Повести и рассказы. Избранное

– Ну, я так-то и не ссорился, просто ушёл – и всё.

– У нас тоже, Вера рано из дома уехала в город, там замуж выскочила, потом у них вон Мариночка родилась. Всё нам пишет, что-де соскучилась сильно. А когда приедет в деревню к нам в гости, дня три пройдёт, так и засобирается обратно.

Семён разлил ещё самогон, старики выпили. Баба Уля продолжала:

– Вера-то нам не родная, не дал нам Бог своего дитяти. Взяли на воспитание сироту. Она, конечно, нас почитает как родных. Вот и дочь её – Марина – отрада на старости лет. Чего ещё надо-то. Да, Семён Фирсыч?

– Да, – согласился дед.

– А деревни наши потихоньку вымирают. Молодые уезжают в город, работы сейчас здесь нет. Те, кто остался, от безделья спиваются. Совхоз в соседнем Шагирте «на ладом дышит». Ой, не знаю, что дальше будет. Не знаю.

– Чего тут знать! После стариков никого и не будет. Как в том мультике про деревню Простоквашино, на домах повесят объявления: дом-де ничейный – живите кто хотите.

– Семён! Не пойдёт так! – замахала руками Ульяна. – Вот наша внучка, вот жених ейный. Напишем завещание, дом достанется молодым. Дом-то у нас добротный, печь топи, живи да радуйся. Самоё то для молодой-то семьи. Ишь чего сказал тоже, живите-де кто хотите!

– А ты чего, думаешь, если ты на Маринку завещание напишешь, так она сразу сюда жить приедет? – заспорил с ней дед. – После городу-то? Ха! Смотри, Маринка, на свою бабу Улю, любит она помечтать-то!

После этого на минуту воцарилась тишина, которую прервала Ульяна, примиряющим тоном сказав:

– Вот уж и помечтать нельзя. Жалко мне Тапташурку нашу. Просто жалко.

Слушая их, Максим думал о том, насколько действительно остра эта проблема. Кто через некоторое время будет жить на селе? А сколько таких опустевших деревень по всей России? Не сосчитать. Есть, конечно, сведения из новостей, что некоторые находчивые городские жители переселяются в сельскую местность, убегая от проблем: суеты в городах, грязного воздуха и искусственных продуктов. Но это лишь единицы. Вряд ли они поедут в такую глухомань, как, например, эта деревня. А если Марине по завещанию этот дом отдадут, то она в лучшем случае его продаст. По дешевке продаст, чтобы избавиться, как от чего-то ненужного. Так оно.

Дальше вся честная компания, собравшаяся за столом, кушала молча, пока Семён не встал из-за стола:

– Ладно, спаси Христос, а бабе Уле благодарность за угощение.

– Ты поди-де наелся? – спросила Ульяна.

– Ну, дак конечно, куда ещё больше-то. Полна коробочка, – ответил дед, похлопав ладонью по животу. – Ты, бабушка, давай внучат-то распределяй по комнатам.

– Чего там распределять? Если живут вместе, тода и положим вместе. Ну, а если врозь, то и распределим. Не переживай, отдыхай, иди.

23

Поскольку в доме было три комнаты, Максиму выделили одну из них. Марину поселили с Ульяной, а Семён отдыхал в третьей комнате, в той же, где состоялся обед по случаю приезда гостей.

На следующий день, поутру, занимались уборкой снега во дворе, а также заготовкой дров для бани. Максим махал топором, а Марина с бабой Улей таскали готовые полешки под навес. Подошёл Семён, неся курицу. Он держал её одной рукой за лапки, а другой поглаживал по головке. Курица время от времени взмахивала крыльями, пытаясь освободиться из неудобной позы.

– Эх, глупая же ты птица, но на суп, поди сгодится, – приговаривал дед. – С мясом-то сейчас тяжко, так хоть из куры похлёбку сварим.

Семён взял из рук Максима топор:

– А ну, отойди-ка, парень.

Отработанным ударом рубанул курице голову. Кинул обезглавленную птицу в сугроб, снег вокруг окрасился в красный цвет.

Максим отвернулся, выдавая своё смущение и брезгливость к происходящему.

– При детях не надо было, Семён, – упрекнула его баба Уля, уловив чувства молодого парня.

– Какие ж они дети? – оправдывался дед. – Подумаешь, курицу пришиб. Вон мы с Маринкой позапрошлым летом поросёнка кололи, то другое дело, визгу было на весь двор. А тут, ерунда какая.

– Ладно, пойду, почищу её, да уж борщ пора варить, – сказала баба Уля, подобрав курицу.

– Давай, бабушка, давай, – сказал Семён, провожая её взглядом.

Потом повернулся к Максиму и поинтересовался:

– У Вас там, в городе, курам головы не рубят. Да? В магазинах уже ощипанную птицу продают. У нас-то, как видишь, хозяйство натуральное. Ты уж, пацан, не обессудь. На, держи свой топор. Продолжай полешки делать, завтра баню с утра топить будем. Красота!

– Макс, ты чего замер? – спросила вышедшая из сарая Марина. – Устал, что ли?

– Та не, он тепереча под впечатлением, – ответил за него дед. – Я тут куру на суп готовил, не знал, что он впервые в деревне.

– Нормально всё, – отозвался, наконец, Максим.

– Вот и молодец! – похлопал его по плечу Семён.

Максим продолжал рубить, потом помогал Марине носить разрубленные поленья. Через час зашли в избу погреться и отдохнуть. Ульяна на кухне хлопотала над кастрюлей.

– Ты, Максим, не серчай на деда моего, – сказала она студенту, когда тот проходил мимо неё. – Он не со зла. У нас ведь в деревне всё по-простому.

– Баба Уля, Вы о чём? Про курицу всё ещё? – поинтересовалась Марина.

– Да, да.

– Макс у нас не из робкого десятка. Да, Макс?

Максим пожал плечами.

– Он сейчас снимает жильё, в котором приведение живёт, – иронично продолжала Марина. – Насколько я знаю, нашёл с ним общий язык.

– Чего? Домовой, что ли?

– Да, – подтвердила Марина.

– Прямо настоящий?

– Ну, конечно.

Ульяна с нескрываемым удивлением смотрела на студента. От этого Максим был несколько смущён.

– Макс, чего ты молчишь? – толкнула его Марина. – Расскажи то, что ты мне говорил. О том призраке на Норильской.

– Чего рассказывать? – хотел отмахнуться Максим. – Домовые в частных домах – не редкость.

– Однако у нас с Семёном его нет, – отреагировала Ульяна.

– Ну, у Вас, может, и нет. Только вот его не все чувствуют.

– Чтобы не заводился «нечистой дух», прежде чем заселиться, принято дом освещать, потом и образа ставят, – продолжала Ульяна. – А соседку от нашу напротив этот бес в могилу свёл. Завёлся откуда-то. Посуду бил, хулиганил, всех пугал. Говорят-де, она потом-то умом тронулась и сгинула. Сын ейный дом продать не мог из-за этого, покуда батюшку из Куеды не вызвали. Только после уж продал. Теперича не знаю, как у их там. Но не слыхать, вроде больше.

– О ком это вы тут толкуете? – спросила, зайдя в комнату, пожилая женщина. – Не обо мне ль?

– Ой, здравствуй, Аннушка, – радушно улыбнулась ей Ульяна.

– Привет всей честной компании, – сказала Анна, отвесив поклон.

– Ребята, познакомьтесь, кто не знает – Анна – соседка наша, – представила женщину баба Уля.

– Очень приятно.

– Мы тут Александру Кузьминичну вспомнили, – пояснила Ульяна.

– Шурку, что ли? Бесноватую от?

– Ну.

– Чёй-то вдруг?