Повседневная жизнь французов во времена религиозных войн

Гизы не приняли политического компромисса, заключенного между королем Наварры и регентшей. Объявив, что они покидают двор, они исполнили свое обещание. Но никто даже пальцем не пошевелил, чтобы им помешать. После поста 1561 года они вернулись сами, опасаясь оставлять двор надолго.

Вдобавок их одолевало обоснованное беспокойство: Генеральные штаты потребовали, чтобы все, кто, как полагали, обогатился в ущерб государству во времена правления Генриха II, вернули награбленное. Монморанси, Гизы, Диана де Пуатье и маршал Сент-Андре, люди, занимавшие во времена Генриха II самые высокие посты, понимали, что все внимание устремлено на них, и боялись, что регентша своей властью решит исполнить это требование именно по отношению к ним. Несмотря на разделявшие их разногласия, в этом вопросе они были готовы проявить солидарность. Сент-Андре, сумевший со всеми остаться в хороших отношениях, попытался даже сблизить два враждебных клана — Гизов и Монморанси.

Сближению способствовал случай. 6 апреля 1561 года Екатерина Медичи поручила епископу Баланса Жану де Монлюку прочесть проповедь во время поста, хотя правоверные католики часто подвергали нападкам этого епископа. Брантом даже написал, что «его считали сначала лютеранином, а потом кальвинистом». Коннетабль Монморанси и его жена отказались пойти на проповедь прелата и отправились слушать монаха-якобинца, читавшего проповедь «для слуг». К своему великому изумлению Монморанси встретил там герцога де Гиза и маршала де Сент-Андре. Все трое были полководцами, людьми действия, не сведущими в теологических тонкостях, но зато твердыми в католической вере. И в тот же самый вечер они создали триумвират, поставив три цели: закрепить за собой право — как было во времена Генриха II — бороться с протестантской реформой; положить конец требованиям Генеральных штатов вернуть незаконно присвоенные во время пребывания у власти средства; активно бороться против политики примирения с протестантами, проводимой Екатериной Медичи.

Союз трех могущественных дворянских кланов, несогласных с политикой, напомнил королеве времена покойного мужа, когда она, не обладая никаким влиянием, могла всего лишь сблизиться с Бурбонами, чтобы создать противовес огромной политической силе, которую представлял собой союз Гизов и Монморанси. Маргарита де Валуа, будущая королева Марго, дочь Екатерины Медичи и Генриха II, описала в своих мемуарах странную атмосферу, царившую при дворе, фактически наполовину обратившемся в протестантство. Ее описания находят подтверждение в письмах Екатерины Медичи другой своей дочери, вышедшей замуж за герцога Савойского; эти письма Таванн перлюстрировал по просьбе Гизов. В них прослеживается готовность Екатерины оказывать поддержку протестантам, ибо она надеялась, что протестанты избавят ее от триумвирата.

Свобода маневра у Екатерины была крайне ограничена. Впрочем, она хотела всего лишь избежать гражданской войны, призрак которой вновь вставал на горизонте, как во времена заговора в Амбуазе. Были утверждены два закона — от 19 апреля 1561 года и от 17 января 1562 года. Первый разрешал протестантам молиться за закрытыми дверями, второй предоставлял свободу отправления культа вне городских стен и в частных усадьбах, не покидая их пределов. Лизы, настроенные крайне враждебно к этим эдиктам, делали все для их отмены, в то время как Конде при поддержке королевы-матери пытался претворить их в жизнь.

Март 1562 года: резня в Васси, Первая религиозная война

Решив любой ценой избежать гражданской войны, королева вступила на путь примирения протестантов и католиков. В Фонтенбло она позволила дочери короля Людовика XII Рене Французской герцогине Феррарской и принцессе Конде превратить свои апартаменты в место собраний и молитв. В доме адмирала Колиньи проходили протестантские богослужения. Читал проповеди пастор Жан Раймон Мерлин, приглашенный адмиралом из Женевы. Колиньи звал к себе всех, кто желал присутствовать на этих проповедях, будь то дворянин или простолюдин. 29 августа 1561 года Жанна д'Альбре, жена Антуана де Бурбона, короля Наваррского, прибыла в Сен-Жермен-ан-Лэ, где приняла участие в большой религиозной процессии, насчитывавшей пятнадцать тысяч протестантов, собравшихся со всех уголков провинции Иль-де-Франс.

Между тем супруг ее колебался между двумя религиями: когда в 1558 году он участвовал в манифестации в Пре-о-Клер, он выступал на стороне Реформации, однако с 1561 года его уже обуревали иные чувства. В апреле он причастился по католическому обряду, в июне вернулся в лоно реформированной церкви, а в августе вновь — теперь уже окончательно — обратился в католичество. Все это время он вел веселую жизнь, вызывая возмущение Кальвина. Отсутствие твердых убеждений и распущенность стоили ему престижа. И как следствие, все взоры устремились на его брата Конде.

События доказали правоту Екатерины Медичи, также обратившую взгляд на Конде. Но уже не за горами была Первая религиозная война. Событием, давшим толчок для развития военных действий, стала резня в Васси, произошедшая в первый день марта 1562 года; именно эту дату авторы учебников истории считают началом конфликта. Это было столкновение сугубо местного значения, каких в то смутное время случалось немало, однако силами пропаганды обоих лагерей оно приобрело поистине гигантские масштабы. В этот день, в двух десятках километров от Жуанвиля, вотчины Гизов в Шампани, солдаты из эскорта герцога решили разогнать проходившее в амбаре собрание протестантов и стали стрелять и оскорблять верующих. Протестанты оказали сопротивление. Аркебузиры герцога начали избивать протестантов и вышли из стычки победителями. На поле боя остались шестьдесят убитых и две сотни раненых. Эта резня, по утверждению протестантов, была устроена по наущению Франсуа де Гиза, тотчас прозванного «палачом Васси». Но так ли это было на самом деле? До самой смерти герцог отрицал свою причастность к этой резне, и заявлял, что гугеноты первыми напали на его солдат, а те только защищались.

Но кто бы ни был виновником столкновения, главная угроза заключалась в его последствиях. Многочисленные памфлеты протестантов обвиняли герцога в намеренных убийствах и возлагали на него ответственность за развязывание гражданской войны. Парадоксально, но католики склонялись к тому же самому мнению, а парижане даже вывесили флаги и устроили герцогу триумфальную встречу, словно он одержал великую победу. Коннетабль Монморанси и маршал Сент-Андре присоединились к отряду Гиза, и триумвират в полном составе торжественно въехал в столицу, сопровождаемый тремя тысячами дворян. В тот день Конде понял, что он никогда не сможет стать хозяином Парижа.

Сейчас трудно установить виновных в развязывании военных действий. Разумеется, большая часть населения была к ним готова. Известно также, что в то время, когда произошла резня в Васси, Гизы возвращались из Эльзаса, местечка Саверн, находившегося на территории, принадлежавшей Священной Римской империи, где они встречались с герцогом Вюртембергским, лютеранином, одним из наиболее могущественных князей Германии. Похоже, они приложили немало усилий, чтобы помешать созданию союза между германскими князьями и Конде. Возможно, они хотели сыграть на противоречиях между лютеранами и кальвинистами. А может, речь шла о стратегических интересах на европейском уровне? Или они думали, что лютеранское вероисповедание может стать для Франции промежуточным путем между католицизмом и кальвинизмом? Не следует забывать, что осенью 1561 года, организованный под эгидой Екатерины Медичи коллоквиум в Пуасси, собравший католиков во главе с кардиналом Лотарингским и кальвинистов во главе с Теодором де Безом с целью достичь согласия между двумя религиями, провалился, споткнувшись на проблеме причастия. Мы вряд ли когда-нибудь узнаем содержание соглашений, заключенных между Гизами и герцогом Вюртембергским, так как никаких документов на сохранилось. Однако можно утверждать, что в дипломатическом плане Лотарингцы явно готовились к конфликту.

Сознавая, что война, до крайности обострив разногласия между партиями, может сделать короля заложником триумвирата, Екатерина Медичи с 16 по 26 марта 1562 года направила Конде четыре письма, в которых поручала ему своих детей и королевство Францию. Перед лицом угрозы, исходившей от сильных воинственных дворянских кланов, она обратилась к принцу крови, который, по ее мнению, мог стать противовесом могущественному союзу Гизов и Монморанси.

Но герцог де Лиз опередил ее и буквально захватил короля. С двумя своими союзниками, коннетаблем и маршалом де Сент-Андре он 27 марта отправился в Фонтенбло и потребовал от королевы-матери немедленно вернуться в Париж. Жители столицы в большинстве своем были рьяными католиками, а следовательно, могли бы предотвратить государственный переворот, если бы протестанты решились его устроить. Екатерина Медичи отказалась возвращаться в столицу, понимая, что таким образом она окажется полностью во власти триумвиров. Но несмотря на оппозицию Антуана де Бурбона и королевы-матери, двор, столкнувшись с угрозой, исходившей от герцога де Низа, вынужден был отправиться в Париж. Регентша плакала от ярости и бессилия, но, склоняясь перед военной силой, вынуждена была стерпеть это публичное оскорбление.

Первая религиозная война (март 1562 года — март 1563 года)

Реакция Конде не заставила себя ждать. 2 апреля 1562 года он с несколькими сотнями дворян-протестантов захватил Орлеан, один из наиболее крупных городов того времени. В считаные дни Орлеан стал столицей протестантской Франции, а взятие его войском Конде — сигналом для мобилизации дворян-гугенотов. При поддержке протестантского населения отрядам Конде удалось завоевать долину средней Луары и в, частности, города Блуа, Тур и Анже. 8 апреля 1562 года Конде издал манифест о том, что он принимает на себя командование армией, цель которой освободить короля и королеву-мать и заставить противника уважать религиозный мир (объявленный январским эдиктом), грубо нарушенный герцогом де Низом. Это заявление встретило многочисленные отклики за границей, прежде всего у германских князей, выказавших полное понимание политики Конде. Во Франции оно также было встречено с небывалым энтузиазмом: в долине Роны барон Адрет 27 апреля взял Баланс, а через три дня вступил в Лион, второй по величине город королевства, оказавшийся в руках протестантов. Волнения нарастали, большая часть территории была охвачена огнем, юг во главе с бароном Адретом противостоял юго-западу во главе с Блезом де Монлюком, пожаром войны были охвачены долина Луары, Берри, Пуату, Нормандия и Бургундия.