Повседневная жизнь во времена трубадуров XII—XIII веков
Шрифт:
«Я словно был перевернут, блуждая в полях и скалах […], Я горевал, будто наледь» [105] .
В Куртезоне, где находится его двор, он со свойственным ему великодушием принимает своих менее богатых собратьев, черпая для этого средства из отцовского наследства. С 1161 года Раймбаут медленно, но упорно распродает доставшиеся ему от отца земли. Мирваль и несколько других замков, расположенных неподалеку, он уступает своему кузену Гильему VII де Монпелье в качестве возмещения долгов; а задолжал он немало. Его родственник, Адемар де Мюрвьель в 1171 году берет у него под заклад окруженное крепостной стеной селение, вместе с которым к нему переходит и титул сеньора д’Омела. А через два года, 10 мая 1173 года, весной, Раймбаут умирает в комнате старого замка Куртезон. Он умирает молодым, как Моцарт, как поэт Рембо, не оставив потомства, но воспитав целую плеяду блистательных учеников, для которых он навсегда остался неповторимым учителем словесного и музыкального трубадурского художества.
105
ПТ, c. 54.
В конце XII века признанной знаменитостью в мире трубадуров становится Дофин, граф Овернский и Клермонский. Он так усердствует, проявляя свою щедрость, что едва не лишается половины принадлежащего ему графства Клермонского; к счастью, вскоре ему удается возвратить утрату. Двери его пышного двора всегда открыты для менее удачливых собратьев по поэтическому ремеслу. В распре между Филиппом Августом и Ричардом Львиное Сердце он активно выступает на стороне Ричарда, о чем свидетельствуют его песни, хотя сам король-трубадур в стихотворении, написанном им по-французски, и упрекает Дофина в том, что тот не поддерживает его так, как следует поддерживать своего законного сеньора.
Известно, что и среди королей были трубадуры, Ричард I Львиное Сердце (1157–1199) — король Англии, по линии матери Альеноры является графом Пуатье и герцогом Аквитанским. Следовательно, он — правнук Гильема IX, первого трубадура. По возвращении из Третьего крестового похода, где его победы позволили ему потребовать от Саладина привилегий для паломников, направлявшихся в святые места, он, проезжая через Австрию, попадает в плен, где томится до тех пор, пока за него не вносят выкуп. Воспитанный на культуре трубадуров, от рождения владеющий двумя языками, Ричард в тюрьме пишет окситанское стихотворение, близкое по жанру к сирвенте, в котором описывает свое пленение. Обращаясь к сводной сестре, графине Марии Шампанской, он жалуется на коварство короля Франции и его союзников и вассалов, позабывших о нем: а ведь он вот уже две зимы прозябает в темнице германского императора!
У пленных и у мертвых, искони / Известно, нет ни друга, ни родни. / Я брошен. Злата и сребра ни-ни, / Все ждут. Но будут — даже извини / Я их — обвинены они одни, / Коль я умру в плену [106] .
Несмотря на своенравный и тиранический характер, Ричард являет собой образец идеального короля-рыцаря XII столетия; его безрассудная храбрость и щедрость снискали ему прозвище Львиное Сердце, а после смерти он удостоился одного из самых красивых плачей во всей окситанской лирике Средневековья; плач ( planh*) этот сочинил лимузенский трубадур Гаусельм Файдит:
106
Пер. А. Наймана, в кн.: Флуар и Бланшефлор. М., 1985, с. 157.
Умер тот, кто воистину был отцом и повелителем Доблести […] умер король […] и больше подобного ему уже не будет! [107]
Более века отделяют Гильема IX от прославленного Арагонского короля Альфонса II (1162–1196) и других владетельных князей и принцесс из Барселоно-Арагонского дома, сочиняющих на окситанском языке. Творчество этих знатных уроженцев Испании свидетельствует о том, что лирическое искусство трубадуров перешагнуло через Пиренеи. Меценат Альфонс II, чье имя трубадуры упоминают чаще всех прочих имен покровителей искусств того времени, хотя и не всегда в положительном контексте, играет одну из главных ролей в жизнеописании Гильема де Кабестаня и легенде о съеденном сердце, впоследствии получившей широкое распространение во французской средневековой литературе. Каталанский трубадур Гильем де Кабестань был влюблен в супругу Раймона де Кастель-Руссильон. Ревнивый муж убил трубадура, вырезал его сердце, приказал его изжарить и подать на стол жене, а затем заставил жену съесть его. Узнав, что за еду она только что съела, дама выбросилась с балкона и умерла. Король, сеньор ревнивого мужа и несчастного трубадура, восстановил порядок согласно законам куртуазной любви ( fin’amor) — прославил память о влюбленных и покарал пожизненным заключением убийцу-мужа, вменив ему в вину не только убийство, но и ревность [108] .
107
Ibid., p. 237.
108
Жизнеописания… с. 245.
Поэт Альфонс II стоит на позиции «богатых людей» его сословия, тех, у кого в руках власть и богатство. Тема богатства и довольства привлекала внимание многих трубадуров, вне зависимости от их происхождения и состояния, и в решении ее они были единодушны: все люди стремятся к одним и тем же благам, а те, кто их уже добился, мечтают лишь о том, чтобы сохранить их или приумножить.
Многие трубадуры, будучи происхождения благородного и владея замком или крепостью, тем не менее занимают весьма скромное положение. К ним относится Джауфре Рюдель, «сеньор Блайи», как именуется он в жизнеописании, составленном в XIV веке, автор которого черпает сведения в основном
из песни трубадура о «дальней любви» [109] . Текст песни повествует о сентиментальном путешествии Джауфре, отправившемся в 1147 году из своего маленького замка на берегу Жиронды за море, дабы лицезреть прекрасную графиню Триполитанскую. Из похода влюбленный трубадур не вернулся: согласно преданию, он умер в объятиях прекрасной графини. Тема «дальней любви», одна из самых романтических в мировой литературе, стала сюжетом, бесспорно, наиболее поэтичного стихотворения всей окситанской лирики; у Джауфре Рюделя будет множество подражателей и последователей; ни время, ни границы не получат власти над его кансоной, она будет вдохновлять Петрарку и Эдмона Ростана, Генриха Гейне и Роберта Браунинга, не говоря уж о Стендале с его трактатом «О любви».109
Ibid., р. 16.
Уроженец Верхней Луары Гильем де Сант Лейдьер, увидевший свет в последней четверти XII века, происхождения был также скромного. Самым же могущественным из рыцарей-сеньоров, владевших замком, равно как и самым воинственным, является, разумеется, Бетран де Борн; ему принадлежало два замка, один из которых, Аутафорт, чьи развалины все еще можно видеть в Перигоре, он оспаривал всю свою жизнь, и не только у собственного брата Константина, но и — в порядке очередности — у короля Франции и короля Англии. Поклонник и певец войны, постоянно раздувавший угли вражды между Генрихом II Английским и его сыновьями и междоусобицы между братьями, он незадолго до смерти удалился в цистерцианское аббатство Далон в Лимузене, где и скончался, приняв постриг.
Другой сеньор, Саварик де Малеон (1180–1230), выступавший попеременно то в роли рыцаря, то трубадура, всю жизнь воевал на стороне Аквитании. «И воин-то он был, какого свет не видывал», — гласит его жизнеописание, составленное, скорее всего, другим трубадуром, Юком де Сент-Сирком в XIII веке [110] .
В конце XII века в Лимузене жил некий сеньор по имени Ги д’Юссель; у него были братья Эблес и Пейре, с которыми был дружен их кузен Элиас. Живя в родовом замке, все четыре трубадура д’Юсселя поддерживали романтические отношения, подлинные или вымышленные, с благородными дамами из прилегающих окрестностей; среди этих дам выделялась Мария Вентадорнская, принадлежавшая к одному из четырех тогдашних крупных владетельных домов Лимузена.
110
Ibid., p. 220.
Жена виконта Эблеса II, Мария Вентадорнская чудесным образом соединяла в себе все возможные функции дамы-трубадура, или, говоря иначе, трубадурки. Она являлась и автором стихов, и сочинительницей музыки, и вдохновительницей многих трубадуров, и вдобавок арбитром в придворных дебатах на темы, которые в XIII веке становятся наиболее актуальными в Лангедоке. Из обмена куплетами с Ги д’Юсселем родился поэтический диалог, или тенсона ( tenso). В нем спорщики полемизировали о любви, причем дама защищала и превозносила любовь, исполненную взаимного уважения: по ее мнению, друг и подруга должны быть на равных. Умерла эта талантливая женщина в 1221 году.
Трубадуры из рода Юсселей являют собой примечательный образец интеграции знатного семейства в мир трубадуров; помимо знатности они привносят в него еще две свои особенные ноты: эротизм Элиаса и изощренную изысканность Ги, ставшего одним из великих лимузенских трубадуров золотого века.
Несомненно, творчество женщин занимает полноправное место в лирической традиции трубадуров. Они внесли свой весомый вклад прежде всего в любовную поэзию и, подобно большинству мужчин, сочинявших в этом жанре, писали в манере trobar leu. Но кто были эти женщины? Какое положение они занимали, каково было их образование? Отличалось ли отношение к женщине-поэту от отношения к женщине в целом? Средневековые источники говорят об этом скупо или же опосредованно; уровень информации зависит от жанра текста: юридического, теологического, житийного, философского… Средневековый взгляд на женщину был сформирован прежде всего церковниками, и взгляд этот сугубо отрицательный: женщина — орудие греха и погибель мужчины, женщина — существо нечистое и чувственное, и ей пристало занимать положение гораздо более низкое, чем мужчине. Она была создана для того, чтобы жить в подчинении у мужчины и от него зависеть. Однако что бы женщина ни делала, даже руководствуясь предписанной ей ролью, на каждом шагу ее поджидают препятствия, особенно если женщина эта принадлежит к благородному роду. Замужняя дама и монастырская затворница равно вынуждены соизмерять свои поступки с поведением мужчин.
Активная роль женщины в окситанской литературе может быть истолкована как своего рода реванш по отношению к окружающей их женоненавистнической среде.
Итак, женщины-трубадуры, иначе говоря трубадурки ( trobairitz), два десятка имен которых дошли до наших дней, принадлежат исключительно к аристократическому сословию. И пишут они не слишком много, ибо число сохранившихся стихотворений не превышает четырех десятков, и делают это вовсе не для того, чтобы заработать на хлеб насущный, как многие из их собратьев по перу противоположного пола, также принадлежащие к благородному сословию.