Повод для знакомства

– А там, случайно, нет пункта, что я имею право бесплатно осмотреть только двух больных в день? – спросила Светка.

– Я бы вас вообще к больным не подпускал. На месте больного я сам бы любые деньги в кассу заплатил, только бы вы ко мне не подходили, – буркнул Цырлин.

– А что, это мысль. Давайте, я сделаю макияжик поярче, татушку там, пирсинг, юбку надену покороче… Прикинусь дурой и пойду больных смотреть. Напугаю их как следует, а потом вы явитесь, как герои-избавители. Классный бизнес?

– Во-первых, в укорачивании юбок ты уже достигла абсолютного нуля, дальше двигаться некуда. А потом, наших аликов ничем не испугаешь. Все, хватит ругаться. Вы поняли, что это значит для нас? Девяносто процентов больных нашего отделения не могут позволить себе такую роскошь – исследоваться через кассу. А остальные десять, потратив все бабки на рентген и УЗИ, фиг нам что дадут. Теперь будем каждый день обсуждать кандидатуру на исследование, все вместе. Но главное, что вы должны запомнить, – этот лимит не оправдывает вас в случае врачебной ошибки. Если вы поставили неправильный диагноз, то на ЛКК аргумент об отсутствии денег у больного в расчет не берется. Поняли? Прошу говорить по существу, восторги в адрес нашего правительства можете оставить при себе.

Светка поправила свою пышную прическу.

– Но как же можно без рентгена? – спросил Эрнст Михайлович. – Как же ставить показания к операции? Как проводить дифференциальный диагноз между печеночной и почечной коликой?

– Вот так! Возьмите учебник пропедевтики и изучите его от корки до корки, – сказала Светка. – Пирогов как-то обходился без рентгена, а мы что, лохи? Глаза вам пока еще не выкололи и пальцы не отрубили, вот и работайте.

– Нет, главное, на рентген у них лимит есть, а на мою работу нет! – пылко возмутилась она.

– Пленка денег стоит, а ты за свою зарплату будешь вкалывать, пока не посинеешь, – сказала Вера.

– Боже мой, Боже мой! – Эрнст Михайлович даже забыл, что ссорился со Светкой. – Когда весь мир внедряет новые методики в медицину, когда везде хирургия – это в первую очередь технология, когда каждый год появляются новые разработки по лучевой диагностике, мы…

– А мы пойдем другим путем. Встречным. Когда весь ваш научно-технический прогресс накроется медным тазом, мы останемся единственными, кто умеет лечить. Ребята, это будет по кайфу! Поедем в Америку. Скажем их страховым компаниям: там, где вы за сто тысяч баксов лечите, мы за десять возьмемся, с тем же результатом. Рентгенов нам не надо, всяких там сшивающих аппаратов мы вообще в глаза не видели. Живот пропальпировали, легкие послушали – и на операцию. Пока скальпель не затупится! А как затупится, мы его поточим, и дальше…

– Пока ты еще не в Америке, Света, пойдем больного в приемнике посмотрим, – сказал Ян и поймал на себе тяжелый взгляд Цырлина. С появлением Светки Колдунов все реже стал приглашать его на консилиумы, да и на операции предпочитал брать ее. Светкин пофигизм и даже ее жадность почему-то устраивали его больше, чем порядочность и безупречная вежливость Цырлина.

– Ян Александрович, а что вы сказали главному врачу? – официальным тоном поинтересовалась Вера.

– Сказал: спасибо за информацию. А что я должен был сказать? Ну начал бы я распинаться о священном долге врача и пороть прочую мутотень, и что? От моих речей на нас золотой дождь не прольется.

– Но вы должны были выразить свое отношение к этому геноциду! – взревел Цырлин, воздевая руки к небесам.

– Думаете, Эрнст Михайлович, Алевтина Васильевна искренне считает свой приказ гуманным и способствующим улучшению качества медпомощи населению? Увы, она прекрасно понимает всю низость своего распоряжения, но иного выхода у нее, к большому сожалению, нет. Больше скажу, если бы я до сих пор занимал должность главного врача, то отдал бы аналогичный приказ. Может быть, я донес бы его до подчиненных в более деликатной форме, но суть от этого не поменялась бы. Сумма, которую больные должны отдать, не такая уж большая, для среднего, даже умеренно бедного человека она вполне подъемная. А для совсем бедных оставлен бесплатный лимит. В общем, этот приказ ударяет в основном по нашему отделению.

– Ваш любимый главный врач прекрасно знает, какой контингент лежит у нас, – сказала Вера набычившись. – Мы избавляем другие отделения от нежелательного элемента, позволяем им работать в почти человеческих условиях, так уж могла бы нам лимит побольше выписать.

Ян Александрович ласково похлопал ее по плечу.

– Главврачу тоже деньги с неба не падают. Ты знаешь, какой гигантский долг у страховых компаний перед нами? О-го-го! И большая часть этих должников уже объявила себя банкротами, так что получим мы от хрена ушки. Скажи спасибо, что тебе зарплату платят, и поклонись главврачу в пояс за это!

– Вот этого, – веско сказала старшая сестра, – ни вы, Ян Александрович, ни Алевтина Васильевна от меня не дождетесь.

– Хватит уже воду в ступе толочь, – вздохнула Светка, – коню понятно, что этот приказ – единственно возможный выход. Лучше так, чем больница вообще без пленки останется.

– Может быть, коню и понятно, – снова вступил Цырлин, – а мне нет. Я понимаю, Светлана Эдуардовна, что вы с вашей склонностью к стяжательству разделяете стремление нашей администрации обдирать больных как липку. Да, это я понимаю. А вот отношения к медицине как к коммерции, да еще у такого молодого специалиста, я понять не могу!

– Не можете потому, что сами без Яна Саныча ни фига не наварите! – огрызнулась Светка. – Только и знаете, что сидите и размышляете о вечном.

– Да как вы смеете? – холодно спросил Цырлин, поднимаясь. – Ян Александрович, я требую от вас как от заведующего, чтобы вы обуздали эту…

– Ну, товарищи, если вы мне тут, практически в военно-полевых условиях, будете еще и междоусобицу устраивать… – пробормотал Ян. – Я как заведующий как раз хотел призвать вас к дружному и качественному труду, обратить ваше внимание на то, что выжить в той заднице, в которую нас засунуло государство, мы можем, только добросовестно исполняя свои обязанности.

– Золотые слова. – В знак одобрения Светка похлопала Колдунова по спине. – Ну, пойдем в приемное отделение?

* * *

– Веруш, ты что, ревнуешь? – спросил он, входя к ней в кабинет.

Она кокетливо хмыкнула: «Вот еще не хватало!» Колдунов повернул ручку замка и, кося глазом и всхрапывая, как боевой конь, уставился на нее:

– Так ревнуешь? Скажи!

Вера поджала губы и закурила. Выпуская дым, она мечтательно глядела в окно, всем своим видом демонстрируя Яну, что не обращает на него ни малейшего внимания.

Он осторожно устроился на ручке ее кресла, обнял Веру, перенося центр тяжести на ее плечи.

– Ну скажи, что ревнуешь, Ананасик!

Вера вздохнула:

– Ни капельки. Мне просто обидно, что Алевтина в тысячу раз красивее меня.

– Да ты что, с ума сошла? – завопил он. – Да она тебе в подметки не годится! Ты у меня самая красивая. Я от тебя балдею, а не от нее.

Он не лукавил, поэтому Вера ему поверила.

– Так ты с ней не спишь? Только скажи мне честно.

– Чего мне врать? Я тебе всегда говорю правду. Если бы я тебе врал, то не сказал бы, что перепихнулся с ней по пьяному делу. А я сказал. Потому что доверяю тебе и хочу, чтобы ты мне тоже доверяла.