Повседневная жизнь французов во времена религиозных войн
Шрифт:
Король не намерен был принимать крайние меры. Его визит, подготовленный губернатором и канцлером, планировался как начало диалога, а в случае необходимости — и переговоров с членами парламента относительно восстановления прежнего порядка. В парламенте прошла церемония, именовавшаяся ложем правосудия, с присутствием короля и соблюдением всех необходимых формальностей. Трибуна, где, облаченный в парадную мантию, с парадной цепью ордена Святого Михаила на шее, располагался король, символически возвышалась над креслом первого президента парламента. Место короля, находившееся на самом верху в центре, служило своего рода точкой отсчета, книзу от которой, строго соблюдая иерархию, располагались все остальные: справа от монарха сидела королева-мать, на некотором расстоянии от нее принцы крови, коннетабль и губернатор провинции. У подножия возвышения находилось место канцлера, сидевшего лицом к депутатскому корпусу. Когда король брал слово, канцлер вставал и обнажал голову; его примеру следовали все присутствующие. Во время краткой приветственной
Во всех выступлениях канцлера подчеркивалась роль короля как законодателя и верховного судьи, наделявшего парламенты соответствующими полномочиями. В Бордо, где среди магистратов не было единства, а также слишком мало внимания уделялось королевским директивам, король повел себя властно и напомнил о принципах, на которых зиждилась монархия. Желая призвать парламенты к исполнению их непосредственных обязанностей, король одновременно хотел им дать больше прерогатив, что позволило бы уменьшить давление на них со стороны Парижского парламента, который, по его мнению, имел ярко выраженную тенденцию выступать в качестве опекуна монархии. Впрочем, несмотря на протесты разгневанного парламента Парижа, в августе 1563 года в Руане было объявлено о совершеннолетии Карла IX.
Но король желал не только убедиться в правильной работе парламентов, он проявлял интерес к функционированию других институтов, к поведению чиновников в округах. Он наводил порядок в городах, управляемых ненадежными олигархиями, которые во время Первой религиозной войны сдавали города протестантам, даже не попытавшись оказать сопротивление. Эдикт Кремье (1564), действие которого распространялось на все населенные пункты, где находились резиденции архиепископов, епископов, парламентов и президиальных судов, позволял властям осуществлять контроль над деятельностью магистратов. Монарх вмешивался в дела многих городов, в частности таких, как Труа, Вьенн, Гренобль, Экс, Марсель, Ним, Монпелье, Тулуза, Ош, Бордо, Байонна, Нерак, Ла-Рошель, Нант; он укреплял свою власть и стремился исполнить пожелания подданных. Например, в Провансе пожелание сохранить только консулов-католиков было исполнено, но в Шалоне-на-Марне монарх отказался выполнить пожелание совета запретить протестантам исполнять публичные должности. Таким образом он пытался установить согласие посредством мер, казавшихся ему наиболее подходящими для каждой конкретной ситуации в отдельности. В Нераке, вотчине сторонников Реформации и столице королевы Наваррской Жанны д'Альбре, он установил паритет между католиками и протестантами, занимавшими должности консулов и чиновников городского правления.
Король выступал защитником городских вольностей, оказывал максимальную поддержку независимым муниципалитетам — например, в Лимузене. Во время поездки король, повсюду завязывая личные отношения с городской буржуазией, не гнушался приехать на обед в поместье или особняк влиятельного нотабля.
Такую же политику проводил он и в отношении провинциальных дворян, ибо всего лишь 15% этих дворян регулярно приезжали ко двору и служили в армии. Для дворян, проживавших в провинции, равно как и для чиновничьей и городской элиты, визит короля был удачной возможностью поговорить с монархом. И дворяне охотно использовали ее: снимались с насиженных мест и отправлялись на встречу с королем. Государь внимательно выслушивал их просьбы, стараясь не уступать давлению со стороны местных властей, нередко убеждавших его отказаться от проводимой им политики примирения. Наглядный пример тому дает визит короля в Тулузу, где монарх наотрез отказался идти на уступки местным властям. В Каркасоне король узнал, что около тысячи дворян из Гиени и Гаскони съехались в Тулузу, чтобы просить его отменить Амбуазский эдикт и изгнать протестантов из королевства. После продолжительного обмена грамотами, монарх в конце концов согласился вступить в столицу Лангедока, не дожидаясь, пока неугодные ему дворяне покинут ее. Он даже дозволил этим дворянам присутствовать на церемонии торжественной встречи его персоны при въезде в город, однако категорически запретил им критиковать его политику. Инцидент завершился компромиссом: Карл IX не намеревался сжигать мосты в отношениях с антагонистическими группировками королевства, а, напротив, стремился выступать в роли арбитра и миротворца.
Так, шаг за шагом, монарх и его мать объезжали разоренную Первой религиозной войной страну, и все восемьсот двадцать девять дней, которые длился этот вояж, иначе говоря, с 24 января 1564 года по 1 мая 1566 года, терпеливо восстанавливали отношения со своими подданными, проживавшими в удаленных от столицы провинциях. Нигде долго не задерживаясь, монарх, а следом за ним и весь его двор, начали путешествие с посещения Бар-ле-Дюка, затем король проехал по берегам рек Соны и Роны, пересек Прованс, Лангедок, побывал в Байонне, в Бордо, а оттуда вернулся в долину Луары.
Это путешествие позволило двору избежать давления со стороны знатных кланов, прервать затяжной конфликт между Монморанси и Низами, и, наконец, убедить провинции принять Амбуазский эдикт, ставший символом проводимой королем политики.
Политика примирения
После
окончания Первой религиозной войны перед Екатериной Медичи встала нелегкая задача ликвидировать все задолженности и урегулировать отношения с Англией. В Хэмптон Корт протестанты подписали с Елизаветой I соглашение о том, что в обмен на поддержку передадут ей порт Гавр. Когда война окончилась, англичане заявили, что готовы отдать порт Гавр в обмен на порт Кале, который во время царствования Генриха II герцог Гиз отвоевал у англичан. Возвращать Кале никто не собирался, снарядили военную экспедицию под предводительством коннетабля Монморанси, и при поддержке Конде 30 июля 1563 года порт вновь перешел к французам.Труднее было решать внутренние проблемы: католики плохо приняли Амбуазский эдикт, а папа назвал его «позорным миром». Протестанты также не выражали особых восторгов по его поводу, а многие даже обвиняли Конде в предательстве, ибо он согласился на неудовлетворявший их компромиссный мир.
Вновь возникла угроза со стороны Гкзов, уверенных, что гугенот Польтро де Мере убил Франсуа де Гиза по наущению адмирала Колиньи. Щепетильный адмирал торжественно отверг обвинение в организации убийства, однако, обладая характером цельным и открытым, не считал нужным сдерживать свою радость по поводу отбытия в мир иной главы дома де Гизов, укрепляя тем самым клан Гизов в мысли о его причастности к этому убийству. Пизы настойчиво требовали у Екатерины Медичи отмщения. Вопрос даже был поднят на королевском совете, однако монарх осмотрительно отложил решение его на три года, запретив обеим партиям в этот период искать правосудия в суде или же решать вопрос силой оружия. Как известно, эта вендетта завершилась в ночь святого Варфоломея убийством Колиньи, которым руководил лично герцог Генрих Гиз, ворвавшийся в дом адмирала с отрядом отборных солдат.
Несмотря на все трудности, Карл IX и его мать при помощи конкретных мер и третейских судей, умело дозировавших приговоры, проводили политику, обеспечивавшую сосуществование двух религиозных общин и двух крупных знатных кланов. В этом же направлении трудился не покладая рук и канцлер де Лопиталь, опубликовавший в феврале 1566 года знаменитый Муленский ордонанс, где были изложены основные положения реформы правосудия. Так, в частности, были уточнены функции парламентов, вводился контроль над судами, куда теперь регулярно направляли судебных чиновников (тех, кто в XVII веке станет называться интендантами), приезды которых тотчас прозвали «набегами», был изменен порядок проведения судебных сессий в провинциях, назначены высокие юридические чины. Парижский парламент попытался протестовать против реформ, ущемлявших его прерогативы, но в конце концов смирился.
По окончании войны остро вставала проблема праздности дворян, находившихся при дворе; не имея возможности снискать славу на поле боя, дворяне с азартом вступали в схватки друг с другом, и зачастую эти поединки заканчивались трагически.
Чтобы занять, а главное, развлечь дворян, Екатерина Медичи возобновила традиции времен Франциска I и стала устраивать грандиозные празднества в Фонтенбло: пиры, турниры, театральные представления, прогулки верхом. Знатные сеньоры, в том числе и протестанты, с удовольствием участвовали в королевских развлечениях, не обращая внимания на едкие замечания пасторов и предупреждения Кальвина. Усилия Екатерины Медичи и Карла IX позволили Франции вкусить плоды четырехлетнего мира. За эти годы страна залечила раны и отстроилась после гражданской войны. Но умы не пришли в состояние умиротворения, стычки между католиками и протестантами продолжались: достаточно было одной искры, чтобы широкомасштабный конфликт запылал вновь. В Нидерландах мятеж, поднятый против Филиппа II Испанского, стал началом восстания политического, направленного на защиту традиционных свобод северной страны, против жесткой централизаторской политики и непреклонного католицизма испанского монарха.
Возобновление конфликта
Французские сторонники реформированной церкви тяжело переживали жестокие меры, предпринимаемые испанцами против их единоверцев на севере, и упрекали французский двор в нежелании поддержать борьбу Нидерландов против Испании. Протестанты подозревали, что Екатерина Медичи ведет двойную игру и втайне поддерживает переписку с Филиппом II с целью как можно скорее раздавить протестантское движение в Европе.
Скорее всего, французское правительство действительно не намеревалось предпринимать какие-либо действия в связи с испано-нидерландским конфликтом. Но несмотря на политику нейтралитета, правительство, опасаясь бесчинств испанских солдат на французской территории, все же рекрутировало швейцарцев. Испанские армии дошли до Милана и теперь направлялись в Нидерланды, а путь их лежал через Савойю, Франш-Конте и дальше вдоль границ Дофине, Бургундии и Шампани.
Протестанты с тревогой наблюдали за рекрутированием швейцарцев, понимая, что эта сила в любую минуту может быть использована против них. Они задавались вопросом, не заключили ли Филипп II и Екатерина Медичи, встречавшиеся в Байонне во время большого путешествия Карла IX по Франции, тайный католический альянс.
Собравшись на совещание в замке Валери (современный департамент Йонна), вожди протестантов решили перейти в наступление. Полагая, что Карл IX попал под дурное влияние матери и двора, они по примеру герцога де Гиза, который в 1562 году превратил и короля, и его мать, и двор в настоящих узников, решили похитить короля.