Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху, 1920-1930 годы
Шрифт:
Нападкам со стороны критиков подвергалась не только танцевальная, но и классическая музыка. В конце 1930 года в «Вечерней Москве» некий М. Гронберг так писал о Сергее Васильевиче Рахманинове: «В чисто художественном отношении Рахманинов навряд ли заслуживал бы особого внимания (Гронберга, надо понимать)… Даже в дореволюционное время, в пору рахманиновского расцвета, у серьезных и передовых (?!) музыкантов Рахманинов-композитор считался звездой отнюдь не первой величины. В наше время творчество этого «последнего Чайковского», этого «певца дворянской печали» глубоко враждебно и чуждо нашему слушателю. Зачем же устраивать концерты, целиком посвященные этому творчеству?.. Мы считаем по меньшей мере бестактным и абсолютно неприемлемым, недопустимым организацию у нас подобных концертов — каких-то странных поминок
Да, чем «лучше и веселее» становилась жизнь советских людей, тем свирепее становилась критика.
Заедали артистов не только критики, но и хулиганы. В садах и парках выступать было небезопасно.
В 1925 году в Замоскворецком саду (бывший «Ренессанс»), что у Большого Краснохолмского моста, завелась шайка хулиганов. Хулиганы не только громко матерились, ставили подножки посетителям, избивали их, посыпали их темную одежду пудрой, а светлую мазали сажей, открывали краны для поливки, сами мочились на глазах у публики, а на замечания оборачивались к критику своих действий всем телом, они еще мешали артистам: кидали им под ноги на сцену различные предметы, кошек, гасили в саду свет и т. д. Шайку возглавлял Иван Цыганов по кличке «Могила». Долго милиция не могла справиться с хулиганами, так как они отбивали у милиционеров своих задержанных товарищей, запугивали свидетелей. Люди негодовали, но ничего с хулиганами сделать не могли. Еще Чарлз Диккенс возмущался тем, что государство не ведет должной борьбы с хулиганами, хотя и получает с граждан налоги, чтобы содержать полицию. Он писал по этому поводу следующее: «Все мы бессильны против хулигана, потому что подчиняемся закону, тогда как единственная забота хулигана состоит в том, чтобы нарушать его при помощи силы и насилия». В конце концов на хулиганов все же устроили облаву и арестовали их. Суд вынес им не очень строгий приговор, но все же большинство их село на два-три года.
Другие хулиганы развинтили аппарат, с помощью которого гастролировавшая в СССР Мери Альстон в парке имени Прямикова (на его месте теперь Андроньевская площадь) демонстрировала аттракцион «мертвая петля в автомобиле». В результате произошла авария. Автомобиль разбился, Мери Альстон, к счастью, осталась жива, отделавшись ушибами.
Сами хулиганы тоже, бывало, откалывали номера. Так, один из них, по фамилии Сальма, в сентябре 1926 года, раздевшись догола, стал кувыркаться и лазать по деревьям Пречистенского бульвара. Милиционеры долго ловили его, как сбежавшую из зоопарка обезьяну.
Воры если и не давали представлений, то, случалось, участвовали в них. Летом 1929 года иллюзионист Кио в Бауманском саду показывал фокус с пропажей вещей. Партнерша артиста брала вещи у зрителей и передавала их ему. Тот складывал их в шкатулку, а затем стрелял в нее из большого старинного пистолета. Вещи из шкатулки исчезали и оказывались в противоположном конце зала. Публика замирала от неожиданности и награждала иллюзиониста громкими аплодисментами. Оставалось самое простое: вернуть вещи. Но однажды, открыв шкатулку, обнаружили, что пропали золотые часы, позаимствованные для фокуса у одного из зрителей. Кто-то их спер. Пришлось артисту выплатить пострадавшему их стоимость.
Обкрадывали воры и квартиры артистов. Так, шайка, в которую входили Холин, Доброхотов, Клепиков, Зеленов и другие, 15 мая 1925 года совершила налет на квартиру артистки театра Комиссаржевской Рутц, красивой блондинки. Проявление к ней внимания со стороны наркома просвещения Анатолия Васильевича Луначарского дало повод злым языкам острить на эту тему. Ходил даже такой анекдот: «Скажите, где Анатолий Васильевич Луначарский? — Не знаю, то ли с Рутц, то ли с Сац». (Сац — девичья фамилия его жены — Розенель, однофамилицы Наталии Сац, основательницы детского музыкального театра.) Так вот к этой самой Рутц, в квартиру на Малой Дмитровке, в шесть часов вечера ввалились пятеро бандитов. Они загнали домочадцев в ванную комнату, а пятилетнюю дочь артистки захватили, угрожая задушить ее, если им не отдадут все ценности. Два часа бандиты хозяйничали в квартире, перевернули все вверх дном, забрали серебро, одежду и ушли. В ту же ночь в одной из квартир на Тверской улице,
во время дележа добычи, преступники были схвачены агентами МУРа.Несмотря на отсутствие у милиции технических средств, нищенскую зарплату и чрезвычайную загруженность сотрудников, органы внутренних дел все-таки неплохо раскрывали преступления. Как-то в марте 1928 года в Москву из Германии приехал писатель Эрих Штойер. В мюзик-холле у него украли часы так, что он и не заметил. Когда вор пытался совершить очередную кражу, работники МУРа его схватили. Нашли золотые часы. Людей в мюзик-холле было много, а вор не мог указать на того, с кого снял часы, ведь он не присматривался к лицу потерпевшего. Тогда агенты МУРа попросили конферансье объявить о находке, что тот и сделал. Штойер откликнулся и получил свои золотые часы. Честь Москвы была спасена.
Конечно, воры отравляли жизнь не только артистам, но и зрителям. 18 октября 1926 года в театре импровизации и художественного чтения «Семперанте», находившемся на углу Тверской и Гнездниковского переулка, какой-то умник срезал ножницами подол платья у сидящей перед ним жены директора одного из московских кинотеатров, а 31 марта 1927 года в Большом театре у приехавшего в нашу страну французского писателя Люка Дюртена вор вырезал карман пиджака и похитил бумажник, в котором находилось 300 долларов.
В клубах и кинотеатрах трезвые и пьяные мерзавцы портили людям настроение. Хулиганы, к примеру, терроризировали посетителей клуба МОГЭСа «Красный луч». Находился он в так называемой «Приваловке» — районе грязных узких переулков за зданием МОГЭСа. Другая шайка не давала житья посетителям клуба медико-санитарных работников «Красный Октябрь» у Яузских ворот. Хулиганы занимали чужие места, устраивали драки в зале и вестибюле, избивали людей. Бездействием милиции в отношении нарушителей общественного порядка народ, естественно, был недоволен. Клоуны «Бим-Бом» использовали это недовольство в своем номере. Номер был такой: Бим выкатывал на сцену бочку, в которой сидел Бом, и просил Бома из нее выйти — тот отказывался и требовал, чтобы его об этом попросила публика. Публика просила, аплодировала, но Бом вылезать из бочки отказывался. Он настаивал на том, чтобы все встали, в том числе и «товарищи комиссары». Публика вставала. Тогда Бом вылезал из бочки в форме городового царского времени.
Шутка была по тому времени довольно смелая. Согласно ей получалось, что советские люди соскучились по городовым.
Шло время. Фининспекторы свирепствовали, милиция, хотя и без городовых, усиливала борьбу с ворами и хулиганами, нэп ушел в прошлое. Настало время массовых мероприятий. 8 июня 1929 года в Москве произошло торжественное событие — был открыт Парк культуры и отдыха имени Горького.
В 1936 году парк переживал эпоху своего расцвета. Рядом с Крымским мостом появилась станция метро «Парк культуры». На метро можно было доехать до другого парка, «Сокольники». Издали ЦПКиО имени Горького выделялся двумя сооружениями: «Колесом обозрения» и парашютной вышкой. Смельчаки прыгали с нее, застраховавшись стропами, прикрепленными к башне. Тот, у кого не хватало смелости шагнуть в пустоту, мог спуститься вниз по металлической спирали, сев на коврик.
Был и другой аттракцион для тех, кто любил сильные ощущения. Назывался он «Параболоид чудес». Представлял из себя небольшую комнату, в которую входил желающий и садился на корточки. Тут комната начинала вращаться. Сперва медленно, потом все быстрее и быстрее. Постепенно скорость ее доходила до 40 километров в час. Сидящего на корточках все больше и больше прижимало к стене и поднимало к потолку. В конце концов он на потолке и оказывался. Потом скорость вращения комнаты начинала замедляться, и гость параболоида начинал сползать по стене на пол. Не все из этого аттракциона выходили победителями. Некоторые выползали на четвереньках. Было смешно.
Тот, кто хотел уюта и покоя, мог зайти в «Кафе под зонтиком», побродить по аллеям. На площади Пятилетки, посреди фонтана, стояла огромная статуя «Девушки с веслом». Парк украшали и другие статуи: «Девушка-пловец» Иотко, «Пионер с луком» и «Пионер с ружьем» Телятникова, «Мальчик с обручем» Баженовой и др. В те годы вообще любили скульптуры. Были они белые и большие. Два огромных спортсмена стояли, например, в нишах станции метро «Площадь Свердлова» («Театральная») и смотрели на Охотный Ряд.