Повесть об укротителе

— Ну вот, — сказал Роман Алексеевич после работы, — операция прошла хорошо. Пациент вел себя примерно. Просто молодец. Признаться, я не ожидал. Теперь, Маша, подержите его с недельку на молочной диете и проследите за повязкой, чтобы не сорвал. Но я думаю, сетка надежно предохраняет шов от коготков…

Дежурили около Султана Мария Петровна и Клавдия Никандровна посменно круглые сутки. На льва надели намордник и снимали его лишь во время кормления. Но лев пытался сорвать повязку когтями. Строгий окрик, а иногда и хлыст останавливали его, Лев похудел, бока у него ввалились, живот подтянуло.

Прошло несколько дней. Трудно стало женщинам: и за другими зверями надо было ухаживать, и глаз не сводить с Султана. Недосыпали. И вот однажды, уже на седьмые сутки, когда врач должен был снять швы, случилась беда. Во второй половине ночи, в самые тяжелые часы для бдения — от трех до шести часов утра — дежурила Мария Петровна. Тяжелая, мягкая истома овладела ею. Она сопротивлялась сну: пробовала ходить, делала гимнастику, но как только присядет, прислонится к клетке, так и наваливается на нее сон, смыкает веки и, кажется, тянет ее в какую-то приятную тину и уже нет сил сопротивляться.

— Маша, Маша, ты спишь?! — кричала Клавдия Никандровна, тряся ее за плечо.

Мария Петровна вскочила и, протирая глаза, забормотала:

— Нет, нет, я не сплю, мама… Я только присела… — Ты гляди, что с Султаном-то случилось!

— Ай! Тихо, Султан, тихо! Нельзя!

За львом тащился кровавый бинт. Султан чесал лапами живот.

— Скорей, мама, позвони Роману Алексеевичу! — крикнула Мария Петровна и вошла в клетку.

Вскоре приехал ветврач Добросмыслов с кожаным изрядно потертым саквояжиком, в котором у него находилось в полной рабочей готовности все необходимое для оказания первой помощи.

— Ах, как же вы не усмотрели?! Я же вас предупреждал.

Добросмыслов оделся в белый халат и хотел войти в клетку, но Султан вдруг зарычал и, опустив голову, не сводя с врача сверкающих глаз, захлестал себя по бокам хвостом.

— Что с ним? — недоуменно спросил Добросмыслов, остановившись у дверцы.

— Он вас, Роман Алексеевич, запомнил в белом халате, когда вы делали операцию, — сказала Мария Петровна. Дайте инструмент, я сама, а вы мне скажите, как надо сделать.

— Нате.

Добросмыслов передал Марии Петровне маленький ящичек с инструментом, вату и бинты.

Мария Петровна осторожно сняла с Султана остатки бинта. Лев тихо рычал, но хозяйку не трогал.

— Смотрите, Роман Алексеевич, кажется, швы целы.

Добросмыслов присел на корточки возле клетки и заглянул под живот льву.

— Да, целы. Ну, слава богу. Заживает, зудит, вот он и почесал немного. А коготки-то у него стальные. И сетка не помогла. Хорошо, что сразу хватились.

Мария Петровна смазала царапину йодом и снова наложила повязку.

— Ещё денька два-три покараульте, — сказал Добросмыслов, — и все будет в порядке.

ТРУДНАЯ СЕМЕЙКА

Сначала все животные размещались в разных местах: теплолюбивые обезьяны и удав в квартире, львы — в приделке, медведь — в коровнике, а волк — в дровяном сарае. Все, кроме медведя, сидели в железных клетках.

Клетки Фатимы и Султана поставили рядом, и звери быстро подружились. Каждый из них спокойно поедал свою порцию мяса, и спали они около сомкнутых решеток почти рядом. Просунув ноги меж железных прутьев, они прислонялись бархатными подушками лап и, закрыв глаза, сладко дремали.

— Ишь ты, — сказала Клавдия Никандровна, — чуют родную кровь.

Увидев, что Фатима обрела себе нового друга, Мария Петровна выпустила Пипо из клетки, и он по-прежнему свободно, спокойно разгуливал по двору, если не было дома его соперника, могучего дога Боя.

Два года тому назад, будучи на гастролях в Крыму, Николай Павлович достал дымчатого щенка-дога, который за один год преобразился в крупного мускулистого пса с воинственным характером. Бой так привязался к Николаю Павловичу, что «ревновал» его ко всем, кто приближался и прикасался к хозяину.

— Зачем ты его завел? — с упреком сказала Мария Петровна. — Только драться будет с Пипо и мешать в работе со зверями.

— Это моя надежная охрана. Мишук боится его, как огня. А собаки между собой свыкнутся, не беспокойся.

Вечерами Николай Павлович, Мария Петровна и Ваня внимательно перечитывали книги Владимира Дурова и Карла Гагенбека, но не находили в них подробных и точных ответов на свои трудные вопросы. У Дурова в его смешанной группе не было львов, а Гагенбек хоть и пишет в своей книге кое-что о смешанной группе зверей, но на арену цирка он не выпустил ни одной такой группы. Карл Гагенбек хотел удивить мир и затмить все способы дрессировки — соединить самых различных животных, но это ему не удалось, А вот Владимир Дуров соединил кошку с мышами, лисицу с курами и собаку с кошкой…

В приделок, где находились львы, ввели медведя и привязали его недалеко от клеток. Султан сердито зарычал и заходил по клетке, шевеля хвостом и не сводя глаз с медведя. Мишук тоже заворчал и попятился к двери, А игривая Фатима просунула лапы меж прутьев и тут же отскочила в глубь клетки, словно испытывала — опасен ли этот бурый лохматый толстяк. Нет, он не так уж страшен, как кажется с первого взгляда. Он даже побаивается. Фатима ещё раз просунула лапы в решётку и выпустила острые когти. Медведь заворчал и потянулся к львице. Фатима молниеносно отдёрнула лапы. Страшно! Укусит!

Особенно злобно и настороженно ведут себя звери, когда едят. Им, наверно, чудится, что у них вот-вот отнимут пищу. В одно и то же время дали корм медведю и львам. Звери жадно набросились на еду и стали торопливо глотать куски, злобно рыча и дико кося глазами — львы на медведя, а медведь на львов.

— Мишук, Фатима, Султан, спокойно, — мягко, но повелительно сказал Николай Павлович.

Звери постепенно успокоились и уже ели не торопясь и не рыча.

Поставили на дворе, под березами, просторный решетчатый вольер и пустили в него Мишука, Фатиму и Пипо. На медведя надели намордник, львицу пустили свободно, а пса ввели на поводке. Известно, что медведи не любят собак. Как только все трое очутились в вольере, Мишук заворчал и попытался облапить Пипо, но тот увернулся от медвежьего объятия и впился ему зубами в ляжку. Медведь от боли взревел, а Фатима испуганно кинулась под ноги Марии Петровны, Строгим окриком и хлыстом разняли драчунов и вывели их из вольера.

— Звери — они звери и есть, — сказала Клавдия Никандровна, — у каждого своя натура. Напрасно мы труды свои вкладываем в них. Семью из них не слепишь.

— Давайте их поселим в одно помещение, — предложила Мария Петровна, — пусть обживутся вместе.

Все клетки с животными поставили в дровяной сарай около стен так, чтобы звери видели друг друга. Тут же повесили и клетку с попугаем Гавриком. Сначала животные заволновались: львы зарычали, собаки громко залаяли, заворчал медведь, а обезьяны запрыгали в своих клетках и тоненько запищали, испуганно посматривая на медведя и львов. Лишь Абрек от страха лишился голоса. Николай Павлович и Мария Петровна ходили возле клеток и успокаивали животных.