Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 1

– Мы ей чужие, должно быть, поэтому она и сочла возможным оставить нас в неведении, – сетовала хозяйка. Укон между тем боялась навлечь на себя гнев остальных прислужниц, к тому же она хорошо знала, что Гэндзи не желает предавать дело огласке, и не решалась разузнавать даже о девочке. Шло время, а обитательницы дома на Пятой линии по-прежнему недоумевали, не ведая, куда исчезла их госпожа.

Гэндзи же был безутешен. «Когда б хоть во сне…» – думал он, денно и нощно оплакивая свою утраченную возлюбленную. Но вот закончились поминальные службы, и на следующую же ночь явился ему призрак женщины, которую видел он в тот страшный миг у изголовья ушедшей: да это, несомненно, была она. «Видно, злой дух, обитающий в том уединенном жилище, почему-то преследует меня. Из-за этого все и случилось», – подумал Гэндзи, и неизъяснимый ужас охватил его.

На Первый день Десятой луны Иё-но сукэ должен был выехать в свою провинцию. Зная, что вместе с ним едут дамы, Гэндзи особое внимание уделил подготовке прощальных даров. Никому о том не сообщая, он тайком отослал в дом Иё-но сукэ изящные, прекрасной работы гребни, веера [36] , с многозначительной заботливостью подготовил приношения для храмов. Среди прочего было и то самое платье…

Как чудесный залогЯ хранил это платье, надеясьНа новую встречу.Взгляни же, его рукаваСовсем поблекли от слез…

36

…отослал в дом Иё-но сукэ… веера… – Веер полагалось дарить при расставании как символ будущей встречи (первая часть слова «веер», ооги, в старой орфографии афуги, по звучанию совпадала со словом «встречаться» – афу)

Были в его письме еще кое-какие подробности, но вряд ли стоит на них останавливаться. Посланец Гэндзи вернулся без ответа, зато позже женщина сама прислала Когими с письмом, в котором говорилось только о платье:

«Даже цикадаСвои крылья сменила на новые.Этот летний нарядВозвратился ко мне, на негоНе могу я глядеть без слез».

«Воистину, редкая для женщины твердость духа! Она так решительно отвергла меня, а теперь еще и уезжает…» – подумал Гэндзи.

Был первый день зимы, и, как полагается в такую пору, сеял холодный дождь, а небо казалось особенно унылым. Весь день Гэндзи сидел, погруженный в печальные думы:

Навеки ушлаОдна, а сегодня с другоюПришлось мне расстаться -В путь неблизкий пустились обеНа исходе осенней поры.

Только теперь он вполне постиг, сколько страданий влечет за собой тайная страсть.

Поскольку подобные истории могли дать повод к злословию, Гэндзи старался тщательно их скрывать, я же, сочувствуя ему, тоже не хотела поначалу описывать эти события, но нашлись люди, которые сочли мою повесть пустой выдумкой. «Что ж получается, – говорили они, – только потому, что он сын Государя, все, даже те, кому известно истинное положение вещей, наперебой восхваляют его совершенства, а недостатки замалчивают?»

Боюсь только, что теперь мне трудно будет избежать обвинений в нескромности…

Юная Мурасаки

Основные персонажи

Тюдзё (Гэндзи), 18 лет

Куродо, сын правителя Харима (Ёсикиё), – приближенный Гэндзи

Корэмицу – сын кормилицы Дайни, приближенный Гэндзи

Монах Содзу – брат бабки Мурасаки

Бывший правитель Харима (Вступивший на Путь из Акаси)

Монахиня – бабка Мурасаки, около 40 лет

Девочка (Мурасаки), около 10 лет

Сёнагон – кормилица Мурасаки

Адзэти-но дайнагон – дед Мурасаки

Принц Хёбукё (принц Сикибукё) – отец Мурасаки

То-но тюдзё – сын Левого министра, брат Аои, супруги Гэндзи

Куродо-но бэн – сын Левого министра

Государь (имп. Кирицубо)

Левый министр – тесть Гэндзи

Молодая госпожа из дома Левого министра (Аои), 22 года, – супруга Гэндзи

Принцесса из павильона Глициний (Фудзицубо), 23 года, – наложница имп. Кирицубо

Госпожа Омёбу – прислужница Фудзицубо Бэн – прислужница Фудзицубо, дочь ее кормилицы

Гэндзи страдал от жестокой лихорадки, и великое множество монахов призывалось для свершения молитв и заклинаний, но признаков улучшения все не было, болезнь снова и снова возвращалась к нему, и вот однажды кто-то сказал:

– Я слышал, что в Северных горах, Китаяма, при каком-то монастыре живет некий премудрый монах – свершитель молитв. Минувшим летом, когда по миру ходили болезни и оказались бессильными заклинания других врачевателей, многих сумел он исцелить. Следует немедля прибегнуть его помощи, нельзя допускать, чтобы недуг совершенно овладел господином.

Послал тогда Гэндзи за монахом, но, увы:

– Обремененный летами и недугами, давно уже не покидаю я своей хижины, – ответствовал старец.

«Как же мне быть? Поеду к нему сам, тайно», – решил Гэндзи и, сопутствуемый тремя или четырьмя самыми верными своими прислужниками, чуть свет отправился в путь.

Монастырь же тот находился далеко в горах. Третья луна была на ущербе, и в столице давно миновала пора цветения, но горные вишни стояли в полном цвету (36). Чем дальше в горы уводила путников дорога, тем прекраснее становились очертания стелющейся по склонам дымки, и Гэндзи наслаждался пленительными пейзажами, совершенно новыми для него, ибо, будучи человеком высокого звания, он почти никогда не покидал столицы. Когда же впереди показался монастырь, чувство глубочайшего умиления охватило его.

Досточтимый отшельник жил высоко среди горных вершин и диких утесов. Поднявшись к его келье, Гэндзи не назвал себя, но, несмотря на скромное платье, старец сразу же угадал в нем знатную особу и, изумленный, сказал, с улыбкой глядя на гостя:

– О, заслуживаю ли я… Это вы, верно, присылали за мною? Увы, давно уже не помышляю я о делах мирских, и правила свершения чудотворных молитв – исчезли они из памяти. А вы изволили сами почтить меня… Не напрасно ли?

Этот монах был известен в мире своими добродетелями. Пока, приготовив все, что надобно было приготовить, подносил он Гэндзи свои снадобья, пока свершал необходимые обряды, солнце поднялось довольно высоко. Выйдя на миг наружу, Гэндзи окинул взглядом горы: с высокой вершины, на которой он находился, были ясно видны разбросанные внизу монашеские кельи.

– Взгляните, вон вьется по склону тропа, а дальше – тростниковая изгородь, такая же, как и остальные, но отмеченная особым изяществом. За ней – опрятный домик с галереей, а рядом в саду – красивые деревья. Хотел бы я знать, кто там живет? – обращается Гэндзи к своим спутникам, и один из них отвечает:

– Жилище это принадлежит некоему Содзу, монаху-настоятелю. Уже два года живет он здесь затворником.

– Вот оно что… Боюсь, что в столь неприглядном виде не совсем прилично показываться ему на глаза, – сетует Гэндзи. – Надеюсь, он не узнает…