Повести, очерки, публицистика (Том 3)

Парню "помогали садиться" двое специально привезенных мужиков, но ничего все-таки не вышло.

– Пропал билет... язви их!

Подошли возбужденные, с матерками, перекорами. Двое "помогавших" стали надевать тулупы. Кирибаев зашагал к гостинице.

Низенькое, длинное, вымазанное глиной здание с обледеневшими окнами. Оборванная обивка двери. У входа желтые дыры в белом снегу.

Долго кашлял перед входом. Готовился, чтобы не отказали, как в Татарске. Потянул ручку. Обдало промозглым туманом плохо топленого помещения и пивным перегаром. Захватило в припадке кашля.

Выбежала старуха.

– Есть комната?

– Вам надолго?

– Не знаю, как придется.

– У нас на время больше берут. Двадцать рублей. За простыни особо. Постоянных жильцов не держим. С хозяином в случае поговорите...

В узкий просвет коридора видна спина в "американской форме".

Тренькает гитара. Визжит женщина. Пьяный мужской голос выводит:

За-ла-туую па-ставлю кра-а-вать...

Кирибаев сплюнул и хлопнул дверью. Старуха что-то кричит вслед. Куда итти?

"В маленьких домишках, пожалуй, пустят, только ведь подведешь. К доктору разве? Может быть, в больницу положат. Есть же какая-нибудь. А документы?"

На этой мысли Кирибаев махнул рукой и пошел к ближайшему дому. Из ворот как раз вышла женщина с ведрами.

Из разговора узнал, что в Барабинске искать ночлега и какой-нибудь квартиры безнадежно. Городишко переполнен.

– Да вы что? Езжайте до Каинска. Самое это спокойное место. Скоро первый поезд по ветке пойдет.

– А далеко?

– Недалечко же. Двенадцать верст. Поезд три раза в день ходит.

– Билет достать трудно?

– Да нет же! Сколько угодно. Вон дымок. Кирибаев взглянул по указанному направлению, побежал к вокзалу. Задыхался, кашлял, а все-таки бежал. В вокзале на скамеейках сидело человек пять. Все женщины. Спросил, где дают билеты на Каинск.

– Вон в то окошко.

Подозрительно посмотрел на пустой угол, но пошел туда. На листке бумаги синим карандашом: "Разменом не затруднять. Билет 30 копеек".

Почему только никого нет? Никакой очереди?

Визгливо просвистел паровоз. Пришел поезд. По вокзалу прошла толпа. Больше офицеры и женщины с корзинами.

– Катерина, много вчера добыла?

– Семь бутылок. Нехватило больше. По четырнадцать рубликов теперь.

– Вот так здорово! Почем продавать-то? Очередь большая?

– До собору была. Шесть часов выстояла.

Оставшиеся в вокзале женщины судят о повышении цены. Оказывается, они ездят в Каинск за водкой.

"Из притона, значит, в кабак попаду",- думает Кирибаев.

В вокзале уже десятка три людей.

Высокий офицер в модной по той зиме белой шапке с длинными наушниками набросился на торговку:

– Ты мне вчера какую водку послала? Сука!

– Обыкновенно какую. За печатью.

– Сама припечатала?

– Да вот те Христос, ваше благородие, цельная была...

– Была, да давно, как ты же, - острит офицер. Потом переходит на свирепый тон.

– Вот тебе, сволочь, последний сказ. Разведешь - такие на заду печати наставлю - век не забудешь.

У кассы начинают "трудиться".

В длинном бараньем тулупе прошел кассир, без задержки открыл окошечко, крикнул:

– Ну, кому? Подходи скорей! Деньги сразу готовь, сдачи не буду давать. Холодно.

Кирибаев подал тридцать копеек, получил билет и все еще не веря, что так легко и просто, вышел на платформу.

Состав - четыре классных вагона и маленький паровозик.

Вошел в ближайший вагон. Никого. Сел к окну на скамейку, подложил под локоть дорожный мешок.

Тепло... Вот где выспаться!

Мешает кашель и зуд. С трудом стаскивает с себя верхний тулуп, ожесточенно скоблит поясницу и плечи.

Вагон наполняется. Проверяют билеты. Сидеть свободно. Никто не покушается на занятую Кирибаевым скамейку, и он моментально засыпает, закрывшись тулупом.

Кажется, прошло не больше минуты, а уже трясут за плечо - выходить.

Эх, если б можно было остаться в теплом вагоне и ездить взад и вперед, пока не выспишься...

Но нет. Надо продолжать поиски.

Кирибаев с остервенением скоблится и начинает надевать верхний тулуп.

Еле выбрался из опустевшего вагона. Ноги после передышки совсем отказались служить. Сказались площадка и голодовка.

В маленьком вокзальном здании опять офицеры и женщины с корзинами бутылок.

Извозчиков много. Кричат:

– Пожалуйте, купец. За три рублика довезу. Цена непривычно дешевая по тому времени. Это действительно угол, где можно отлежаться, полечиться.

– Только вот своих здесь едва ли найдешь.

"САМОЕ СПОКОЙНОЕ МЕСТО"

На площади, в стороне от вокзала, учатся солдаты. По улицам их тоже немало. Часто проходят офицеры.

– Вам куда?
– спрашивает извозчик.

– Да где подешевле. На постоялый какой-нибудь.

– К Киличеву свезу. У них купцы останавливаются, - решает извозчик и поворачивает на улицу к Оми. Низенький дом на пять окон, просторный двор. В кухне за чаем парятся пятеро крестьян. Две пустых бутылки показывают, что языки развязались основательно.

– Ты думаешь в том сила, чтоб до краю давить? Нет, брат, с пупа сорвешь.

При входе постороннего - настораживаются, переходят на пустой разговор:

– Ладно, не ершись! Выпьем вот остатнее, и запря-с гать пора.

– Развоевались у бутылки-то!

Старуха хозяйка в коричневом платке выглядывает от печки на кашель Кирибаева.

Увидев городского человека с дорожным мешком, она бросает предупреждающий взгляд в сторону сидящих за столом и поспешно открывает дверку направо от входа.

– В горенку проходите. Там спокойнее будет. Кирибаев спрашивает о цене. Старуха с приговорками, что теперь все дорого, назначает рубль за сутки.