Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана

Завязалась рукопашная. Увидев перед собой пьяную орду, солдаты опомнились и перешли в наступление. Теперь уже разбойники подались назад, оскальзываясь в лужах крови и спотыкаясь о трупы. Со всех сторон раздавались лязг клинков и крики раненых. Однако вступить в поединок с Черной Бородой не решался никто. Споено пушечное ядро, он пробил строй солдат и остановился, увидев капитана.

Мейнард быстро вскинул руку с пистолетом и выстрелил. Белая рубаха пирата окрасилась кровью на животе, но он, точно раненый бык, заревел и ринулся на офицера, замахнувшись саблей. «Заговоренный!» — мелькнула в голове ужасная мысль. И в то же мгновение правое плечо Мейнарда ожгла пуля.

Тич был уже рядом; капитан перебросил саблю в левую руку и отбил удар. Подоспевший на помощь матрос ударил Тича кортиком в шею, и Черная Борода рухнул на колени, захлебываясь кровью — и всё еще размахивая окровавленным клинком.

Капитан выстрелил почти в упор, всадив ему пулю между глаз. Тело пирата завалилось на бок; шляпа с зажженными фитилями откатилась в сторону «Отрежь ему голову!» — закричал Мейнард матросу, не узнав собственного голоса. Матрос приблизился, но, как ошпаренный, отскочил в сторону: из окровавленного рта донеслось сдавленное ругательство.

Тем временем бой подходил к концу; пираты бросали сабли и становились на колени, моля о пощаде. Черная Борода лежал на палубе, истекая кровью, но еще дышал. Никто не смел приблизиться к нему; матросов словно парализовало от страха. Тич пошевелился, как будто собираясь подняться; все разом отпрянули, а капитан Мейнард вздрогнул.

Клинок со свистом рассек воздух, послышался хруст позвонков — и голова Черной Бороды отделилась от тела. Кто-то вскрикнул, а владелец клинка вытер его о рукав и отсалютовал капитану:

— Изразль Хэндс, к вашим услугам! — Он наклонил непокрытую голову, щелкнув стоптанными каблуками. — Был вынужден служить этой… падали. — Он небрежно пнул распростертое тело носком сапога. — Предаю себя в руки правосудия и надеюсь на справедливость и снисхождение.

Голову Черной Бороды приколотили под бушпритом «Жемчужины»; тело, раскачав, сбросили за борт. Оно еще долго плыло в кильватерной струе; в ту сторону старались не смотреть.

Корсары, каперы и флибустьеры были мастерами неравного боя: они подстерегали торговые суда, на которых было чем поживиться и которые не могли оказать серьезного сопротивления, а в схватку с военными кораблями вступали только в случае крайней необходимости. Впрочем, торговые суда тоже были вооружены пушками и зачастую превосходили по размерам корабли нападавших; в этом случае всё решали дерзость, отвага и быстрота. Пираты не гнушались никакой добычей: любой товар можно было выгодно продать или употребить для личного пользования.

Известный французский корсар Жан Барт (1650–1702) начал свою карьеру в 23 года: стал капитаном маленького галиота с претенциозным названием «Царь Давид», вооруженного двумя пушками и с тридцатью четырьмя членами команды на борту. Корабль Барта крейсировал в устье Мааса и Текселя. Его первой добычей стало небольшое голландское суденышко, нагруженное каменным углем; за ним последовали испанская плоскодонка с грузом вин, шхуна с раками, орехами и четырьмя сотнями пар чулок, галиот с зерном, флейт с бордоскими винами… Показав, на что способен, Барт внушил доверие судовладельцам, которые отдали под его начало «Пальму» с восемнадцатью пушками и командой из 174 человек, и он стал приводить в Дюнкерк, один за другим, корабли, нагруженные пенькой, рыбьим клеем, свиной щетиной, китовым жиром, дублеными кожами, бобровыми шкурками, копченым мясом, водкой, а то и индиго, какао, сахаром, медью, хлопком и кошенилью. [45] Город богател и гордился своим уроженцем, хотя десятую часть средств, вырученных от продажи трофеев, следовало отдавать великому адмиралу Франции графу де Вермандуа.

45

Индиго — краситель, добываемый из одноименного растения, родиной которого является Индия; в результате окрашивания получается цвет, средний между темно-синим и фиолетовым. Кошениль (кошенильный червец) — насекомое из отряда полужесткокрылых; из самок (их размер составляет всего два — четыре миллиметра) добывают вещество, используемое для получения красного красителя — кармина.

Добычей могли стать не только неодушевленные предметы: однажды Жана Барта в компании с его братом Жаком и их компаньоном Жоссом Констаном отправили к устью Тахо и берегам Северной Африки добывать пополнение для гребцов на галерах: мусульман, захваченных в плен, обращали в движущую силу. «Товар» был «скоропортящимся»: больше семи лет такой каторги не выдерживал никто. Другой корсар, Даниель Бонтан, специализировался на нападениях на английские корабли, перевозившие африканских невольников. Однажды он за день захватил два судна, в трюмах которых находились девять сотен негров, а за один поход его добычей стали около двух десятков невольничьих кораблей. Надо сказать, что «черное дерево» было весьма ценным товаром, и в середине 1б30-х годов нидерландская Вест-Индская компания предложила отдавать владельцам корсарских судов по 12 черных мужчин и женщин из каждой партии добычи, чтобы стимулировать захват корсарами невольничьих кораблей.

Но в Атлантике водилась и более крупная «рыба». Каждый год начиная со второго десятилетия XVI века два десятка торговых кораблей под защитой шести военных судов отправлялись из Севильи в Номбре-де-Диос в Панаме, чтобы погрузить на борт сокровища, добытые в Перу. Затем они перебирались в Картахену — забрать золото и изумруды, доставляемые из глубины страны, и жемчуг с острова Маргарита — и, наконец, соединялись в Гаване с кораблями, пришедшими из Веракруса с мексиканскими товарами. Загрузив провиант, караван шел к Азорским островам, откуда Армада Моря-океана [46] (созданная в 1522 году) сопровождала его в Испанию мимо мыса Сан-Висенти, где всегда надо было опасаться нападения французских корсаров и берберских пиратов.

46

Так в то время называли Атлантику.

Помимо этого, Торговая палата в Севилье выдавала определенному количеству торговых кораблей специальные разрешения на плавание в Америку для поддержания связи с теми колониями, которые не навещались крупными нао, составлявшими флот для перевозки сокровищ. Количество таких кораблей варьировалось в зависимости от военно-политической ситуации в Европе, в лучшие годы доходя до пятидесяти. «Купцы» были легкой добычей для флибустьеров; чтобы защитить их, а заодно и самые уязвимые из своих колоний, Испания держала на Антильских островах эскадру из четырех— восьми военных кораблей — Наветренную армаду.

В середине XVI века, когда нао водоизмещением от 200 до 400 тонн были заменены на большие галеоны (от 300 до тысячи тонн), систему караванов реорганизовали. В Америку ежегодно отправлялись две флотилии, состоявшие из четырех хорошо вооруженных галеонов, двух сторожевых судов водоизмещением 80 тонн и нескольких десятков нао (от 10 до 90 тонн); для защиты от корсаров их сопровождали несколько военных судов, вооруженных каждое пятьюдесятью орудиями. Каждой флотилией командовал капитан-генерал, которого замещал адмирал, — эти должности продавались, и торговал ими король. Одна флотилия покидала испанские берега в марте, вторая — в сентябре. Первую остановку делали на Малых Антильских островах — обычно на Гваделупе или на Мартинике, где экипажи запасались провиантом, прежде чем их маршруты разделялись: корабли, уходившие в Мексику, на Эспаньолу, в Пуэрто-Рико, на Кубу Ямайку или в Гондурас, отправлялись вместе; те же, что шли в Венесуэлу, Колумбию и к Панамскому перешейку, путешествовали в сопровождении четырех галеонов и двух сторожевых кораблей. Галеоны останавливались в Номбре-де-Диос и Картахене, чтобы забрать сокровища, а потом плыли в Гавану, где дожидались тех судов, с которыми они расстались на Малых Антильских островах, чтобы вместе вернуться в Испанию.

Нападения корсаров у мексиканского побережья на корабли, оставшиеся без прикрытия, внесли в эту схему свои коррективы: с 1564 года две группы торговых судов путешествовали отдельно. Та, что направлялась в Гондурас и на Большие Антильские острова (флот Святого Иоанна), выходила из Севильи в апреле. После перехода через океан, длившегося от двух до трех месяцев, она проводила зиму в Веракрусе, на берегу Мексиканского залива. [47] Там корабли загружали местной продукцией (например, тканями, окрашенными кошенилью), королевским серебром и частично восточными товарами, привезенными в Акапулько манильским галеоном. В феврале или марте флот отправлялся в Гавану, где встречался с флотом Тьерра-Фирме, и потом, вместе с ним или отдельно, возвращался в Испанию в конце весны или в начале лета. Кроме того, в мае — июне в Гавану приходила из Трухильо и Пуэрто-Кабальо урка, нагруженная индиго и серебром, в сопровождении сторожевого корабля.

47

Стать на якорь на рейде Веракруса могли только небольшие корабли, стоянка галеонов находилась у соседнего острова Сан Хуан де Улуа — там можно было укрыться от опасных северных ветров, дующих в Мексиканском заливе с октября по февраль.

Во второй половине XVII века Наветренная армада приходила в Веракрус в октябре — ноябре и оставалась там до марта следующего года. Эта флотилия, состоявшая из шести-семи больших кораблей, вооруженных каждый двадцатью — пятьюдесятью орудиями, раз в год заходила по очереди во все испанские порты для пресечения иноземной торговли и борьбы с флибустьерами. Иногда она сопровождала торговые корабли из Веракруса в Гавану. Затем армада следовала через Флоридский пролив, откуда пассаты забрасывали ее к Пуэрто-Рико или на Тринидад. С Тринидада она отправлялась к острову Маргарита и городам Кумана и Ла Гуайра на побережье Венесуэлы. Пройдя у берегов близ Каракаса, она направлялась к лагуне Маракайбо, огибала мыс Вела, заходила на остров Санта-Мария, в Картахену, Портобело и Кампече и возвращалась в Веракрус.