Повесть о несодеянном преступлении. Повесть о жизни и смерти. Профессор Студенцов
Шрифт:
Только допустив, что извращение белкового обмена — результат не прямого, а косвенного воздействия раздражителя, можно было эту «несообразность» понять. Биохимики сами же нашли следы этой сложной реакции. В тканях, далеко отстоящих от основного очага и метастазов, — в волосах и в ногтях — белок у больных оказался измененным.
И эти как будто бесспорные факты не были всеми одобрены. Многие отказывались сводить раковую болезнь к одним лишь переменам в обмене белка. Так ли отражается этот новый обмен на основных функциях тканей? Разве клетки не продолжают присущую им деятельность и после того, как стали злокачественными, не выделяют по–прежнему нормальный секрет в очаге и в метастазах? Сколько раз бывает, что надпочечники, щитовидная, шишковидная или поджелудочная железы, пораженные раком, наводняют организм гормонами, Наступают расстройства,
Большой интерес вызвали опыты сотрудницы Павлова М. К. Петровой. Они не стали материалом научной теории, хотя многие склонны в них видеть основу для рабочей гипотезы.
Петрова изучала влияние чрезмерных напряжений нервной системы на функции внутренних органов и не ставила себе целью исследовать причины рака. Она задала десяти собакам трудные задачи, четырех затем из опытов исключила и предоставила им длительный покой.
Продолжавшиеся эксперименты и связанное с ними нервное напряжение тяжело отразились на здоровье шести подопытных собак. Они тощали, дряхлели, кожа покрывалась экземой, шерсть свисала клочьями. Короткий отдых возвращал им утраченное здоровье, а новые напряжения вновь ввергали в страдания.
Испытуемые животные после естественной смерти были вскрыты, и у трех были найдены злокачественные опухоли: рак легкого и мочевого пузыря — у одной, саркома — у другой и рак щитовидной железы — у третьей. У четвертой, погибшей от истощения, прощупывалась в брюшной области опухоль. Четыре контрольные собаки, психика которых щадилась, дожили до глубокой старости и погибли без признаков злокачественной опухоли.
Истории человеческих болезней могли бы много добавить к тому, что узнала Петрова. Они поведали бы о том, как тяжелые переживания, волнения и скорби надламывали здоровье людей и они становились добычей раковой болезни. Знаменитый русский клиницист Захарьин утверждал, что «рак от огорчения» бывает так же часто, как и от других причин.
Опыты Петровой были несколько иначе проделаны в другой лаборатории. Животных усыпляли и в этом состоянии им прививали злокачественные ткани или вводили вещества, вызывающие рак. У спящих в сравнении с бодрствующими, подвергнутыми той же операции, заражение удавалось значительно реже. Состояние покоя помогало организму себя отстоять.
Теорий и гипотез о раковой болезни было много, но столь сложной оказалась загадка, что теории не сменяли друг друга, а восполняли. Ни одна из них не объяснила ни сущности болезни, ни механизма превращения нормальной клетки в раковую, но в каждой теории была своя доля мудрости и правды. Наука не могла себе позволить отказаться от них.
Значительно легче было искать причины раковой болезни и создавать гипотезы, чем найти средство ее лечения. Как бороться с противником, который вначале не обнаруживает себя, затем маскируется и дает о себе знать лишь тогда, когда он неуязвим. У всякой болезни — свои симптомы, присущие именно ей перемены: в температуре, дыхании, кровообращении и обмене веществ. О раковой болезни этого сказать нельзя. Течение ее долго напоминает знакомые картины всякого рода других расстройств. Рак желудка не отличишь от воспаления, известного под названием гастрит; рак шейки матки покажется обычным изъязвлением слизистой оболочки; опухоль толстых кишок — часто встречающейся язвой. Тайной окутано рождение болезни, в тайне проходят ее первые недели и месяцы. Как узнать, когда в гайморовой полости, на рубцах прежнего гайморита, начнет развиваться губительное новообразование? Или когда в раздраженной гортани курильщика к давнему катару дыхательных путей присоединится раковая опухоль? Можно, конечно, в каждом хроническом поражении легких, в изменениях на коже видеть предвестника злокачественной болезни, но как ее лечить, когда враг себя не обнаружил? Оперировать по первому подозрению? А что, если рано, опухоли нет и, возможно, не будет?
В течение тысячелетий и по сей день больных лечили и лечат диетой и голодом. Медики древнего Рима прибегали к этому средству потому, что видели причину раковой болезни в переедании, а современные клиницисты — из убеждения, что опухоль следует лишат» жиров и углеводов. Чтоб помешать этим тканям расти, некоторые врачи отказывали им в сахаре — этом главном источнике энергии.
Когда стало известно, что злокачественные клетки обходятся ничтожным объемом кислорода и, видимо, не нуждаются в нем, явилась мысль усиливать их дыхание и
этим, возможно, верней погубить. В конца девятнадцатого века досужий физиолог оповестил мир, что клетки саркомы не выживают под высоким кислородным давлением, а нормальные при этом не страдают. Сообщение вызвало большой интерес, и в лабораториях Европы с беспримерной настойчивостью стали испытывать больных и здоровых животных под давлением в пять и восемь атмосфер. Предположение ученого не оправдалось.Утверждение химиков, что ткани злокачественной опухоли бедны известью и магнием, настроили врачей давать больным пищу, насыщенную тем и другим. Приводились доказательства, что среди сельского населения Египта, питающегося плодами и молочными продуктами, богатыми магнием, раковая болезнь крайне редка. Зато в странах Европы, где почва и вода этим элементом бедны, заболевания с каждым годом нарастают.
Ученые искали союзников против жестокой болезни всюду, даже среди извечных врагов человека. Больных заражали возбудителем малярии, гонореи, дифтерита, надеясь в пламени пожара хоть что–нибудь спасти; вводили в организм яд кобры, столбнячный токсин. В 1914 году один из ученых подсчитал, что из семисот неизлечимых раковых больных, у которых вызывали рожистое воспаление, выжили и выздоровели лишь сорок три. При этом исследователь не без горечи признал, что от неудачного впрыскивания лекарственного вещества погибло три человека.
В начале двадцатого века биохимики предложили новый метод лечения: вводить в организм вещества, которые, химически тяготея к раковой ткани, в то же время ее убивали. Такие соединения, введенные под кожу или в кровь, подобно ракетному снаряду, пущенному по известному адресу, несут с собой разрушение и смерть.
Вещества были найдены и испытаны, метод себя оправдал — так называемые азокраски, а затем и висмут действительно накапливались в опухоли, но к прекращению болезни не вели.
Замечательный метод улучшили: химики стали искать проводников, способных легко проникнуть в раковую клетку и увлечь с собой туда дозу концентрированного яда. Тесно спаянный с проводником, он должен был стать опасным для тканей опухоли, не повреждая других. Первые такие соединения состояли из красок и ядовитого селена. Опыты велись в многочисленных лабораториях и опять–таки к успеху не привели. После неблагоприятного заключения комитета ракового госпиталя в Лондоне от селена отказались.
В 1931 году отечественные исследователи заметили, что злокачественная опухоль, возникшая после прививки раковой ткани животному, уменьшается в размере и даже вовсе исчезает, если во время прививки заразить организм трипаносомами. Две счастливые возможности обнаружил этот микроб — влечение к раковой клетке и способность ослабить ее. Много лет велись эти опыты, тщательно отработанные, интересно обоснованные на животных, они в клинике, однако, оказались несостоятельными.
Усилия ученых, их эксперименты — разнообразные, смелые, порой немотивированные и даже легкомысленные — не всегда оставались безуспешными. Бывали удачи, многочисленные случаи, когда больные частично или полностью излечивались. И лекарства, и диеты, и всякого рода ограничения иногда помогали, — но стать методом лечения не могли. Без знания причин, порождающих болезнь, без понимания механизма ее возникновения трудно найти средства борьбы.
И забытые и сохранившиеся находки ученых не прошли без пользы для науки. Умудренное человечество не знает больше рака трубочистов, рентгенологов, избавлены от страданий рабочие анилиновых и смолоперегонных заводов. Акушеры, предупрежденные, что послеродовые разрывы матки могут стать причиной раковой опухоли, этих изъянов больше не оставляют. Свидетельства химиков, что продукты перегонки каменного угля химически схожи с гормонами женского яйца, привели к новому способу лечения рака грудной железы. Секрету яичников, ускоряющему развитие злокачественной опухоли, врачи противопоставляют мужской гормон, который нейтрализует влияние яичников.
Гормоны–антагонисты утвердились в клинике. Женский — фолликулин, вызывающий у мышей рак молочной железы и ускоряющий рост опухоли груди у женщин, оказался целебным для мужчин, страдающих раковой болезнью предстательной железы. Женский гормон задерживает развитие этой опухоли. Он становится целебным и для женщин, когда опухоль развивается в стареющем организме.
Поиски клиницистов привели к еще одной серьезной удаче — изобретение отечественного врача Гордеева облегчило лечение рака губы и других злокачественных наружных разрастаний.