Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода

Своеобразного пика достигло развитие советской нелегальной разведки в тридцатые годы, когда, по меткому определению моего коллеги Олега Царева, разведка была маленькой, а в ее рядах работали такие великие люди, как А. Г. Дейч, создатель знаменитой оксфордской «пятерки», А. М. Орлов, не пожелавший вернуться домой в ежовскую «мясорубку», Т. Малли, В. М. Зарубин, Д. А. Быстролетов, Л. Л. Линицкий, И. А. Ахмеров, Б. Я. Базаров, Г. И. Рогатнев, М. М. Аксельрод, Я. И. Серебрянский и многие другие, словно факиры открывавшие все сейфы, которые только существовали тогда в старушке-Европе.

В наше время широко известны стали разведчики-нелеалы Р. Абель (оперативный псевдоним Марк) и Г. Лонсдейл (он же Бен). Во многом их широкой известности послужили провалы в их оперативной работе и громкие судебные процессы над ними в США и Англии. Такова уж ирония судьбы — разведчик открывается широкой публике не по своей воле и именно в тот момент, когда его разведывательная деятельность прерывается самым драматичным образом.

Основное отличие нелегальной разведки от «легальной» состоит в том, что нелегал для своего прикрытия не использует документы и учреждения своего правительства, а выступает в качестве иностранца. «Профессия иностранец» — так образно и точно определяет писатель В. Аграновский амплуа Абеля и Лонсдейла в своей одноименной книге.

Следует подчеркнуть, что такой нелегальной службы, которой в настоящее время располагает российская разведка СВР, насколько мне известно, не было и нет ни в одной службе мира. Нелегалы ЦРУ США — это те же легальные разведчики, но более глубоко законспирированные под сотрудников частных фирм и компаний. В британской СИС (МИ-6) был знаменитый разведчик-нелегал Сидней Рейли, который успешно действовал в начале двадцатого века в России, да и то он был одесситом. Легкий камуфляж с заменой документов, но без отхода от родного языка и от своего гражданства — вот наиболее часто употребляемый всеми разведками прием. Но кардинальная перестройка с отходом от гражданства, от родного языка, национальности, религии, профессии имеет место лишь в нашей нелегальной разведке. Человек из гражданина Сидорова буквально превращается в мистера Смита. Еще вчера он выправлял справку о прописке в ЖЭК г. Урюпинска, а сегодня открывает небольшую фирму в Лондоне или Брюсселе. Несколько лет до этого он с трудом читал английский алфавит, а сегодня владеет языком Диккенса не хуже выпускника Кембриджского университета.

Конечно же, за всем этим стоит колоссальный труд — труд самого нелегала, целой команды специалистов, над обеспечением его будущей командировки работают многочисленные сотрудники Службы. Подготовка такого специалиста разведки — дело невероятно сложное, длительное и дорогостоящее. Отбор кандидатов для работы в особых условиях намного строже, чем для «легальной» работы. Физическая и психологическая нагрузка на человека, находящегося на подготовке, огромна, и не всякому удается дойти до конца. Вместе с тем удачная оперативная деятельность разведчика-нелегала с лихвой окупает все затраты. Нелегальный метод ведения разведки — острое оружие, не имеющее аналогов в мире.

Самый сложный период в жизни нелегала — это адаптация к новым условиям работы за границей. Нужно быть предельно внимательным и осторожным, чтобы не совершить роковую ошибку. А подводные камни подстерегают его на каждом шагу. Это сейчас, когда все «прелести» Запада широким (и грязным) потоком хлынули на нашу землю, можно составить о нем хоть какое-то представление. А в те времена наши люди знали о западном образе жизни мало или совсем ничего.

Рассказывает Рудольф Абель. Где-то в двадцатых годах он в первый раз выехал в нелегальную поездку в Германию, чтобы восстановить связь с пропавшим агентом. Когда он отправился на поиск этого человека в один из районов Гамбурга, навстречу ему выбежал какой-то мужчина и на русском (!) языке спросил:

— Слушай, мужик, где тут можно пос… ть?

— Не знаю, — автоматически по-русски ответил Абель.

Он был шокирован и расстроен до глубины души: как, по каким признакам этот чужой человек, судя по всему, выходец из России, узнал в нем соотечественника? Значит, в его манере поведения сохранились какие-то неуловимые, но заметные со стороны детали, характерные для русских? Вероятно, так оно и было. Мне самому удавалось издалека, по одной только походке, со спины, узнавать своих соотечественников на улицах Копенгагена или Стокгольма. К сожалению, мы не умеем правильно ходить, нас нигде не учат этому, мы с детства развиваем плоскостопие, раскачиваемся всем корпусом, и потому своей медвежьей походкой выделяемся из толпы.

Не выделяться из толпы, учит практика оперативной деятельности разведчика. Так-то оно так, считает нелегал Лонсдейл, но излишняя скромность тоже заставляет обратить на себя внимание. И он прав. Во всем нужна мера.

Очень частой нелегалов случаются накладки из-за языка. Однажды, когда Григулевича спросили, нравятся ли ему картины Шагала, он резко (по-русски, разумеется,) ответил: «Нет!» Когда стоявшая рядом супруга толкнула его локтем в бок, нелегал тут же поправился: «Так, кажется, звучит отрицание на русском языке?» Его оппонент подтвердил, что так оно и есть.

В языке коварнее всего ведут себя междометия, потому что они — производные от эмоций, а эмоции трудно поддаются контролю. Если у русских выражением удивления служит междометие «ого!», то у американцев — «уау!», а у немцев — «нану!». Русская женщина кличет кур междометием «цып-цып», немка — «путт-путт», а шведка — «пулль-пулль». По халатности Центра в одном городке одного североевропейского государства в 50-х годах сошлись два нелегала. Волей случая они оказались в бане и, как водится в этой стране, с легким паром приняли несколько капель «на грудь». Разговорились. Один из нелегалов стал рассказывать, как у них в деревне гонят самогон, и для иллюстрации снабдил рассказ междометием «кап-кап-кап!» Скоро их встречи прекратились, потому что собеседник доложил о встрече в Центр, и тот вскорости развел любителей попариться в разные стороны.

Малоприятные накладки могут случиться и при воспроизведении названий художественных произведений — опер, картин, литературных произведений. Например, известная у нас опера «Чио-чио-сан» имеет совершенно другое название — «Мадам Баттерфляй», у нас названию оперы Вебера «Волшебный стрелок» соответствует немецкое название «Вильгельм Телль».

Но неприятней всего могут оказаться неожиданные столкновения нелегала со своими знакомыми земляками. Несмотря на кажущуюся ничтожную вероятность такого события, они все-таки случаются и положительных эмоций у нелегала отнюдь вызвать не могут, даже если ему встретился очень хороший друг.

Один школьный товарищ наткнулся на Бена прямо в магазине. Нелегал был не один, вместе с ним была какая-то молодая англичанка. На простое русское «Конон, [48] здравствуй!» Бен не среагировал вообще, на повторное обращение — отвернулся в сторону, делая вид, что русская речь ему не знакома и это его не касается. Но когда школьный друг стал приставать и спрашивать: «Конон, ты что — не узнаешь меня? Ведь это я, Жора, мы же вместе учились!», нелегалу пришлось ответить на английском языке, что он уважаемого мистера не знает.

48

Г. Лонсдейлом звали Бена по его канадским документам. Настоящее его имя Конон Трофимович Молодый.

По прошествии многих лет, когда Бен уже вернулся на родину и собрал у себя дома старых друзей, в том числе и школьного друга Жору, зашла речь о заграничной жизни, и тогда Жора рассказал о том, как он в Лондоне встретил вылитого двойника Конона.

— Предлагаю выпить за необъятные возможности матушки-природы, — предложил Жора тост.

Бен его спросил:

— А мой двойник был один?

— Нет, с ним была какая-то цыпочка, — ответил Жора.

— А теперь скажи мне: если бы я шел по улице Горького с незнакомой тебе женщиной, ты, встретившись, тоже бы крикнул: «Конон, ты узнаешь меня?»