Повод для беспокойства

Вскоре Джордж решил, что наверху даже лучше. Лежишь себе в постели, не надо открывать дверь, никаких неожиданных гостей, никто не спорит, если тебе вздумается задернуть шторы. Он перенес наверх телевизор и видеоплеер и задраил люки.

Через пару дней отважился совершить вылазку в магазин – взять напрокат новые фильмы. А если просыпался среди ночи и видел в освещенном луной саду полчища орков с уродливыми, покрытыми язвами лицами, то находил временное пристанище в уборной: усаживался между ванной и унитазом и тихонечко напевал песни, которые помнил с детства.

50

Кэти с Джейкобом ввалились в дверь. Мама поцеловала их и сообщила:

– Отец в постели. Неважно себя чувствует.

– А что с ним?

– Честно говоря, не знаю. Думаю, это все у него в голове. – Она поморщилась как от плохого запаха.

– Так он на самом деле не болен? – усомнилась Кэти.

– У него экзема.

– Можно мне посмотреть «Боба-строителя»? – спросил Джейкоб.

– К сожалению, дедушка забрал видеоплеер, – ответила мама.

– При экземе необязательно лежать в постели, – заявила Кэти.

Родители что-то скрывают, догадалась она. Совсем как в детстве. С годами это чувство лишь усиливалось.

– А можно посмотреть Боба у дедушки? – спросил Джейкоб, потянув Кэти за штанину.

– Подожди, я разговариваю с бабушкой.

– Он говорит, что боится умереть, – сценическим шепотом произнесла мама.

– Я хочу посмотреть его сейчас, – настаивал Джейкоб.

– Две минуты, – сказала Кэти.

– Ты же его знаешь, – заметила мама. – Трудно понять, что у него на уме.

– Дедушка умирает? – встрял Джейкоб.

– С дедушкой все хорошо, – ответила мама.

– Нет, не хорошо, – возразила Кэти.

– Я хочу печенье, – сменил тему Джейкоб.

– Представляешь, как тебе повезло: я сегодня утром купила твое любимое, шоколадно-апельсиновое, – сказала мама Джейкобу.

– Мама, ты меня не слушаешь! – возмутилась Кэти.

– А можно два? – спросил Джейкоб.

– Какой ты хитренький сегодня! – заметила мама.

– Можно мне два печенья? – уточнил Джейкоб у Кэти.

– Мам… – Кэти прикусила язык. Не хватало поссориться, едва переступив порог. Она и сама не поняла, что ее разозлило. – Давай так: вы с Джейкобом идете на кухню. Ты даешь ему печенье. Одно. А я поднимаюсь к папе.

– Хорошо, – бодро пропела мама. – Хочешь вкусненького апельсинового сока с печеньицем?

– Мы ехали на поезде, – сообщил Джейкоб.

– Правда? – удивилась мама. – А что это был за поезд?

– Поезд-монстр.

– Как интересно! Он был похож на монстра или на нем ехали монстры?

Бабушка с внуком удалились, Кэти пошла наверх.

Странно, подумала она. Папа не признавал болезней – ни своих, ни чужих, и никогда не сдавался. Представить его больным было невозможно.

Кэти постучалась и вошла в комнату. Папа лежал на кровати с одеялом, натянутым до подбородка. Он сразу же щелкнул пультом, но Кэти успела заметить, что он смотрел… «Смертельное оружие»?

Отец казался маленьким. Даже пижама не спасала.

– Приболел?

Кэти не знала, куда себя деть. Сесть на кровать – неудобно, стоять, как медсестра – глупо, а на кресле валялась одежда.

– Да, есть такое дело.

Они помолчали, глядя на тускло-серый экран телевизора, в котором отражался оконный переплет.

– Расскажешь мне, что случилось? – Просто не верилось, что она говорит это папе.

– Нет.

Отец никогда не выражался столь прямолинейно. Кэти со страхом подумала, что они впервые в жизни разговаривают по-настоящему. Не слишком приятное ощущение – как будто в гостиной обнаружилась еще одна дверь.

– Боюсь, твоя мама не совсем понимает, – пожаловался папа, – в этом она не сильна.

Кэти растерялась. Господи! Родителям положено решать такие вопросы самим! Этого еще не хватало! Однако папе нужно с кем-то поговорить, а мама явно не хочет его слушать.

– В чем не сильна?

– Я боюсь, – тяжело вздохнул папа и отвернулся к телевизору.

– Чего?

– Смерти. Боюсь умереть.

– Ты что-то скрываешь от мамы?

Ее взгляд упал на стопку видеокассет возле кровати. «Вулкан», «День независимости», «Годзилла», «Теория заговора»…

– По-моему… – он закусил губу, – мне кажется, у меня рак.

У Кэти внезапно закружилась голова.

– Почему ты так решил?

– Доктор Бархутян говорит, что это экзема.

– А ты ему не веришь.

– Не знаю. Пожалуй, нет, – поразмыслив секунду, признался папа.

– Попроси направление к специалисту.

– Нет, только не это, – поморщился он.

Кэти чуть не сказала: «Дай посмотреть», но поняла, что это бестактно.

– Дело действительно в болезни? Или тебя гложет что-то другое?

Папа начал соскребать с одеяла пятнышко от джема.

– Кажется, я схожу с ума.

Снизу раздавался веселый визг Джейкоба, за которым гонялась по кухне бабушка.

– Может, тебе с кем-то поговорить?

– Твоя мать считает меня дураком. И она права.

– С психологом, – уточнила Кэти.

Папа посмотрел на нее отсутствующим взглядом.

– Доктор Бархутян кого-нибудь посоветует.

Папа продолжал смотреть сквозь Кэти. Она представила его в маленьком кабинетике с пачкой салфеток на столе напротив полного энтузиазма молодого мужчины в вязаной кофте и поняла, что он прав. Тем не менее быть жилеткой для папиных слез ей не хотелось.

– Тебе нужна помощь.

В кухне что-то грохнулось, раздался рев. Папа никак не отреагировал.

– Мне надо идти, – сказала Кэти.

Он и этого как будто не услышал.

– Я прожил жизнь зря, – тихо проговорил он.

– Ты прожил не зря, – возразила Кэти голосом, каким обычно разговаривала с Джейкобом.

– Твоя мать меня не любит. Я тридцать лет делал работу, которая ничего для меня не значила. А теперь… так больно… – Он заплакал.

– Пап, не надо.

– У меня на руке какие-то пятна.