Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]

— Идем. — Коля зашагал к опушке леса. Маша послушно двинулась за ним. Вокруг не было ни души.

— Давай-ка в лес пойдем, — сказал Коля.

— Зачем? Что мы скрываемся? — возмутилась Маша.

— Ты что сказала бабке? Кто убил мужика? — усмехнулся Коля.

— Блатные… — Маша догадалась, что задумал Коля, и сразу скисла.

— Сама все сообразила, сама меня на эту затею натолкнула и сама же куксишься. Нелогично!

— Тебе волчья шкура не пойдет, Коля, — грустно сказала Маша.

— Да я еще ничего и не решил, — попытался успокоить ее Коля. — По обстоятельствам сообразим, а ты раньше времени с ума не сходи!

Подъехал Анисим Басаргин:

— Садись, не то… Путь долгий, если еще помнишь.

— Помню, — кивнул Коля. — Он, понимаешь, отвозил меня тогда на станцию, — объяснил он Маше. — И теперь везет! Есть судьба, черт возьми!

— Я после твоего отъезда в Псков подался, — сказал Анисим. — На фабрику поступил — котлы для паровозов клепать. Ну, а оттуда, по путевке, в милицию. А ты, значит, едва под расстрел не попал? — Анисим засмеялся. — А уж мне твой Арсений тогда так на сердце лег, так лег! Я тебе, брат, завидовал до смерти!

— Вот мой рапорт о случившемся в поезде, — сказал Коля, протягивая бумажку. — Бандиты хотели убить меня и мою жену. Приобщи к делу в качестве доказательства.

Анисим повертел рапорт в кривых, узловатых пальцах и порвал его. Вынул зажигалку, сделанную из патрона, и запалил клочки.

— Ты… ты, часом, не болен? — обозлился Коля. — Это же документ, доказательство. Я же тебе русским языком объяснил! На суде…

— До суда еще дожить надо, — перебил Анисим. — Это раз. Второе — поймать их надо. Это два. Я, брат, если бы всю эту бухгалтерию разводил, — давно бы покойником был. Я, Коля, их и без этого рапорта поймаю, увидишь. К концу твоего отпуска — «четыре сбоку и ваших нет!» Н-но, радёмые, — ом потянул вожжи, лошади заковыляли по вязкому проселку. Копыта смачно чавкали в жирной грязи. Маша прислонилась к плечу Коли и задремала.

— Как твоя рана, — осведомился Анисим, — не беспокоит?

— Засохла уже, — беспечно отозвался Коля. — Слышь, Анисим, — тихо продолжал он. — Есть у меня план.

— Какой? — сонно спросил Анисим.

— А такой, что Феденька этот у тебя под носом орудует без всяких, я это собственными глазами видел.

— Ну и что? — оживился Анисим. — Я ведь не отрицаю.

— А то, что я тебе уже говорил: якшался в свое время Феденька с попом! С Серафимом!

— Эва, — вздохнул Басаргин. — Когда это было. Теперь они и близко не знакомы. Феденька из наших мест исчез лет пять назад и с тех пор не видать его. А в чем план-то?

— План такой. Приеду я к Серафиму…

Коля не договорил. Впереди упала ель и загородила дорогу. Басаргин натянул вожжи, телега остановилась.

— Что такое? — проснулась Маша.

— Тише, — укоризненно шепнул Коля. — Не дома.

Маша притихла. Басаргин вытащил из кобуры наган, направился к завалу. Осмотрел его и углубился в чащу. Коля достал кольт.

— Банда? — напряженным голосом спросила Маша.

— Завал, — ответил Коля. — Хорошо, если случайный.

— Поди-ка, — позвал Басаргин.

— Не бойся. — Коля ободряюще улыбнулся жене и подошел к Басаргину.

— Ель подпилена, — сказал Басаргин. — Подсоби.

Сдвинули ель на обочину. Басаргин вытер пот, направился к телеге.

— Банда? — снова спросила Маша.

Басаргин кивнул:

— Стрелять умеете?

— Умеет, — сказал Коля.

— Отдай ей свой кольт, у него спуск легкий, — продолжал Анисим и протянул Коле наган. — У меня в кармане — второй, бери, не Сомневайся…

Маша привычно прокрутила барабан револьвера, проверяя патроны, щелкнула предохранителем. Басаргин одобрительно хмыкнул:

— Н-но… — Лошадь снова зачавкала по грязи.

— Не понимаю я чего-то, — недоумевал Коля. — Завал был? Был? Чего они нас из засады не перестреляли?

— Не так все просто, — сказал Басаргин. — Видать, есть у них свой интерес.

— Какой? — спросил Коля.

— Поймаем — узнаем, — усмехнулся Басаргин и серьезно добавил: — Может, думали, я один, а увидели — нас трое, и отступили. Кто их узнает.

Начинало темнеть.

— Нелегкое у тебя свидание с юностью получается, — грустно улыбнулась Маша. — Я читала, что в полиции средний возраст был сорок пять — пятьдесят лет.

— Что значит «средний»? — уточнил Басаргин.

— Умирали они в этом возрасте, — сказала Маша.

— Так они еще взятки брали и сладкое ели, а мы на гнилой картошке и до тридцати не дотянем, — невесело пошутил Басаргин.

— Мы до ста лет жить будем, — сказал Коля. — И нас ни пули бандитские не возьмут, ни ножи. Потому что мы за правое дело жизнь отдаем, а это, я считаю, главное!

— Ну, помитинговали, теперь давайте о деле, — устало сказал Басаргин. — Засветло не доедем, это уж так. А в лесу ночевать…

— Костер разведем? — оживилась Маша. — Я ни разу не ночевала в лесу у костра!

— Ничего хорошего, — махнул рукой Басаргин. — Сыро, гнус жрет и вообще.

— Страшно? — Маша поежилась.

— Не дети, чтобы страшно было. Опасно, вот и все.

Анисим выпряг лошадей, начал собирать сухой валежник. Коля помогал ему. Лес шумел вокруг протяжно и печально. Коля прислушался к неясным шорохам, настороженно повернулся на подозрительный треск сучка. Нет… Это не «они». Пока не «они». Ночь спустилась над лесом. После дневной духоты и дождя вызвездило, потянуло прохладой. Ветерок угнал тучи гнуса, стало легче дышать. Постепенно Коля успокоился, расслабился. Потрескивали сучья в догорающем костре, то тут, то там вскрикивала дурным голосом ночная птица. Вспомнилась тихая, вязкая после частых дождей дорога — улица в родной Грели, толпы мужиков, идущие к площади ладить стенку… И Феденька — слюнявый, с колючими глазками и слова его: «Сон вспомни, Коля: зовешь родителей, а дозваться не можешь». Почему он так сказал? Что имел в виду?

— Ужинать идите! — крикнула Маша.

Подошел Басаргин, прищурившись, осмотрел нехитрую снедь:

— Не балуют вас в Питере.

— А вас? — усмехнулась Маша.

— И нас тоже. Не пришло еще время. А придет. Вот уж тогда мы себе позволим. — Он широко, открыто улыбнулся — первый раз за все время. — Я ведь грешник, люблю поесть. — Он развел руками: судите, мол, меня как хотите, а уж так. — Ну, вы спите, а я посижу.

Молча поели. Маша, собирая остатки ужина, обратилась к мужу:

— Ты не сердись.

— За что? — удивился Коля.

— Я постараюсь не быть тебе обузой, — робко сказала она. — Я все время думала. Знаешь, меня учили готовить, шить, воспитывать детей. Потом — десять лет с тобой. И вот я сижу в лесу, у костра, и горжусь, что в случае чего смогу убить человека. — Она тронула рубчатую рукоять кольта, который лежал рядом с ней, на подстилке.

— Человека? — переспросил Коля. — Врага, — уточнил он. — Спи.

— Человека, милый! — оживилась Маша. Представилась возможность поспорить, ее нельзя было упустить. — С двумя ногами, двумя руками, с мозгом, который весит шесть фунтов. Всажу в него девять граммов свинца, и весь этот идеальный механизм жизни превратится в колоду. А зачем?