Повести и рассказы

«Сейчас он настраивает против меня общественное мнение, говорит, что я завела себе нового друга, а его отвергла. Каков подлец! А еще называет себя революционером! Скажи, ну что в нем можно любить? Еще я слышала, что он пытался, где мог, выведать, есть ли у тебя друг. Неужели он и на тебя глаз положил? Ведь у тебя отец руководящий работник отрасли… Впрочем, кто его знает, что у него на уме».

Далее Ду Инъин сообщала, что на днях она заходила к отцу Бай Хуэй.

«Мне показалось, у твоего отца настроение неважное. В прошлом году он стал руководящим работником министерства, неужели его опять пытаются объявить представителем правоуклонистской линии? Дня через два я зайду к нему на работу, посмотрю, нет ли дацзыбао с обвинениями в его адрес. Хороший человек всегда вызовет зависть клеветников! Скоро уже полтора года, как ты не навещаешь нас. Ты хочешь навсегда поселиться в степи?»

Бай Хуэй прикинула: и правда, в течение полутора лет не приезжала домой. Надо проведать отца. Отец ведь совсем один, и некому о нем позаботиться. И вот она попросила у начальства отпуск для посещения родных.

Это было в начале октября 1976 года, когда наступил переломный момент в истории китайского народа и партии.

4

Бурая пыль толстым слоем оседала на крышах и стенах вагонов. Издалека поезд был похож на ползущего по земле червя. Оконные стекла тоже покрылись пылью, и сквозь них почти ничего нельзя было разглядеть.

Бай Хуэй сидела в вагоне. На ней была рабочая куртка из грубой и прочной ткани. Из-под воротника куртки выглядывали серый шерстяной свитер и белая блузка. Короткие косы, как и прежде аккуратно заплетенные, спадали ей на плечи. Под сиденьем у нее лежал вещевой мешок с картошкой, которую она везла в подарок отцу. В сумке на плече хранилось несколько пакетов сухого молока. Это тоже гостинец для отца. Она смотрела, не отрываясь, в окно вагона. Сегодня было пасмурно, за целый день солнце так ни разу и не выглянуло из-за туч. Небо висело над головой, как огромный кусок свинца, и на душе становилось грустно. У пассажиров были хмурые лица.

Свинцовая тяжесть лежала у всех на сердце. Многострадальная родина снова вступила в период решительной и беспощадной борьбы, в которой решалось, жить ей или погибнуть…

Поезд прибыл в Чжанцзякоу, Бай Хуэй сделала пересадку. Едва она поехала дальше, как вдруг перед ней словно открылся новый мир: солнце разорвало облака и ярко озарило все вокруг, в вагоне стало светло. Напротив нее молча сидел и читал газету старик в черном пальто. Внезапно на газету упал яркий солнечный луч. Старик вздохнул и, подняв голову, сказал:

— У Ли Бо есть такие строки: «Плывущие облака целый день скрывают солнце. Я не вижу Чанъаня, и мне становится грустно». Все говорят, что это замечательные стихи, а мне не очень нравятся. Зато есть народная пословица: «Черные тучи не скроют солнца». Вот это хорошо сказано. Посмотри, стоило солнцу выйти из-за туч, как все вокруг расцвело! Давай-ка откроем окно, чтобы солнце светило нам еще ярче, чтобы оно сожгло эту газету. В этой газете есть тревожные, очень неприятные новости!

Бай Хуэй кивнула, выражая согласие. Они открыли окно и выглянули наружу. Стояла солнечная погода, мягкий ветерок гладил их волосы. Не говоря ни слова, жадно всматривались они в открывшийся перед ними бескрайний простор.

Мимо них проплывала огромная зеленая гора. Ее вершина возвышалась над облаками и отчетливо выделялась на фоне светлого неба. Вдали тянулась, извиваясь, как дракон, Великая Китайская стена. Она то падала в ущелья, то взмывала на гребни холмов и терялась среди голубоватых гор.

— Вот удивительное творение рук человеческих. Верно? — взволнованно сказал старик, показывая на видневшуюся вдалеке стену. — Она ведь символ китайской нации, наша гордость. Она строилась с неимоверными трудностями, поэтому ее нелегко разрушить!

Бай Хуэй вдруг открылось что-то новое в истории своей страны. Эта стена и впрямь символ величия Китая. Она вобрала в себя великую мудрость, отвагу и мечту народа. Она — символ его мужества и его трудолюбия. Она — настоящее чудо света. Никакие силы в мире не смогут построить еще одну такую же и не смогут разрушить ее. А те горластые комедианты в конце концов умрут с позором у ее подножия…

Поезд прибыл на станцию. Бай Хуэй приехала в родной город, а старик ехал дальше. На прощание они пожали друг другу руки, и Бай Хуэй сошла на перрон. Она очень устала. Но стоило ей вдохнуть теплый воздух родины, как она забыла про усталость и энергично поволокла свой мешок по платформе.

— Вам помочь? — окликнул ее толстый солдат, но она вежливо отказалась. Бай Хуэй была все та же: все делала сама, никого не звала на помощь.

В этот момент над ее ухом раздался звонкий, как колокольчик, голос:

— Что я вижу! Бай Хуэй!

Это был Хэ Цзяньго! Бай Хуэй едва успела разогнуть спину, как Хэ Цзяньго уже стоял перед ней. Он по-прежнему носил военную фуражку, в руке держал черный портфель. Его рот стал еще шире, глаза еще уже, казалось, они вот-вот слипнутся. Самоуверенный вид Хэ Цзяньго был Бай Хуэй неприятен. К тому же на сердце у нее сохранился неприятный осадок от его последнего письма, так что в ее памяти ничего не осталось от прежнего, привлекательного образа Хэ Цзяньго.

— Ты только что приехала? Тебя никто не встречает? Подожди чуть-чуть, я отвезу тебя домой, — сказал Хэ Цзяньго.

— Не надо. Иди по своим делам!

Хэ Цзяньго внимательно посмотрел на нее и вдруг спросил:

— Ты получила мое письмо?

— Нет. — Бай Хуэй и сама не знала, почему она так ответила.

Хэ Цзяньго опять устремил на нее колючий взгляд и спросил:

— Я просил тебя писать мне в ответ. Почему ты не ответила мне?

— У меня не было времени, — сухо ответила Бай Хуэй. Она уже почувствовала: Хэ Цзяньго понял, что она получила письмо. Она смешалась, но одновременно и возмутилась.

Хэ Цзяньго понял, что творится в душе Бай Хуэй, и поспешил предотвратить назревавший конфликт:

— Как хорошо, что ты приехала! Мы все в школе вспоминаем тебя, особенно Ду Инъин — она ведь тоже не знала, что ты сегодня приедешь. Ты подожди, я тут пришел проводить одного друга. Его поезд скоро отправляется, я пойду попрощаюсь с ним и сразу же вернусь и провожу тебя до дому! Я на машине, помогу тебе перевезти вещи.

— Не надо.

— Подожди, я должен тебе еще кое-что сказать. — Он сунул в руки Бай Хуэй свой портфель, повернулся и убежал. И Бай Хуэй ничего не оставалось делать, как ждать Хэ Цзяньго. От этого она еще больше разозлилась. Ей хотелось бросить портфель и уйти.

Хэ Цзяньго подбежал к соседней платформе. Он провожал девушку — высокую и красивую, на вид не старше лет двадцати трех. На ней был модного покроя темный плащ, за спиной — новенькая темно-красная сумка с блестящими молниями и замочками. Наверное, это была та танцовщица, о которой говорила в своем письме Ду Инъин. Хэ Цзяньго держался с девушкой подчеркнуто любезно, с его лица не сходила улыбка. Разговаривая с девушкой, он изредка бросал взгляд в сторону Бай Хуэй, чтобы удостовериться, следит ли она за ними. Бай Хуэй отвернулась в сторону, делая вид, что они ее не интересуют.