Повести. Рассказы

Спичкин смотрел на Семена Иваныча, нервно облизнул пересохшие губы. Шота перехватил его взгляд, добро улыбнулся:

— В ординарцах лучше ходить было, да?

— Я по таким скалам никогда не лазил, — признался Спичкин.

— Ничего… Подстрахуем, — снова улыбнулся Шота.

Вытянувшись во весь рост, Семен Иваныч готовился забивать в трещину крюк.

Вера и Шота кинули вниз пригоршню камней.

Семен Иваныч вбил очередной крюк. Сверху был слышен его приглушенный голос:

— Здесь хороший выступ… Можно перекурить… Пусть мальчишка первым лезет.

Спичкин посмотрел вверх, судорожно проглотил ком в горле. Под внимательными взглядами Артема и Баранова ему не хотелось показывать, что он трусит.

— Автомат — за спину, — посоветовала Вера.

— Сорвусь — считайте альпинистом, — невесело пошутил Спичкин.

Потом начал подниматься. Прошел метров пять и остановился. Рука не могла дотянуться до трещины, чтобы зацепиться. Он беспомощно посмотрел вверх, вниз, снова стал шарить по скале рукой.

— Не дойдет он, — повторил свои слова Баранов.

— Не каркай! — оборвал его Артем.

Спичкин смотрел вниз. Лицо его было жалким и растерянным.

— Не могу… — выдавил он.

— Левее… левее бери, — вдруг горячо заговорил Шота. — У тебя под коленом выступ.

Он коротко посветил фонариком.

— Будет лучше, если он вернется назад, — сказал Баранов.

— Вам бы так пришлось, — сказала Вера.

Баранов покосился на нее, усмехнулся:

— Мне приходилось и хуже…

— Тем более… — запальчиво ответила Вера.

Нога Спичкина осторожно продвинулась влево, нашла спасительную трещину.

— Почему не дойдет? — с улыбкой посмотрел на Баранова Шота. — Все в первый раз так…

Снова взлетела ракета.

Шестеро альпинистов сидели на выступе, курили, прикрывая огни ладонями. Семен Иваныч и Баранов примостились рядышком. Семен Иваныч некоторое время о чем-то думал, потом хитро взглянул на Баранова:

— Вадим, вы когда на газике ко мне приехали, я ведь тебя сразу узнал.

— Я тоже, — односложно ответил Баранов.

— Чего ж не поздоровался? Струхнул, да?

— А как же, — скупо усмехнулся Баранов. — Да и ты, кажется, не с радостью побежал.

— Я! — вздохнул Семен Иваныч. — Я старик, мне на печке валяться.

— Не прибедняйся. Как козел по горам бегаешь.

— Лет двадцать назад — это да, бегал… Помнишь, как мы с тобой в тридцать шестом поднимались? А потом твою морду в газетах печатали… Завидовал я тебе.

— Чему тут завидовать? — Баранов опустил голову.

— Не скажи, герой, покоритель недоступных вершин и все такое… А как жена-то разбилась? — осторожно спросил Семен Иваныч.

Баранов промолчал.

Артем дремал, привалившись к стене. Потом приоткрыл глаза, увидел, что рядом сидит Вера.

Артем долго, молча смотрел на ее профиль и не шевелился, словно боялся, что она сейчас встанет и перейдет на другое место.

— Вам не холодно? — наконец спросил он.

Женщина повернула к нему лицо.

— Немножко озябла… Когда сидишь, всегда холодно.

Артем молча начал стаскивать куртку.

— Не надо… — запротестовала Вера.

Артем так же молча накинул куртку ей на плечи. Вера поежилась, посмотрела вниз, в угольно-черную пустоту. Потом тихо сказала:

— Спасибо…

Опять раздался гулкий хлопок, и с шипением взлетела ракета. Белый свет выхватил из темноты черные, рваные выступы скал. Спичкин пристукивал от холода зубами.

— А вдруг фрицы в долину прорвались? — спросил он.

Баранов обернулся, зло проговорил:

— Лучше думай, как подниматься будешь.

— Я про мать думаю, — Спичкин тяжело вздохнул. — В оккупации осталась.

— Не успела уехать, а? — участливо спросил Шота.

— Да нет… С дедом осталась. Он у меня параличный, не ходит… А у тебя?

— Я сван, — Шота махнул рукой в сторону перевала. — Там Сванетия… Шесть братьев у меня…

— Хорошо, — согласился Спичкин.

— Двое маленькие еще, — улыбался Шота, — Илико, Шалико, Валико, Дадико, — он по очереди загибал пальцы, и голос его становился теплым и грустным, — Джумбер, Мишико и я, а?

Он с гордостью взглянул на Спичкина.

— Хорошо, — снова согласился Спичкин.

— И сестра есть. Русико зовут.

— Красивая? — спросил Спичкин.

— Конечно! — горячо ответил Шота. — Красавица!

— Рассвет скоро, командир! — Баранов повернулся к Артему. — Хватит за дамами ухаживать!

Артем вскинул голову, посмотрел на Баранова.

— Подъем!

Люди молча поднимались. Каждый с тревогой оглядывался вниз, в черную глушь долины и напряженно прислушивался. Нет, пока в долине не слышно грохота боя. Значит, все в порядке, значит, держатся.

Медленно наступал рассвет. Люди спешили. Семен Иваныч страховал Артема. Тот карабкался по обрывистому выступу. Мешал автомат за спиной. Он все время съезжал на бок, раскачивался.

Семен Иваныч смотрел, как лезет Артем, и говорил, словно раздумывал вслух, хотя обращался к стоявшему рядом Баранову. Близость смерти, опасность делали людей откровенными.

— А вот я бобыль, Баранов… Никого родных нет, экое паскудство! Все уехать отсюда собирался… Жениться, в степях пожить…

— У нас в Ставрополье — вот это степи! — влез в разговор Спичкин.

— Так и не уехал… — Семен Иваныч не обратил на Спичкина внимания.

Вера следила, как карабкался Артем, и в расширившихся глазах — тревога.

— Зачем он влево полез? — невольно вырвалось у нее. — Там не за что уцепиться!

Баранов покосился на нее, усмехнулся:

— Вы что-то слишком уж волнуетесь.

Вера быстро взглянула на него, не ответила.

— Теперь я, — сказал Шота и полез вслед за Артемом.

— Осторожно, — предупредил его Баранов. — Там много живых камней.

Шота взбирался быстро и ловко. Ноги, казалось, без труда находили нужные выступы. Все с завистью смотрели, как работает гибкий, сильный сван.