Повседневная жизнь Египта во времена Клеопатры
Шрифт:
Среди аргументов, приводимых адвокатом Гермия перед судом эпистата, самый интересный касался предназначения построенного хоахитами дома. Это здание служило, на самом деле, для хранения еще не замумифицированных покойников, ожидавших переправки на левый берег Нила. Дом хоахитов находился поблизости от дромосов, то есть дорог, предназначенных для религиозных процессий, которые вели от Нила к священному храму Геры (греческое преобразование имени богини Мут) и к недавно отстроенному святилищу Деметры, которое соответствовало имени богини-гиппопотама Опет, означающему плодородие. Для таких божеств и их жрецов соседство «с покойниками и с теми, кто ими занимается, было отвратительно». Уже после речи адвоката Гермия царский врач Татас передал местному стратегу указ царя, касающийся любых действий, связанных с похоронами. Позднее преемник этого стратега, приняв во внимание жалобу жрецов Амона, ссылающихся на заявление топограммата (секретаря района), написал эпистату письмо с целью осуществить наконец эту передачу. Такое решение могло позволить Гермию завладеть домом, но хоахиты не переехали. Главной причиной в оправдание последних было то, что множество распоряжений касалось только таришотов, а не хоахитов, чье присутствие на правом берегу было оправдано их участием в великих праздничных процессиях. Такое объяснение, принятое без дальнейших комментариев со стороны суда, было откровенно несправедливым: неважно, занимаются ли хоахиты мумифицированием или нет, проблема состояла в том, что они держат покойников в доме. Такая «мерзость» была неизбежна, так как невозможно
Так, судебное разбирательство, о котором мы смогли узнать все до мельчайших подробностей, оказывается не таким уж и безобидным, как можно было бы подумать после беглого просмотра. Помимо чисто юридических аспектов, которые удивляют нас своей современностью как по форме, так и по содержанию, это дело освещает многие характерные культурные и социальные факты. Речь идет о процессе, который начал грекпротив египтян, подчеркивая презренность их профессии с точки зрения правящей нации. Различные процессуальные действия записывались на греческом языке перед судом, состоящим исключительно из греков (хрематисты, суд эпистата), который, тем не менее, принимал во внимание аргументы и интересы представителей чуждой для них культуры. Мотивации главного противника кажутся очевидными: Гермий имел явное намерение поселиться в Фивах. Этот город, несмотря на некоторый упадок в ту эпоху, имел для греческого военного офицера, сделавшего свою карьеру в провинциальном гарнизонном центре, таком, как Омбос, определенную притягательность. Для того чтобы достойно провести в Фивах остаток дней, он попытался вернуть имущество, которое осталось от его предков. Скорее всего, Гермий рассчитывал, что его ранг и греческая национальность позволят легко взять верх над египтянами низшего класса. Но, вопреки его ожиданиям, высшие органы судебной власти рассматривали исключительно законодательные аспекты дела. Если ему удалось вернуть себе землю, возделываемую жрецом Амона, то только потому, что Гермий сумел воспользоваться официальным документом, подтверждающим законность его претензий. Таких документов, доказывавших законность его прав на дом, у старого офицера не было, что не помешало ему постоянно писать прошения, адресованные высокопоставленным лицам, на чью поддержку он мог рассчитывать. В первую очередь такими людьми могли стать хрематисты или эпистат (последний даже издал указ об изгнании хоахитов). Но хоахиты, сознавая свое социально низкое положение более, чем свое законное право, после попыток запугать своего противника молчаливым отъездом, позднее дважды успешно выступили против него, позаботившись о том, чтобы каждый раз на процессе присутствовал греческий адвокат. Какими бы ни были симпатии, спровоцированные чувством солидарности между людьми одного социо-культурного круга (а таковые, несомненно, испытывали власти по отношению к Гермию), высокопоставленные чиновники не могли не учитывать положения, которое хоахиты занимали в египетском обществе. Хозяева ритуала похорон и культа мертвых, они выступали вместе с различными категориями жрецов хранителями древней культуры фараонов. Незаконно обвинив их, суд рисковал обострить вражду, которую местное население могло испытывать по отношению к грекам и, как следствие, разжечь бунт, всегда готовый вспыхнуть заново. За отсутствием документов, подтверждающих несомненное право на владение домом, местные власти не могли признать правоту Гермия в ущерб хоахитам. По тем же самым причинам они не могли исполнить царский указ, касающийся запрета на хранение умерших в центре города, который был внушен греческими принципами и противоречил древней египетской традиции.
Внимание, которое греческие власти уделяли выдающимся представителям египетской нации, еще больше прослеживается на другом примере, местом действия которого является мемфисский некрополь. Пятнадцатого октября 99 года царь Птолемей X и его супруга-племянница царица Клеопатра-Береника III посетили Серапеум в Мемфисе. Бальзамировщик по имени Петисий передал им петицию на греческом языке, в которой описывал, как подвергался агрессии со стороны некоторых служащих некрополя. Он просил у правителя защиты, а именно написанный на деревянной табличке царский указ, запрещающий кому бы то ни было совершать насильственные действия по отношению к нему и к его имуществу. Менее чем через неделю копия петиции с царской печатью была передана стратегу мемфисского нома Аполодору. Его подчиненный по имени Тимоникос передал указ эпистату Анубеума (местечко вокруг храма Анубиса, где работали бальзамировщики мемфисского некрополя); в письме значилось — «исполнить немедленно». Табличка с царским постановлением, написанным на греческом и демотическом языках, которую просил Петисий, была вывешена в предназначенном для этого месте.
Такая любезность со стороны властей удивительна! Разгадка такого внимания кроется в том, что Петисий не был простым бальзамировщиком. Он исполнял функции «архентафиаста богов Аписа и Мневиса», иными словами, он имел честь бальзамировать двух священных быков Мемфиса и Гелиополя, двух живых наиболее почитаемых в Египте богов, и он не упустил случая отметить значимость своей должности в поданной петиции. Правители Лагиды не могли проигнорировать прошение персонажа, который играл ключевую роль в самые ответственные моменты религиозной жизни всей страны, как, например, в похоронах Аписа. Однако пикантная подробность состоит в том, что царская защита очень скоро была нарушена самими же греческими официальными представителями власти, которые теоретически должны были уважать царский указ. Несколько месяцев спустя, летом 98 года другой подчиненный стратега по имени Нумений с силой ворвался в дом Петисия, чтобы завладеть его имуществом. Петисий вынужден был написать вторую петицию царю с просьбой, чтобы новый стратег по имени Аристон уважил ранее принятое постановление. В конце концов, фрагменты письма говорят о том, что Петисий пытался привлечь внимание двора, посылая петиции через посредника — продавца египетского льна, путешествовавшего по делам между Мемфисом и Александрией, — чтобы вызвать еще одно прямое вмешательство сильных мира сего в решение своих личных проблем. К сожалению, мы не знаем исхода этого дела. Но можно предположить, что амбиции и высокомерие бальзамировщика, с одной стороны, а также зависть и неприязнь греческой бюрократии — с другой, должны были стать впоследствии рычагом для этой жалкой драмы.
Богатая документация о хоахитах из Фив и об энтафиастах из Мемфиса дает нам представление только об их профессиональных и наследственных заботах. Хотя их внутренний мир остается для нас недосягаемым как с точки зрения культуры, так и с психологической точки зрения, можно все же предположить, что уровень их образования был достаточно высоким. Они умели писать и читать на демотическом, а также очень возможно, что и на древнем священном языке в двух его формах: иератической и иероглифической. Без сомнения, менее ученые, нежели жрецы в больших храмах, они были более открыты для внешних воздействий. Частный интерес и коммерческая деятельность подталкивали их к адаптации в новых условиях жизни. Хоахиты сумели, таким образом, использовать для собственного блага ресурсы птолемеевской администрации и права правящей нации для сопротивления давлению последних, которые видели в них поначалу легких жертв. Пользуясь греческим языком, они обращались к высокопоставленным лицам в тех случаях, когда понимали, что их фундаментальным интересам угрожает опасность. Будучи довольно богатыми подданными Птолемеев, они могли спокойно игнорировать брезгливость, которую их профессия должна была вызывать у носителей эллинистической культуры, и видеть в
своих противниках только будущих клиентов.СОЛДАТЫ И КРЕСТЬЯНЕ
«Страна, завоеванная острием копья» {195} — Египет эпохи Птолемеев — должна была охраняться большой и преданной армией. В стране существовала своя древняя военная традиция, восходившая еще к Новому царству, в основе которой лежало обращение к помощи иностранных наемников. Последние иногда становились даже хозяевами страны, например, во время так называемых «ливийских династий» (между 950–750 годами). В саисскую эпоху (664–525 годы) египетские фараоны добровольно призвали греческих и карийских гоплитов (тяжеловооруженных воинов). Наконец, персы обосновали в Элефантине сирийские и еврейские военные колонии, чтобы наблюдать за южной границей Египта. Именно здесь было найдено большое количество папирусов на арамейском языке, которые раскрывают нам историю этого иностранного сообщества на египетской земле. {196} Параллельно местная военная каста, всегда существовавшая в Египте, формировалась, главным образом, из потомков древних ливийских наемников, которые вскоре культурно и социально слились с местным населением. Однако эта каста казалась ненадежной саисским фараонам, видевшим в ней возможных сторонников своих будущих противников. Ей не доверяли и персидские сатрапы, считавшие, что военные могут стать привилегированной школой для формирования лиц, вызывающих национальные возмущения. Геродот оставил нам краткое описание этой замкнутой военной касты, разделив ее на две группы — каласириеви гермотибиев, которые занимали разные регионы страны. {197}
Приход Александра не решил существовавшую проблему. Покинув долину Нила для окончательного завоевания персидской империи, он оставил в Египте армию из двадцати тысяч человек под командованием своих офицеров Балакра и Певсесты. {198} Скорее всего, только малая часть из этой армии набиралась из греческих деревень, главным же образом солдат вербовали прямо на месте. Можно только удивляться, как мог Александр оставить Египет на войско, составленное по большей части из египтян! Возможно, что большинство этих солдат были набраны из греческих и карийских общин, давно обосновавшихся в стране, которые, быстро адаптировавшись к условиям жизни в македонской армии, только выиграли от установления новой власти. Среди них можно отыскать и старых наемников, сражавшихся против персов на службе у последних местных царей и не успевших еще вернуться на родину. Одному такому греко-египтянину, Клеомену из Навкратиса, Александр доверил финансовое управление Египтом. {199} Может быть, некоторое число арамейских и еврейских наемников перешло из персидских войск в македонскую армию. Из этих кадров и должно было формироваться будущее ядро армии Лагидов.
Когда в 323 году Птолемей, сын Лага, взял на себя управление Египтом в качестве сатрапа, его первой заботой стало ограждение своих новых территорий от претензий других диадохов. Поставить на ноги могущественную военную организацию было для него первейшей задачей. С 321 года вторжение Пердикки в Египет доказало слабость тех военных средств, которыми располагал Птолемей в своей стране. Единственное, что его спасло, — это тактические ошибки противника, чьи военные силы были несравнимы с возможностями птолемеевской армии. Только естественные ловушки Нила, в которых увязли войска Пердикки недалеко от Мемфиса, спасли город от неизбежного нападения, а Птолемея от неминуемого поражения. {200} В дальнейшем борьба против Антигона Одноглазого и его сына Диметрия Полиоркета повлекла за собой массовые призывы в армию и на флот, что можно проследить по издержкам на рекрутский набор наемников, заставивших Птолемея черпать средства в собранной Клеоменом из Навркатиса казне. После бегства Пердикки Птолемей смог привлечь на военную службу часть солдат из разбитой армии. Позднее, в 312 году, победив Диметрия Полиоркета в битве при Газе, он привел в Египет восемь тысяч военнопленных, которые по заведенной уже традиции перешли без каких-либо угрызений совести на службу к новому правителю. {201}
Содержать такую — пусть независимую и уважаемую — армию было делом одновременно дорогостоящим и потенциально опасным. Эллинский наемник требовал своевременной оплаты своей работы часть серебром, часть продуктами. Но война длится не вечно, и наемники оставались либо без действия на чужой земле, либо, демобилизовавшись, уходили на свою историческую родину. Таким образом, ратник был потерян для службы в царской армии. Чтобы временно сгладить серьезный недостаток в войсках, Птолемей ввел систему размещения солдат в египетских деревнях. Вместо регулярной выплаты за службу каждому из солдат был предложен надел земли, который доставался ему в результате жеребьевки в полное право пользования. Этот участок назывался на греческом языке клер, а получивший его — клерух. Таким образом, государство пришло к образованию настоящей армии из вышедших в запас воинов, готовых вернуться в военные ряды в любой момент, независимо от предложенной за работу суммы и от спроса на рынке наемников, который находился на Пелопоннесе на мысе Тенар. Для денежной экономики государства это был выгодный шаг, так как больше не существовало риска, что наемный воин уйдет к себе в Грецию или куда-нибудь еще со своими сбережениями, вместо того чтобы тратить их в Египте. Именно эта система клерухов станет базой для всей военной организации страны во времена правления Лагидов вплоть до римских завоеваний. Клерухи становятся привилегированным классом, распространенным по всей египетской хоре. Предоставленные земли они выбирали тщательнейшим образом. Было неразумным выгонять местных крестьян со своих земель или забирать священную землю у храмов. Таким образом, царь даровал клерухам земли, которые не возделывались по той или иной причине, чаще всего потому, что воды Нила во время разлива не достигали этой территории. В данном случае работы по обработке земли, ответственность за которые делилась между самими клерухами и царской властью, были необходимы. Экономические последствия такого устройства не могли остаться незамеченными. Появившиеся владения позволяли возделывать зерновые культуры на новых землях, ранее находившихся в запустении, увеличивая тем самым урожайную площадь Египта.
Но если подробнее рассмотреть эту уникальную для греческого мира систему, то можно понять, что она не была целиком и полностью нововведением Птолемеев. Уже в военных организациях саисского Египта, описанного Геродотом, {202} содержатся свидетельства о наделе в 12 арур для каждого местного военного ( махима), был ли он в данный момент на службе или нет. {203} С другой стороны, в Афинах уже с конца VI века существовала практика, похожая на систему клерухов, касательно земельного вопроса. Власти Афин контролировали землю даже с некоторой жесткостью, потому что поначалу наемники систематически изгонялись с дарованных им земель. Справедливости ради нужно заметить, что афинские клерухи, обосновавшиеся на острове Самос, были выгнаны оттуда в 322 году, в тот самый момент, когда Птолемей начал набирать наемников в свою армию. {204} Маловероятно, что они воспользовались его предложением, боясь, что с ними может в очередной раз случиться ситуация, уже постигшая их в Самосе. Таким образом, вряд ли они могли составить ядро клерухов в Египте.
Очень быстро новый порядок доказал свою эффективность, по крайней мере в том, что касается преданности солдат, которые получали доход со своей земли. Когда в 307 году птолемеевская армия, отправленная на Кипр, потерпела поражение в битве с Деметрием Полиоркетом, большинство пленников отказалось перейти на службу к новому царю вопреки сложившейся традиции, объясняя такое странное поведение тем, что все средства для существования они оставили в Египте. {205} Основное число наемников было родом из разрушенных войнами плодородных районов континентальной Греции. Перспектива найти участок земли для собственного пользования была для них, несомненно, наиважнейшим аргументом, не сравнимым ни с оплатой их труда, ни с радостями гарнизонной жизни.