Повесть о Мизхаппаре

– Таш, палач, прошу Вас, не вешайте меня! У меня долги по философии! То есть, я должен сдать зачет! Если не верите, посмотрите в мой карман, там лежит моя зачетка!
– сказал.

Но закон есть закон. Несмотря на их мольбы и слезы, приговор привели в исполнение. Все рады, народ ликует, все счастливы, кроме, конечно, фермера и студентов, которые не смогли выполнить норму по сбору хлопка. На небе начала кружиться стая плотоядных птиц, хищно крича открытыми, окровавленными клювами. После казни мы тоже пошли туда, где собирали хлопок с помощью техники. Мы работали до обеда, не покладая рук, но не смогли наполнить хлопком бункер Юлдашвоя. После обеда мы решили перейти на другое поле, где хлопка было много. Мы уже хотели приступить к работе, но тут Курумбой остановил нас, и сказал шепотом, и хитро улыбаясь.

– Тихо, вон видите, как шевелятся ветки тутовых деревьев и степных можжевельников?
– спросил он с низким голосом.

– Да - сказали мы тоже с шепотом.

– Там двое влюбленные, занимаются любовью наверно. Бесплатное кино, порнофильм - сказал Курумбой, беззвучно смеясь, тряся плечами своими.

Мы осторожно двигаясь как кошка которая увидела мышь приближались к месту где двое сладко вели интимный разговор.

– Хорошо что у нас есть такое мероприятие, как хашар. А то, как я бы смогла встретиться с Вами, красавчик мой - сказала женщина.

– Да, не говорите. Я тоже оказался счастливым парнем, встретил красивую женщину как Вы, у которой в тонком горле можно увидеть воду, когда пьёт её, и можно четко увидеть в прозрачном животе морковку, когда она ест её. С сегодняшнего дня я - Ваш раб, и не надо мне никакой свободы и независимости. Я хочу всегда зависеть от Вас. Вы такая красивая, что никто не верит, что Вам семьдесят лет. Ох, как я люблю, как я Вас люблю. Быстрее бы закончился этот хлопковый сезон. Скорей бы мы поженились, милая моя. Мы обязательно пойдем в мечеть, и мулла зачитает наш "никах" по шариатским законам. После этого мы будем жить вместе, красавица моя, и Вы от меня родите сына, понимаете?
– сказал парень

– А твердо ли Ваше решения, муллайигит? Через месяц не бросите меня?
– сказала женщина, весело и звонко смеясь.

– Да, как вы смели подумать так, моя несравненная пери- пайкар. Клянусь богом, я никогда не брошу Вас. Как же я могу бросать Вас, если Вы мне нужны как воздух. Без вас мне трудно существовать на этом свете, дорогая, о дивная роза моя - клялся парень.

– Может это действительно так, мой дорогой. Но большая разница в нашем возрасте не смущает вас? Ведь, мне уже семьдесят лет, а Вам только восемнадцать - сказала женщина.

Услышав это, Курумбой чуть не захохотал. Он покраснел весь, с силой подавив свой смех. Он беззвучно смеялся, тряся плечами, сидя на бункере Юлдашвоя. А парень в это время продолжал говорить:

– Ну, дорогая моя, почему не верите в мою любовь. Любовь - это такая вещь, что она не признает ни времени, ни возраста и так далее Она, как смерть, не выбирает по возрасту. Ей всё равно. Вы для меня словно шестнадцатилетняя девочка. Предупреждаю сразу, что если Вы отвергните мою любовь, то я специально не буду выполнять норму по сбору хлопка, и пусть они меня повесят. Вы что, хотите, чтобы они меня повесили?
– нервничал парень.

Смотрю, Курумбой задыхается от беззвучного смеха. Мы тоже.

А женщина продолжала :

– Милый мой, я верю в Вашу искреннюю любовь. Но, понимаете, как вам объяснить, господи. Чего греха таить, у меня есть сорокалетний сын. Он большой человек. Если он услышит о нашей помолвке, не будет ли ему стыдно перед своими друзьями. Вот что меня волнует. А как он будет назвать Вас отцом?

– Ничего, милая, месяца два или три Вашему, то есть, нашему сыну будет немножко неудобно, потом привыкнет. Я сам ему объясню это, и он будет назвать меня отцом. А как звать-то Вашего... то есть, нашего сына?
– сказал молодой парень.

– Имя моего сына Курумбой. Он живет в свинарнике - сказала женщина.

Услышав это, мы перестали смеяться. Потому что той женщиной оказалась мама Курумбоя, которая мобилизовалась из дома престарелых на сбор хлопка, который называется "хашар". Гляжу, шокированный Курумбой с грохотом упал на землю с бункера Юлдашвоя. Почувствовав шум и суету, мама Курумбоя и молодой парень побежали вглубь тутовых плантаций, как рапторы в юрском периоде, шевеля заросли тутовника и можжевельников. Мы бы догнали и убили бы того парня негодяя, но наш мудрый каминдон прихватил инфаркт от удара духовной молнии. Нам пришлось воротиться в офис.

Вот такие пироги у нас, Сайитмират-ака.

Ладно, тогда, до новых письменных встреч.

С наилучшими пожеланиями, колхозник Мизхаппар.

1 октября 2010 года

20 часов 2 минуты.

Больница, кардиологическое отделение N 666

Тридцать четвертое письмо Мизхаппара

Дорогой Сайитмират-ака, неделю назад я написал пригласительный билет на куске рубероида и отправил его Вам по почте. Но почему-то он вернулся, не дойдя до Вас. Может, я неправильно написал Ваш адрес? Потом звонил Вам много раз и никак не смог связаться. А какие Ваши телефонные номера? Ну, теперь это не важно. Потому что свадьба уже прошла. Сами в курсе, что муж моей сестры после пожара, который произошел в пожарной охране, стал инвалидом. Самое страшное его дом тоже сгорел. Мой племянник, который учиться в седьмом классе, спалил по пьянке свой собственный дом. Хорошо, что никто из семьи не пострадал. Но дом сгорел дотла. Моя сестра стала жить с своей семьей в шалаше который построили на краю поле. Вот, однажды, она пришла к нам и плакала:

– Мизхаппаржон, ты знаешь, что мой муж инвалид. Он всю жизнь работал в пожарном отделении, но когда он был прикован к постели, никто из его коллектива ни разу не навестил его. Недавно в наш шалаш пожаловал ученик участкового Шгабуддинова стукач Ыррап и сказал, мол, мы арестовали Вашего сына, когда он с директором школы выпивал арак и играл в покер. Если дадите деньги на водку, мы освободим Вашего сына по всеобщей амнистии.

– Я говорю, Ыррапжон, у нас нет таких больших денег. На днях от финансовых затруднений мы продали цыганам медали моего мужа, которые он получил за свои труды и на которые мы покупали хлеб. Сами знаете, наш дом сгорел, и мы живем в таких условиях в шалаше. Вчера пришли люди из госстраха и насильно застраховали наш шалаш. А что касается моего сына, Вы можете его спокойно отправить в исправительную колонию строгого режима или в тюрьму. Пусть там он научиться уму разуму. Иначе он может спалить и этот шалаш.

После этого стукач Ыррап ушел... Такими словами моя сестра ревела. Услышав слова своей сестры, я вздохнул. Жалко стала её.

– Не плачьте, сестра моя. Знаю, скоро зима. Будут падать полутораметровые снега, начнутся небывалые холода. Ваш шалаш ближе к оврагам, где могут появляться голодные волки в холодных туманах, когда ничего невозможно разглядеть. Ночью может подняться пурга, и она легко может снести Ваш шалаш, что тогда? Поэтому мой вам совет, живите лучше в свинарнике, то есть в нашем офисе. Вы не печальтесь. Великие люди тоже не имели крышу над головой. Один философ по имени Диоген жил в деревянном бочке, представляете?! К нему однажды подходит сам Ал Искандер Македонский и спрашивает, мол, ты, это, как тебя... Диоген, почему живешь в этой бочке словно краб? Квартиру свою пропил что ли? Диоген сказал этому Ал Искандеру "Отойди, пожалуйста, ты загораживаешь мне солнце". А вождь пролетариата товарищ Лелин? Он тоже оказывается жил в шалаше, как Вы, на берегу озера "Разлив" - сказал я как бы подбадривая свою сестру.

Отчим сказал:

– Нет, доченька приемная, ты лучше живи в церкви, которую я построил. Когда придут голодные волки, ты отпугнешь их звоня в колокола: "динг- донг!" "чаланг! чулинг!". Услышав это, волки испугаются совсем и разбегутся, обгоняя друг - друга

– Нет, мне не нужен дом. Лучше я буду жить со своей семьёй в родном шалаше, установив там сандал - сказала моя сестра.

– Не плачь, доченька приемная, твой отчим оповестить об этом своего друга Дурмейила Эъвогара, и он напишет большое анонимное письмо и с этим письмом обратиться к губернатору Ебтоймасу Таппаталаровичу. Тогда Ебтоймас Таппаталарович прикажет своим, и они, установив столбы, смонтируют электролинию до Вашего шалаша. Проложат туда дорогу и заасфальтируют. Самое хорошее это то, что электрики и газовики, опасаясь голодных волков, не поедут к Вашему шалашу, чтобы проверить счетчики, - сказала мачеха моя.