Повседневная жизнь египетских богов

Прибыв в храм, Хатхор, «Та, что доставлена», становится защитницей своего отца Ра. Она также встречается со своими предками. Они взывают к ее жизненной энергии, которая, как мы уже видели, сотворила живые существа и пищу, чтобы она сама обеспечила обряды заупокойных приношений, необходимые для их выживания. ^{1003} Совершаются брачные церемонии: Хатхор и Хор проводят свою брачную ночь в святилище. Ритуал этого соединения справлялся довольно быстро, но он служил прелюдией к длительным церемониям, в которых почитались боги-предки.

На следующий день (то есть на второй день лунного месяца) начинался собственно праздник Эдфу. На заре обряды возобновлялись и продолжались в течение четырнадцати дней, пока прибывала луна. В святилище сначала обращались ко всем божественным душам этого места. Закончив эту службу, начинали процессию «к верху», то есть к некрополю, который, скорее всего, находился в скалах на границе пустыни. Именно здесь обитали «мертвые боги Эдфу», которых собирались почтить Хор и Хатхор. Общество было многочисленным: божественных супругов сопровождали все боги, которые следовали за ними с самого начала празднеств. Их знамена также принимали участие в процессии. К кортежу присоединялись все жрецы храма, а также хористы, музыканты и танцовщики, местная знать и толпа горожан. Хор и Хатхор приносили жертвы умершим богам. Речь шла о девяти богах в форме мумий, предках из первобытных времен, потомках солнечного демиурга, скончавшихся после того, как он закончил творение. Это «живые боги, которые произошли от Ра, Эннеада детей Атума, скрытая в своем некрополе… к юго-западу от Эдфу с тех пор, как демиург запечатал их судьбу, когда их потомство на земле еще не было сотворено. Их души улетели на небо, где они живут среди звезд. Сердце Ра исполнилось скорби, видя то, что случилось с его детьми. Его Величество приказал мумифицировать их тела в том месте, где они правили. Они были забинтованы в Эдфу; здесь их тела сделаны недоступными. Телята топтались, чтобы скрыть их пещеру. Священный сад скрывает их погребение, как тот, что находится в Гелиополе. Великий священный некрополь в Эдфу скрывает тела богов пещер. Ра направляется сюда вместе с Величеством своего урея, дабы позаботиться о своих детях, о великих, досточтимых и божественных телах, которые навеки упокоились в Эдфу. Они (Ра и его урей) совершают приношения… Они почитают их и слушают их молитвы, пока не наступает момент их возвращения (на место)…». ^{1004} «Их пещера не будет разрушена, их мумии не будут повреждены, песок, который покрывает их святилища, не будет поднят, жертвы их кабудут приноситься ежедневно, вечно и вековечно». ^{1005} Естественно, что в реальной жизни боги предоставили людям заботу обо всех вышеперечисленных делах. Церемонии, впрочем, не заканчивались на этой связанной с погребением ноте: позаботившись о нем, жрецы проводили «прекрасный день в этом месте». ^{1006} Исполненные обряды позволяли телам богов и их душам на небе соединиться и возродиться. Хотя эти заупокойные обряды и были предназначены мертвым богам, они были копией обрядов для обычных умерших из числа людей.

Теперь процессия отправляется в путь к другому священному месту, где находилось святилище. Жрецы, «слуги бога», распевают песнопения, которые повторяет хором весь кортеж, пока процессия не прибывает к стенам другого храма. После прибытия на место в жертву приносится рыжий бык: ^{1007} его правую переднюю ногу отрубают, чтобы бросить в толпу. Речь идет об обряде, который символически изображает поражение Сета — рыжего быка. Именно поэтому персонаж в роли сражающегося Хора берет эту ногу и кладет ее на шею жертвенного животного. Ввиду значения, приписываемого этому обряду, данное жертвоприношение подчиняется точным правилам. Судя по всему, животное вскоре после церемонии поедали, потому что предписывалось вынуть его внутренности, чтобы наполнить брюхо быка благовониями. Побежденного и разрубленного «Сета» и четырех гусей, символизировавших четырех сыновей Хора, посылали в направлении четырех сторон света, дабы объявить, что победоносный Хор Бехдетский увенчан двойной короной. Посылка стрел на четыре стороны света должна была уничтожить всех врагов бога, где бы они ни находились. Чтобы окончательно отметить уничтожение Сета во всех его обликах, сжигали восковые изображения гиппопотама и двух крокодилов, на которых заранее были написаны имена врагов Египта. Этот «церемониал всех врагов царя» завершался любопытным обрядом «топтания рыб». Здесь речь опять же шла об изображениях врагов, которые надлежало разрушить. Некоторые источники уточняют, что рыб должно было быть четыре, что опять-таки соответствует четырем сторонам света. Попирая «врагов», жрец ударял их кремневым ножом. Фактически целью обряда было не только убить врагов, но и перессорить их и дать им оружие, чтобы они убили друг друга. ^{1008}

Наступал вечер, но процессия не возвращалась в главный храм. Паломники, служители, толпа молящихся и изображения богов ночевали там, где их застиг вечер. На следующее утро участники процессии проводили точно такие же обряды. Процессия отправлялась обратно к некрополю богов. После перерыва она проходила по тому же маршруту, чтобы принести в жертву рыжего быка. Вечером Хатхор и Хор возвращались в главный храм. На третий день повторялся тот же церемониал, но вечером участники процессии оставались на месте и возвращались в храм лишь на следующее утро. В течение еще десяти дней «исполнялся весь церемониал таким же образом», но при этом Хатхор и Хор каждый вечер возвращались в свое святилище.

Утром четырнадцатого дня Хатхор отправляется в обратный путь. Вновь строится кортеж, и жрецы в своем церемониальном костюме (например, жрецы Хора — в шкурах пантеры) отправляются к божественным ладьям. Прокладывая дорогу ладье Хора, сановники потрясают знаменами этого бога, в то время как жрец, занимавшийся служением Хатхор во время ее пребывания в Эдфу, идет перед ладьей, держа свой священный жезл на высоте груди. Так Хор и Хатхор достигают храмовой пристани, где богине подносят два кувшина пива. Ей, как «владычице опьянения», предлагают выпить его. Затем все идут к реке, и, дойдя до берега, каждый поднимается на борт своей ладьи. В реке водяные животные замолкают перед блистательной мощью Ра, который присутствует при этом зрелище. ^{1009} Прощание несколько затягивается, как если бы супругам не хотелось расставаться на целый год. Они начинают путешествие вниз по реке, останавливаются в месте, именуемом «Престол Ра», и восходят на террасу, где совершается жертвоприношение в их честь. Опять начинается изобильная трапеза. «Пищу ставят на очаг и благовония — в огонь; блюда бесчисленны». ^{1010} Певцы и музыкантши, играющие на систрах и тамбуринах, добавляют радостную нотку в эту прощальную церемонию. К статуе Хора возлагают искусно составленные букеты и обращаются к нему с овацией согласно царскому обряду, корни которого уходят во тьму времен. Разлука близка. «Вот отъезд Хора Эдфуского… восседающего на своем великом золотом троне. Писец божественной книги поднимает (его) в свою ладью. Пять знамен шествуют перед ним, пока он не достигнет своего храма… Потом поднимают Хатхор (из Дендеры) в ее ладью. Она спускается по реке до Дендеры; она останавливается там на своем великом золотом троне. (Пусть это продолжается) вечно и вековечно!» ^{1011} Отметим, как сдержанно составлен рассказ о возвращении: праздник закончен, и все отправляются домой.

Все эти обряды замечательны в первую очередь своей длительностью, но также и тем, что священный брак начинается и завершается уже в первый день. Священное единение Хатхор и Хора, как и все священные браки, прежде всего должно стать началом обрядов плодородия и ежегодного обновления. Без этого брака всех остальных церемоний не могло бы бьггь, именно он придает им смысл. Плодовитый священный брак делает возможным посещение и оживление умерших богов. Он придает царской власти Хора ее полную мощь и подтверждает ее с помощью целого ряда обрядов, которые знаменуют его победу над врагами.

Рождение божества

Судя по всему, брачные обряды шли на пользу прежде всего проживавшему в Эдфу супругу. В самой же Дендере о них не упоминают. Напротив, сын Хатхор Харсомтус (Хорсематауи — «Хор, соединяющий обе земли») занимает там важное место, которое бог из Эдфу не в силах у него оспорить. В позднюю эпоху рождению этого его сына также была посвящена ежегодная церемония. Фактически Харсомтус рождался одновременно в Дендере и в Эдфу, в особых храмах рождения сына четы богов, которые египтологи вслед за Шампольоном называют «маммизи». ^{1012} Рождение божественного наследника было, как известно, счастливым событием: оно увековечивало вселенский и земной порядок. Дыхание жизни, которое проявилось в юном существе во чреве матери, исходит от демиурга: рождение ребенка виделось как выражение высшей воли, которая пробуждает умершего бога и воплощает его в его сыне. «Приди в мире, повелитель богов; радуйся обители жизни со сладостным дыханием. Если ты на небе, приди, поспеши, силы богов с тобой. Если ты на земле, найди обитель рождения, в то время как те, кто обитает в храме, будут вокруг тебя. Если ты в облике легкого воздуха и находишься в ином мире, у Того, чье сердце неподвижно (Осириса), войди в обитель ложа, открыв створки, в то время, как спутники твои охранят тебя… Дочь твоя беременна: пришел срок ее беременности; ее глаза ждут твоего прихода». ^{1013}

Зачав своего сына Харсомтуса в новолуние месяца эпифи, Хатхор рождает его в месяц фармути. ^{1014} Беременность продлится почти десять месяцев, как это обычно бывает с богами-младенцами, как считалось, разумеется, для того, чтобы их тело было сильнее. ^{1015} Молоко для новорожденного давала богиня-корова, появившаяся в изначальные времена, которая позволила Ра выйти из вод и, естественно, отождествлялась с его матерью. ^{1016}

Этот сын Хора Эдфуского и Хатхор, одновременно сокол и человек, соединяет в себе качества божественной и земной царской власти. Точно так же он есть воплощение умершего царя, оживленного демиургом. Таким образом, он объединяет в себе три образа, которые вступают в действие при его появлении на свет. Он змей, «сын Земли», подземная скрытая сила, проявляющаяся на земле, и одновременно — символ первоначального образа создателя. Подобно этому богу, сын Хатхор является в лотосе и сливается с солнечным младенцем. ^{1017} В качестве царского наследника, в котором обретают свое воплощение как умерший царь, так и царь, олицетворяемый солнечным диском, будь то в образе Хора или Ра, этот бог, наряду с Хатхор, является идеальным вершителем обрядов для богов-предков соседнего некрополя. Как и в Эдфу, его ритуальная деятельность осуществляется во время праздников луны, в рамках аграрных обрядов, связанных с плодородием. «Я собираю для тебя жатву, которую я кладу на твой путь во время праздника новолуния месяца пахонса. Ты попираешь землю, ты топчешь врагов (и) ты достигаешь тайного и сокрытого Дуата. Ты возлагаешь свои приношения великим богам вечно, вековечно». ^{1018} Здесь мы находим те же компоненты, связанные с культом умерших богов, что и в празднике священного брака в Эдфу. ^{1019} Преемственность царской власти проявляется в культе предков и выражается в обрядах плодородия, некоторые аспекты которых ассоциируются с борьбой против космических врагов.

Триада «отец — мать — сын» все более превращается в идеальный образ семьи богов и с определенного периода становится практически обязательным детерминирующим компонентом пантеона каждого египетского храма. Триада Осириса, включающая помимо него Исиду и Хора, — лишь наиболее известный пример. Храмы рождения становятся необходимым дополнением главного храма каждого культового центра. Время их появления в качестве отдельных храмовых сооружений показывает, что это позднее явление, связанное с последними веками независимого Египта. В оформлении этих храмов происходит адаптация сюжета о рождении бога в том виде, в котором он уже существовал в эпоху Нового царства в сценах чудесного зачатия земного фараона, о которых у нас уже шла речь. ^{1020} Небольшое сильно разрушенное святилище, построенное в эпоху Нового царства в ограде храма Мут в Карнаке, видимо, свидетельствует об этом переходе от сюжета царской идеологии к мифологическому сюжету. Наиболее древние его сцены касаются рождения царя. В более позднее время к ним были добавлены объяснительные тексты, которые поддаются интерпретации как описание рождения Хонсу, сына Мут и Амона. ^{1021} Таким образом, в маммизи осуществляется синтез между земной идеологией царской власти и идеологией божественной, связанной с Хором, сыном Исиды, как моделью живого фараона, и в ходе этого синтеза земная идеология получает универсальное звучание, хорошо продемонстрированное ритуалами младенца Харсомтуса. Благодаря таким храмам рождения каждый бог-сын египетского пантеона мог быть интегрирован в эту схему, позволяя фараону, даже если он по происхождению не был египтянином, утвердить свое божественное происхождение в теологическом смысле.

В маммизи на острове Филэ сцены зачатия бога-ребенка в том, что касается текста и иконографии, изображаются весьма сдержанно. Кажется, что они просто воспроизводят образцы эпохи Нового царства ^{1022} с той лишь разницей, что, в то время как богом-отцом остается Амон-Pa, царицу заменяет Исида. Их называют, соответственно, «матерью богов» и «царем богов». В египетской религии Исида никогда не считается супругой Амона. Таким образом, речь идет о переносе сюжета царского священного брака в том виде, в котором он изображался на стенах храмов Нового царства, где Амон-Pa являлся царице. В сюжете рождения Хора, сына Исиды, обнаруживается, как мы могли видеть, совершенно другая традиция: поэтому, судя по религиозным текстам, перенос сюжета царского священного брака в храм Исиды в Филэ и вызывал некоторые трудности. Вполне очевидно, что жрецы осознавали неадекватность некоторых храмовых сцен, связанных с этим сюжетом, — вплоть до того, что пояснительные тексты к ним в ряде случаев становятся малопонятными.