Поводок для пилигрима

В конце концов мне надоело.

Спи на полу если стесняешься, посоветовал я Итте после очередного нудного разбирательства. Казалось праздник в Роше устранил некоторые недомолвки в наших взаимоотношениях и вдруг отворот — поворот! Попробуй пойми женский пол.

Дни пути прошли, не заметили. Когда-то необдуманно выбранной мною родиной, можно гордится если ты военный от рождения. Спал в пеленках с лампасами, надевал распашонки с аксельбантами, носил пинетки со шпорами и приучал задницу к седлу в лошадке-качалке. Гюнц мне показался серым и невзрачным. Толстенные и высоченные стены с машикулями, гигантские фланкирующие и угловые башни с выносными галереями, двойные подъемные мосты, охраняемые барбаканами**. Решетка и ворота безнадега и проклятье всех захватчиков мира! Внутри города чинное спокойствие.

Пресный город… Улицы по линейке, площади по циркулю, дома по одному проекту, только ставни разные и черепица на крышах. В питейнях мирно пьют рислинг и никаких боев без правил и добровольного стриптиза. На базарах не шумно, толчея вежливая, без работы локтями и попыток перепрыгнуть соседа через голову. Время будто уморилось шагать. Жизнь не текла, капала как вода в клепсидре.

Поселились в, Птице Счастья". Второй этаж, балкон с цветами, из спальни вид на пруд с черным лебедем, очевидно счастье символизирующего. Только почему черный? Всякий день начинался с оглушающего боя курантов на Соборе Павших Воителей и кормежки печальной птицы. Печальная птица сглатывала полкорзины карасей и пила из кувшина разбавленную мадеру. После чего кривя шею и роняя голову в воду, принималась шлепать лапами, изображая пароход и шипеть гуси-лебеди летели, обронили пух!*

Номер достаточно просторен. Из всех закутков мебель выставляла лакированные углы. Шкафы, комоды, гардеробы, этажерки, полки. Несть им числа! На беду, кроме кровати, в номере имелась широкая софа. Я как кабальеро благородных кровей выбрал софу.

Рассовали баулы и чемоданы. Не догадался бы, один из всех мой. Везти рубаху и штаны в пузатом саквояже, занимавшего квадратный метр места снобизм. Отдохнули и пообедали. Овощи вне конкуренции, тушеный каплан на пять балов, паштет на четыре, вино на кол с минусом. Даже если вам опротивела жизнь и вы разочаровались в людях пить такое не следует. Отобьет не только желание быть циничным и аморальным, но тягу совершить суицид пропадает.

После обеда отправились на прогулку смотреть городские достопримечательности. Страдания прописанные всем приезжим и сопоставимые с Сизифовым трудом. Повсеместно одно и потому. Хозяин Птицы Счастья на вопрос о местных красотах не очень внятно выразился.

В Лапушках, девки посвежей и не дорого.

Даже не стал его благодарить. По нынешнему моему статусу, туда идти надо брать с собой Итту. Сами понимаете, в лес дрова ни кто не возит.

За первым перекрестком Сцилла и Харибда цирк и театр. Между Шапито, где животные с умными и грустными глазами под угрозой плети выполняют приказы озверевших от себялюбия людей и Высокой драмой, где врут и кривляются, отдаю предпочтение последней. Не самый плохой выбор. В противоположной стороне подкарауливала Гранд-Опера. Так что можно сказать повезло.

Вряд ли когда-нибудь Итта оценит мою жертву потратить два часа на лицедейство, Прекрасная маркитантка и солдат". Актеры бессовестно шабашили. Сбивались, говорили реплики хором, забывая слова несли отсебятину. Когда вдохновение придумывать текст иссякало, начинали метаться по сцене или толклись у стола, лапали карту, хватались за эфесы мечей, делали грозные лица и пили взаправду за грядущую победу. Зрелые матроны игравшие юных девиц, садистски утянутые в корсеты и увешанные дешевой бижутерией, выкрикивали роли пропитыми голосами.

Спектакль я пережил благодаря театральному буфету. Отличный херес и весьма симпатичные веселые буфетчицы.

От театра переместились к пассажу Купеческой гильдии на Хеммельштрассе. Купцы не мелочась, тряхнули мошной, раскошелились на приличное сооружение. Даже памятник перед входом поставили Сотворение Мира**. Сам Мир обыкновенен, а вот процесс Сотворения! Сразу понятно откуда возьмутся шесть миллиардов населения.

Прошлись до маркграфских оранжерей. Впрочем туда устремлялись все кто этот час посвятил прогулкам.

Они красивей чем в Акхараме, признала Итта мастерство местных цветоводов.

Которые из них орхидеи? спросил я. Ты столько мне о них говорила!

Ты не видел орхидей!? не поверила моему неведенью Итта.

Мы так и не попали в Сад Цветов! прикинулся я наивным. Дайте женщине почувствовать свое превосходство над вами и она будет вам благодарна. Только не превращайте собственную шею в посадочное место для езды.

От оранжерей прогулялись по площади Святого Марка, где десятки статуй великомучеников расставлены на мостовой подобно гигантским шахматам. Спустились в Старый квартал, обители Вольных маляров и рифмопеков. Район богемы на удивление не напоминал помойку. Непризнанные таланты не лезли с разговорами, а совсем непризнанные не просили денег на осуществление своих грандиозных нацпроэктов.

За скромный грош, нам, в карандаше, нарисовали семейный портрет, а поэт, спросив имена, нарифмовал оду. Поэма продукт коммерческий и откровенно подхалимский. Он так торопился зашибить деньгу что забыл вымарать с листа набросок предыдущих виршей.

Искать любовь занятье многих,

А дел всего раздвинуть ноги.

Погодя я текст к огорчению Итты где то, обронил".

Спустились к набережной. В отличие от Хейма на лодках здесь не катали. К гранитному берегу приткнуты несколько галер, на одной из них, расцвеченной флагами и гербовыми щитами, гулеванила компании. Лилась музыка, слышался смех, отплясывал канкан. Барышни под одобрительные хлопки кавалеров, наперебой, лезли на нос судна и расставив руки изображали Водных Владычиц. Платья раздувались, шарфы и распущенные волосы мотались по ветру.

Степенно двигаемся вдоль гранитного парапета. У воды, у ступенек, плавает мусор и объедки.

Сеньор Вирхофф! окликнул женский голос с галеры, мимо которой проходим. Веселье там набрало самый пик. Играли туш в исполнении всех присутствующих.

Голос знаком. Я оглянулся. Альфи, поддерживая подол, спускалась по сходням. Похоже водобоязнь у неё прошла.

Марджери? окликнул её обиженный юношеский басок.

"Очень занятно. Марджери?" подумалось мне. Боевая подруга сменила позывной? С чего вдруг?

Успеваю заметить высокого юнца, бравирующего палашиком в изумрудах и кольцами на каждом пальце холеных рук. Он навеселе. Он жаждет женского внимания и обожания. Он такой симпатюлька…

Альфи отмахнулась рукой подожди!

Рада вас встретить сеньор Вирхофф, уже официально поприветствовала она.

Здравствуй, Марджери, поздоровался я, назвав новым именем. Мы оба разулыбались. Не ожидал тебя здесь увидеть.

Я вас тоже, любезно ответила она, дорогой братец.

Наш обмен многозначительными взглядами выглядит несколько странно.

Представь нас, попросила меня Альфи, уделив внимание моей спутнице.

Итта ди Юмм, произношу бесстрастным голосом. Это Марджери, воспитанница Ордена Великой Матери. Моя давняя знакомая.

Со стороны я наверное походил на рефери на ринге, который готов объявить: Бокс!

Вы обручены? углядела Альфи амулеты и захлопала в ладоши от радости. Во взгляде ехидное Все помню! Где мы с тобой последний раз встречались?

"В мыльнях!" погрустнел я, но подсказал нейтральный вариант.