогда один из них говорит:
422
«Голуаз — марка французских сигарет, «Ые («голубые) — разновидность (фр.).
423
«Контора Шока (фр.).
424
Возвращался он (Ю.Софиев — И.Н.) от Фондаминского — Т. е. с собрания «Круга».
425
Улица Конвансьон (фр.).
426
Грузовой автомобиль (фр.).
427
Рынок (или же одноименное название площади в центре Парижа) (фр.).
— Хорошо, месье, на это вы нам дадите денег, чтобы платить за Halles, — и направляет на него большой нож.
Юрий не растерялся. Первые его слова были:
— Attention au nettement! [428] — и дальше. — Vous etez mal conte [429] . У меня есть только 70 с<антимов>, на метро, так как я опоздаю, если пойду пешком.
— Да у вас есть еще бумажник.
Юрий достает бумажник.
— Да, в нем очень дорогая вещь: Carte d’identite. Больше ничего.
428
Внимательность и точность! (фр.).
429
Вы плохо осведомлены (фр.).
Негодяи пощупали сверху кармана, стоят в нерешительности. Один начинает заводить мотор. Юрий опять:
— Если вы правда едете на Halle, так вы поедете мимо моего дома и подвезете меня. Alors?
— Rues brave. Alors.
— Je pense beau, je suis ancien combattant.
— Qa. se voit. Et bien. Monte! [430]
Доехали до rue du Chateau.
— Assez. Je descends. Au revoir et merci.
— Au revoir, copin. [431]
430
— Ну так что?
— Это смело. Ладно.
— Я надеюсь на лучшее, я бывший фронтовик.
— Это видно. И хорошо. Выправка! (фр.)
431
— Достаточно. Я выхожу. До свидания и спасибо.
— До свидания, приятель (фр.)
Драма кончилась фарсом. А ведь не всякий раз так бывает.
28 марта 1937. Воскресенье
О смерти.
Две смерти меня очень поразили и потрясли. Первая: в январе в Эрувиле, сидя за столом, я заметила в груде бумаг и писем лист с траурной каймой. Бориса Афанасьевича не было и я, подстрекаемая каким-то любопытством, этот лист извлекла… «Наташа Голубкова». Та самая тоненькая, хрупкая Наташа, которая приезжала с отцом в тот год, когда я жила в Эрувиле, которая играла в халатике с Володей Подгорным, и с которой мы ходили в лес. Наташа
Голубкова. Я всунула лист обратно и долго, пожалуй, и до сих пор не могу отделаться от ощущения какой-то подавленности, раздвоенности.Вторая смерть — Евгений Замятин. Ведь я провела с ним всего один вечер у Унбегаун, и, кажется, ничего не читала из его произведений; но, м<ожет> б<ыть>, именно потому, что я встретилась с ним у Унбегауна, и потому, что именно в этот вечер и начались для меня новые и волнующие дни, и потому что я, думаю о Унбегауне и о тех, кого я бы могла там встретить, я неожиданно представляла себе Слонима и Замятина, м<ожет> б<ыть>, именно поэтому эта смерть меня так потрясла и раздавила. Как обо всем, что касается семьи Унбегауна, я никогда не говорю о Замятине. Со смертью этого, совершенно мне чужого человека, для меня ушло из жизни что-то близкое и любимое.
А вот о жизни. Вернее о незаметно ушедшей жизни. Как-то ночью Игорь заворочался в кровати, заерзал, перевернулся на другой бок и вдруг сильным заплетающимся голосом крикнул:
— Мы молодые хозяева земли…
И вдруг я совершенно четко поняла: да это они, дети, и есть настоящие хозяева земли. Они, а не мы. Нам уже поздно. Мы уже только играем в детей:
И тот, кто с песней по жизни шагает [432] , Тот никогда и нигде не пропадет.432
«И тот, кто с песней по жизни шагает…» — Песня из кинофильма «Веселые ребята» (композитор И.Дунаевский, слова В.Лебедева-Кумача, режиссер фильма Г.В.Александров, 1934), поет Л.Утесов. Показ советских фильмов проходил в помещении Союза возвращения на родину (12, rue de Buci).
Это Игорю петь, а не нам. Мы уже прошагали свою жизнь — и пропали, м<ожет> б<ыть>, потому, что так и не выучились петь веселые песни.
Здравствуй, племя [433] Младое, незнакомое…И еще. Была я в среду в госпитале. Встретила Жаннет. Она уже невеста. За эти годы я ее все-таки видела и меня не поражает уже, что она взрослая. Но вот вошла барышня, молоденькая, слегка подмазанная, стройная, чуть-чуть ломучка. Жаннет подошла к ней (та села около меня) и назвала ее Коллет. Я опешилаpitie. Как? Неужели это Коллет. Потом ее назвали мадмуазель Женевьев Коллет. Та самая маленькая Коллет, с которой мы встречались в, где Marcelle нам делала пикюры? Которой я подарила свою коллекцию марок? Стала вся завитая — да, можно уловить какие-то общие черты. Но то была маленькая девочка, но ведь прошло 10 лет! Тогда ведь и я была молоденькой барышней, без морщинок у глаз, и тогда многие смотрели на меня, потому что им нравилась моя молодость, потому что у меня «вся жизнь была еще впереди, потому что, несмотря на болезнь, я была еще сильна, бодра и самоуверенна… Теперь Коллет 19 лет — ее время. Коллет, Жаннет — вот они теперешние, «молодые хозяева земли». Ведь для них я кажусь едва ли не старой, и я еще подмазываю губы, крашу ресницы, стараюсь казаться молодой и интересной, думаю еще о всяких глупостях, — не смешно ли?
433
«Здравствуй, племя / Младое, незнакомое» — Строки из стихотворения А.С.Пушкина «…Вновь я посетил» (1835).
9 апреля 1937. Пятница
Господи, за что же это! Вот уже около месяца, как я совсем больна. И больна гораздо больше, чем хочу себя в этом убедить. Ведь в таком состоянии я не только не могу ехать на Луару, но и до Медона в поезде не доеду. У меня совсем нет сил. Я ничего не вижу, в глазах все расплывается и ничего делать не могу, и, главное, ничего не хочу, только спать, спать, спать. Самое паршивое это состояние, когда ничего не хочется. Значит — больна. Конечно — все диабет. Ведь сахара у меня сейчас колоссальное количество. В госпиталь уже не хочу. Поздно: весна. Но я и вообще ничего не хочу. Спать, спать… Я совсем больна.
10 апреля 1937. Суббота
Мой дом — это напряженный и враждебный лагерь. Я не люблю мой грязный, неуютный, неприветливый дом. Поневоле здесь одичаешь.
16 апреля 1937. Пятница
Вчера была на пушкинском концерте [434] . Потом долго не могла заснуть. Юрий иронизировал: «Подумаешь, какая сентиментальная». Л мне очень грустно, что он не любит музыки!
434
На пушкинском концерте — Речь идет о концерте, проходившем в рамках выставки «Пушкин и его эпоха», развернутой к 100-летию со дня смерти поэта в Grande Galerie Pleyel (организатор С.М. Лифарь). Концерт был организован Русским народным университетом и Тургеневской библиотекой 15 апреля в зале Salle Pleyel. Вступительное слово сказал М. Л.Гофман. В программе — произведения А.С.Пушкина: ария Татьяны из оперы «Евгений Онегин» (Е.Карницкая), поэма «Медный всадник» (М.Крыжановская), ария Руслана из оперы «Руслан и Людмила» (А.Каншин), «Танец Витязя» (С.Лифарь) и др.