Повесть о суровом друге

– Палить, кажешь?.. Гм... це дило!
– проговорил дед Карпо, задумчиво трогая белый ус...

Мать суетилась у плиты. Она уже замесила тесто на вареники. Я скоренько притащил из сарая ведро угля и начал растапливать плиту, прислушиваясь к разговору отца с дедом Карпо.

– А еще селяне просили спытать, - говорил дед, - правду кажуть, шо Ленин приедет до нас?

– Слух такой прошел, - сказал отец, - твердо мы не знаем. Но нам известны письма Ленина, и в этих письмах товарищ Ленин учит нас, что на той революции, которая была в феврале, мы не остановимся. Это только начало революции. Начало!

Мать поставила на стол вареники. Пришел Васька. Мы весело уселись за стол. Только дед Карпо не стал есть и скоро уехал.

Я так наелся, что у меня раздуло живот, как барабан. И все-таки я съел еще три вареника и два незаметно положил в карман.

Едва мы закончили обед, как в сенях послышался веселый топот ног. Дверь распахнулась, и в хату вошли сначала однорукий механик Сиротка с дорожным сундучком, потом, вытирая ноги о порог, Мося, а за ними грязный, всклокоченный и радостный шахтер Петя с Пастуховки. Они только что вернулись из Петрограда и прямо с поезда - к отцу.

Что тут поднялось! Отец кинулся обнимать друзей, а те его. Они хохотали, хлопали друг друга по плечам. Запыхавшись, отец сел на табуретку и сказал:

– Говорите сразу: правда, что Ленин в Россию приехал?

– Правда!
– ответил Сиротка.

– Видели его?

– Не только видели, но и встречали!
– горячась, вставил Петя.
– Я его даже на руках вместе с питерцами нес.

– Ну рассказывайте!

Сиротка, хмурый, подсел к отцу:

– Нет, сначала ты расскажи, что тут у нас произошло?

Отец развел руками:

– Что произошло? В Советах засели буржуи. Меньшевики их поддерживают. Удалось им пока захватить большинство в Совете. Теперь благодетель Цыбуля - комиссар Временного правительства и председатель меньшевистского Совета. Об этом разговор у нас будет долгий, и борьба будет долгая. Поэтому рассказывайте вы, хлопцы.

Мать вывела Петю в сенцы и заставила его снять для стирки рубаху. Сама она стала поливать ему из кувшина. Пока Петя, брызгаясь и фыркая, умывался, я спросил его:

– Петь, а ты царя в Петрограде видал?

– Какого царя? А-а, ты про Николашку! Нема его, увезли в Сибирь.

– А саблю его золотую видал?

– Саблю? Чего не видал, того не видал. Наверное, с собой увез, гадюка, - отвечал мне Петя, входя в хату и вытираясь свежим рушником.

– Та-ак, - протянул в раздумье Сиротка.
– Ну а с нами, что ж... Мы ведь не знали ничего о Ленине. Приехали в Питер третьего, в воскресенье. Спрашиваем у людей, где помещается редакция рабочей газеты «Правда». Буржуи косятся злобно: «Какая такая «Правда», не знаем»...

– Сиротка, дай я расскажу, - перебил Петя, у которого опять заблестели глаза, и радость его передалась всем.

– Погоди, не мешай, - хмуро остановил его Сиротка.

– Да говорите кто-нибудь, шут вас задери, - смеясь, сказал отец. Скажите, какой из себя Ленин?

– Простой! Ну как будто твой товарищ или родственник, - скороговоркой выпалил шахтер Петя.

Мы с Васькой протиснулись плечами друг к другу и напряженно слушали.

– Какой из себя Ленин, спрашиваешь?
– степенно проговорил Сиротка, глядя в пол, словно обдумывая, как лучше сказать.
– С первого взгляда будто строгий, а вглядишься - нет. По глазам видно - ласковый.

– Ходит быстро, не поспеешь за ним, - опять вставил Петя, - а кепка вот как у нашего Моси, даже проще...

Васька взглянул на меня. На лице у него светилось радостное удивление.

– Ну и вот, - продолжал Сиротка, - показали нам питерские рабочие редакцию «Правды». Помещалась она на Мойке, у самого Невского проспекта. Входим. Две комнатки: одна маленькая, другая побольше. Обе полны народу: собрались рабочие, солдаты из окопов, матросня-балтийцы. Протиснулись мы к столу секретаря, кое-как поясняем, что мы делегаты от Донбасса. А кругом люди суетятся, звонят телефоны, не поймем, что случилось. А потом слышим: Ленин сегодня приезжает. А было, как мы уже сказали, воскресенье, заводы не работали. Как известить рабочих о Ленине? Да где тут, уже пошел гулять слух, толпами бегут рабочие.

Наняли мы извозчика и помчались на Финляндский вокзал. Народу на улицах - пальца не просунешь. Со всех районов идут рабочие со знаменами, с музыкой, с песнями. На Литейном - есть такой мост в Петрограде - пришлось бросить извозчика. Народ хлынул тучей, ломятся вперед, а меньшевики и эсеры загородили дорогу и уговаривают не идти: мол, ничего хорошего не ждите от Ленина. Меньшевиков смяли. Там бы железную стену правительство поставило, и ее сломали бы. Досталось и нашим бокам, но мы все-таки пробрались на площадь вокзала. А там - боже ты мой!
– народищу - глазом не окинуть. Что делать? Я тогда и спрашиваю у своих ребят: «Вы шахтеры или нет?» Поняли они меня, и пошли мы на приступ. Пролезли на вокзал, оттуда протиснулись на перрон. Присели на рельсы, закурили с питерскими рабочими. Ждем. Уже ночь, а поезда все нет. Говорят, на какой-то станции рабочие делегации задержали. Но вот наконец звонки - поезд прибывает. Все замерли. В этой тишине и подошел поезд.

Васька подался вперед, жадно вслушиваясь в слова Сиротки.

– ...Вышел он на ступеньки вагона, решительный, в простом пальто.

– Заштопанное!
– выкрикнул шахтер Петя.
– И пуговицы одной нема вот здесь, слева.

– Погоди, Петька, - сказал Сиротка.
– Одним словом, Егор, не будем мы тебе рассказывать про то, как его несли на руках рабочие, как народ кричал: «Да здравствует Ленин!» Скажу только вот что: на площади стояли броневики. Взошел он на один из них, поднял руку вверх и ждет, когда затихнут. На всю жизнь я его так и запомню теперь - в распахнутом простеньком пальто, кепка из кармана торчит. Сказал он речь с броневика и закончил словами... Знаешь, какими словами он закончил?
– спросил Сиротка и твердо, с расстановкой произнес: - «Да здравствует социалистическая революция!»

– Социалистическая революция, - повторил отец задумчиво.
– Так оно и должно быть. К этому идем. Ну а теперь говорите, что привезли.
– Отец строго взглянул на нас с Васькой и сказал: - Хлопцы, ступайте-ка на улицу.

7

Мы с Васькой отправились на речку. Сколько я приберег для него новостей, сколько собирался рассказать, и вот все как-то потерялось. Ни о чем не хотелось говорить. Когда мы уселись молча на берегу речки, я разжег из камыша небольшой костерчик, собираясь рассказать Ваське хотя бы про ночной костер и про Бедняка-бандуриста, но и это не вышло. Васька сидел у огня задумавшись и глядел на пламя, невидимое при свете солнца. А я думал: «Вот есть где-то на свете большой город Питер, Петроград. Там на броневике стоит Ленин. Может быть, и дядя Митяй вернулся из Сибири и теперь стоит на броневике рядом с Лениным».

– Вась, а где Петроград?

Васька поглядел на меня безучастно, думая о чем-то своем, потом ответил:

– Далеко. Во-он там, - и он неопределенно махнул рукой в степь.

– За Пастуховкой?

– Дальше.

– За Богодуховкой?

– Что ты!.. В сто раз дальше.

Васька подбросил в огонь охапку сухого камыша. Голубоватое пламя потянулось кверху, постепенно накаляясь до ярко-желтого, потом закачалось, потрескивая и рассыпая искры.

– Лень!

– Чего?

– Ты богатых любишь?