Повесть о плуте и монахе
Шрифт:
Совсем плут понурился, зная – не стоит шутить с комиссарами, не разбирают чекисты прибауток да россказней. И ввели тогда вора к Самому. Был грозный начальник вовсе маленького роста, щеголял в кожаной тужурке, в папахе, с шашкою. Алешку к нему подталкивали: «Вот каков он, Телентий Иванович! Трепещи, в ноги кланяйся!»
Плут же несказанно обрадовался. Бросился обманщик к тому комиссару и так вопил во все горло:
– Жив, жив дружок мой ласковый, потерянный товарищ!
Зашумели чекисты:
– Как он смеет обнимать начальника? Сам же Теля,
– Поднесите водки с закуской да оставьте нас с товарищем!
Остались они вдвоем, взялись попивать. Позавидовал Алешка глупому:
– Видно по тебе – сладка комиссарская власть! Ан, не выпишешь и мне мандата? Не справишь, Теля, справочку? Хочу и я покомиссарствовать. Набрала новая власть себе дураков, отчего ей не взять и пересмешников?
Велел дурак ни в чем другу своему не отказывать. Тотчас повели плута по складам, выискивая ему сапоги с тужуркой да фуражку со звездою.
Явился новый комиссар в глухую деревню.
Набежали мужики и бабы:
– Кто ты? Откуда?
– А то не видите? Встречайте, лапотные, свою власть! Подавайте избу с полатями да кринку молока, да чашку сметаны!
Проводили его в лучшую избу – были там полати с овчиной, поставили кринки с молоком и сметаной. Макал плут хлеб в те кринки, текла по щекам сметана, растянулся он на полатях: «Славно на Руси комиссарствовать».
И захрапел.
Но не долго пришлось ему пробавляться сном. Явились наутро жители, прилепились, как репейники:
– Ты, мил человек, новая власть, давай, налаживай нам жизнь! Опостылело нам прежнее житье при царях, помещиках. Хотим немедля счастья!
Плут сказал, почесав в затылке:
– Вот вам указ – пусть будут общими козы с коровами, овцы с баранами, плетни с огородами, горшки да ухваты, печи да погреба. Свезите-ка во двор моей избы все имущество!
И вновь повалился на полати, взялся чавкать сметаной.
Заголосили бабы – с каждой тряпкой горестно было им прощаться. Однако мужья на них цыкнули:
– Полно жалеть ломаные лавки! Полно печалиться о пустых горшках!
Взялись свозить во двор добро – дня не прошло, навели коров, пинками подгоняли упрямых коз, гнали блеющих овец, волокли собак и кошек и несли жалкие пожитки, отбиваясь от безутешных жен. Сложив и пригнав все, звали плута. И так сказали:
– Вот, все собрали, как велено. Но что-то не чуем счастья!
Алешка не долго думал:
– Тащите теперь в общий котел все, что полезет в рот, – муку ли, хлеба или меда – сообща вам добром владеть, сообща и питаться будете.
Еще громче завыли бабы. На них мужья крикнули:
– Делайте, дуры, что велено. И взялись скрести по сусекам, бросились по погребам, по амбарам, и то, что не вымела война, вымели. Развели во дворе костер и выставили преогромный котел. Собрались возле того котла
с ложками.Когда каша кончилась, бросились к начальнику, приставали да спрашивали:
– Что-то к нам не пожаловало счастье! Чего еще, может, надобно?
Алешка, оторванный от кринок, взъярился:
– Вот вам третье поручение. С этого дня объявляю всех ваших баб общими – кто захочет, может сходиться с каждой. Какое без баб полное счастье? Веди-ка жен во двор!
Тогда одни закричали:
– Правильно!
Другие сильно тому воспротивились. Поднялся по всей деревне бабский крик. Многие мужья, опечалясь, успокаивали своих жен:
– Вот на сей раз обещал комиссар полное счастье!
Привели баб и девок и приступили делить. Сделались шум да гомон между самими мужиками – никто не хотел рябую да старую, но все пожелали румяных и грудастых. Озлобились спорщики и были готовы, засучив рукава, схватиться стенка на стенку. Их плут успокоил, сдвинув набок фуражку, оправляя гимнастерку, подкручивая усы:
– Сам я займусь распределением.
Тотчас сунулся к бабам Алешка, схватился выбирать себе лебедушку. Взревели тогда немногие верные мужья:
– Что же это, братцы, за счастье, коли отдадим своих жен и дочерей косорылым соседям?
Те же, у кого были сварливые бабы, дружно отвечали:
– Отчего нам при новой власти женушками вашими не попользоваться? А вы забирайте наших – отдаем их с радостью.
Плут тем временем лез под женские юбки. Схватились верные мужья за колья:
– Не надобно нам такого счастья. Хотим в прежнем горе пребывать с любимыми женушками.
Вопили и те, кто не прочь был подвалиться к соседской жене:
– Делайте то, что новая власть приказывает! Насладились мы общим добром, поели из котла каши – подавай-ка теперь девок, как по справедливости.
Разодрались мужики, котел опрокинули, распугали овец с коровами. Бабы, кривые да кособокие, разозлившись, тягали за волосья своих мужей:
– Покажем вам, как подсовывать нас соседским кобелям.
Все в кровь дрались, валтузили друг дружку. И запустили красных петухов под многие крыши – полыхнула вся деревня, занялась и сгорела.
Горя мало было Алешке! Хохотал он над глупостью. Сам же только чуть подпалил себе усы!
Ласково встретил Теля вернувшегося, вновь наказал нести питье и всякую снедь.
Притащили им в запотевших графинах водки, копченой, соленой рыбы и готов был поросенок с гречневой кашей.
Пировал плут в ту годину, когда жмыхом питались по деревням да селам, когда пухли повсюду от голода – за обе щеки уписывал поросенка. Да взялся вспоминать:
– Помнишь, бывало, Теля, мы с тобою хаживали по дорогам с Сивкою, раскидывали балаганчик? Сладко елось, пилось, сладко спалось нам на кроватях да сеновалах!
Теля тому поддакивал. Продолжал Алешка:
– Славные песни пели с тобой, товарищ! Ах, сколько сапог пришлось истоптать, сколько дождей мочило наши головы… Ах, Теля, сладостно было нам с тобою странствовать.