Повседневная жизнь во времена трубадуров XII—XIII веков
Шрифт:
В razo, предпосланном одной из песен Арнаута Даниэля, о котором в жизнеописании говорится, что его произведения «понять и выучить не так-то просто» [152] , рассказывается забавная история о том, как могли распространяться сочиненные песни. Однажды в Пуатье, где находился двор Ричарда Львиное Сердце, один жонглер бросил Арнауту Даниэлю вызов, заявив, что он «находит» рифмы более изысканные, чем Арнаут. Трубадур вызов принял. Спорщики избрали своим судьей короля, и каждый побился об заклад, что победит соперника; в залог же каждый дал коня. Король запер состязающихся по одному в соседних комнатах. От скуки Арнаут не мог связать и двух слов. Жонглер же сочинял быстро и складно. Сроку им было дано десять дней; время пролетело быстро, и вот уже до вынесения приговора королем осталось всего пять дней. Жонглер спросил Арнаута, удалось ли ему сочинить свою песню, и тот ответил: «Да, я сочинил ее уже три дня назад», хотя на самом деле он о ней даже и не думал. И вот жонглер всю ночь пел свою песню, чтобы получше ее запомнить. А Арнаут решил подшутить над ним. Всю ночь, пока жонглер пел, Арнаут запоминал текст и музыку. Представ перед королем, Арнаут заявил, что хочет исполнить свою песню, и запел песню жонглера. Тот, услышав свое сочинение, принялся возмущаться. Король потребовал объяснений.
152
Жизнеописания… с. 43.
Некоторые трубадуры оставили о себе память как о хороших певцах; к ним относятся бывший каноник Пейре Роджьер и Пейре Овернский, обладавший особым талантом искусно высмеивать своих современников, прежде всего умельцев-жонглеров и трубадуров, как тех, кто с успехом развлекал придворных при королевских дворах, так и тех, кто, судя по всему, не имел успеха у публики. Гаусельм Файдит пел плохо, хотя умел прекрасно сочинять и текст, и музыку; ему пришлось стать жонглером, потому что он растратил все свое состояние, играя в кости. Ричарт де Бербезиль был очень застенчив, и стоило ему оказаться в обществе, как он тут же терялся, и чем изысканней и многочисленней было общество, тем больше он терялся. Поэтому его непременно требовалось подбадривать. Однако, как добавляет составитель его жизнеописания, у него был красивый голос и он умел прекрасно исполнять песни своего собственного сочинения!
Также, согласно источникам, немало трубадуров к каждому новому стихотворению сочиняли новую музыку; так поступал, например, Гильем Райноль Д’Ат, однако ни одна из его мелодий до нас не дошла, поэтому нам остается только гадать…
Трубадур должен был непременно поразить своих слушателей. Чтобы выступление прошло успешно, ему приходилось являть себя и искусным музыкантом, и поэтом, и исполнителем, а подчас и разыгрывать настоящий спектакль, чтобы очаровать или взволновать публику. В отличие от трувера Северной Франции, трубадура, совершенно очевидно, не интересует та слава, которую он может снискать посредством власти письменного слова, через книги, молчание традиции на сей счет следует толковать именно так… Заботу о своей нетленной славе трубадур предоставляет потомкам. Кансона — и стихи, и мелодия — должна понравиться сегодня, сейчас, ибо только тогда он будет иметь счастье слышать, как дамы исполняют ее возле ручья. Гираут де Борнель искренне радуется, услышав вот такое бесхитростное исполнение своей песни, и он прав, так как этот способ — наилучший, чтобы одержать победу над временем:
Мне нравится слышать собственную песню, которую выводит чистый и безыскусный голос, слышать, как ее поют, направляясь за водой к ручью [153] .
Из одного замка в другой, от одного двора к другому лежат пути трубадуров; повинуясь воле своих покровителей, они идут через равнины и долины, перебираются через горы и переплывают моря. Вручив посланцу — верному или лукавому — свою кансону, они надеются, что песнь их достигнет ушей дамы, чье сердце они стремятся растрогать; разумеется, все они жаждут увидеть свою даму воочию. Сирвенты трубадуров летят ко дворам князей и владетельных сеньоров: поэты желают либо что-то сообщить, либо побранить их, одарить советом или похвалить.
153
Riquer M. de. Los Trovadores.. . op. cit., p. 470.
Лимузенский трубадур Бертран де Борн, родившийся в середине XII века, активно вмешивался в борьбу за сферы влияния в Аквитании, которую вел Генрих II Плантагенет со своими сыновьями с одной стороны, и король Франции — с другой. Жизнь трубадура поистине может считаться показательной, равно как и сыгранная им роль. Владея нераздельно вместе с братом укрепленным замком Аутафорт, он быстро превращает замок в яблоко раздора. Воинственный поэт обращается за помощью и поддержкой то к партии Плантагенетов, то к партии короля Франции, и его ссора с братом вскоре становится частью распри, которую сыновья Генриха Плантагенета ведут с отцом, и случается это в самый разгар междоусобиц в семействе Плантагенетов. Бертран принимает сторону старшего сына английского короля, «короля-юноши», чья расточительность пришлась ему по душе; брат же его становится на сторону второго сына, беспокойного Ричарда Львиное Сердце, жестоко обошедшегося с мятежными аквитанцами. К несчастью, 11 июня 1183 года «король-юноша» Генрих умирает. Бертран оплакивает его в несравненном по красоте плаче ( planh):
«Тот, кто могилой до срока захвачен, / Мог куртуазности стать королем», тот, кто «для юных вождем и отцом / Был…», «Роландовых дел /Преемник был рьян […] Весь мир в изумленье / Поверг […]/ От Нила до стран, / Где бьет в берега океан» [154] .
В этом плаче поэт описывает жизнь, которая по сердцу ему самому, жизнь сеньора учтивого и богатого, соответствующего куртуазному идеалу; сеньора, которого мечтают получить в покровители все трубадуры. Этот сеньор учтиво принимает, постоянно делает подарки, куртуазно приветствует гостя: «добро пожаловать!», имеет большой дом, хорошо его содержит и заводит в нем благородные порядки; он щедр на одежду и деньги, прекрасно воспитан, у него едят под звуки виолы и приятных песен, свита его многочисленна и состоит сплошь из могущественных и отважных рыцарей, избранных из самых лучших в своем сословии. И никаких упоминаний о даме. Бертран оплакивает горячую мужскую дружбу, связывавшую его с Генрихом, который на его великое горе слишком рано покинул этот мир.
154
ПТ… c. 82–83.
Сразу же после смерти «короля-юноши» Бертран теряет свой замок: ему приходится уступить его брату; однако вскоре он обретает его вновь после того, как выходит из борьбы аквитанских баронов против их сюзерена. Вскоре он предлагает свои услуги партии английского короля и Ричарду, графу Пуатье, и делает это в следующих словах:
Если граф будет со мной любезен, если не будет скрягой, я буду ему весьма полезен в его делах, ибо я чист, как серебро,
смиренен и предан.Невозможно более ловко составить документ, обладающий сладкозвучностью стиха и одновременно свидетельствующий о — вовсе не бескорыстной — готовности пленять властелина…
Когда в 1189 году Филипп-Август отдает Жизор в удел Ричарду, Бертран просит своего верного посланца и жонглера Папиоля разнести по всем краям его слова о том, что «Льва — Ричарда почтить не вздор! Король Филипп ягненком стал — / Утратит все, чем обладал» [155] . Строго критикуя Филиппа, трубадур превозносит Ричарда. Тут умирает старый король Генрих. И 3 сентября этого же года Ричард становится королем Англии.
Двумя годами раньше на Востоке христиане под стенами Тиверии (Генисарета) потеряли деревянный крест, на котором распяли Спасителя, и Иерусалим попал в руки Саладина. Слух о поражении достиг западного мира в 1187 году. Первым среди принцев Ричард отправился в Крестовый поход. Бертран де Борн немедля пропел ему хвалу:
155
Последняя строфа сирвенты: Volentiers ferai sirventes(«Я сирвентес сложить готов…»), БВЛ, с. 99.
Сам Господь наш созывает всех тех, кто отважен, храбр и достоин… Тот же, кто графом сейчас является, и герцогом тоже, и станет потом королем, первым откликнулся на призыв, а потому заслуга его вдвойне велика [156] .
Но Ричард добирается до Святой земли только 8 июня 1191 года, спустя почти четыре года после того, как христиане, осажденные войском неверных, бросили клич о помощи. Слишком поздно.
Странствия трубадуров
156
Trad. Gouiran G. Le seigneur-troubadour d’ Hautefort. L’oeuvre de Bertran de Born. Aix-en-Provence, Universit'e de Provence, 1987, p. 33.
Трубадуры не могут слишком долго проживать при дворе одного сеньора, им необходимо путешествовать, необходимо завоевать сердца как можно большего количества слушателей, общаться с другими талантливыми поэтами, слушать, что говорят о них разные люди. Трубадуры слывут знатоками ведения дебатов и грамотеями, они умеют нравиться и убеждать, поэтому из них получаются великолепные посланники и утонченные посредники, их гостеприимные покровители нередко отправляют их с поручением к друзьям или политическим противникам. Трубадуры в избытке наделены всеми теми чувствами, которые подталкивают нас к перемене мест: стремлением испытать себя, жаждой повидать иные места, потребностью узнать новое и сделать собственные открытия; следуя своему призванию, трубадуры пускаются в дорогу. Видя, как, сидя в теплом замке, рыцарь пускает пыль в глаза, похваляясь своими подвигами, совершенными во время крестовых походов, трубадура охватывает желание вступить в войско какого-нибудь знатного сеньора, о котором известно, что он дает волонтерам снаряжение и оплачивает их дорожные расходы. Помимо крестового похода еще одним, столь же увлекательным приключением считается паломничество, путешествие к святым местам; паломником может стать человек из любого сословия. После того как количество святых мест умножилось, а монахи стали щедро сулить паломникам спасение и исцеление, количество желающих поклониться святыням резко возросло. Остановившись отдохнуть и перекусить — в таверне или на травке возле источника, — паломники, нещадно приукрашивая действительность, рассказывают своим случайным сотрапезникам и попутчикам настоящий роман о своем путешествии, целью которого является приобщение к христианским святыням. Наряду с Римом и Иерусалимом одним из наиболее почитаемых святилищ становится собор в Сантьяго-де-Компостела в Галисии, где хранятся останки святого Якова Компостельского. Чтобы добраться до него, надо проделать долгий, в несколько недель, а иногда даже и месяцев путь, исполненный опасностей, а потому наиболее заманчивый: ведь совершившего его ждет заслуженный почет. Восстановить маршруты странствий трубадуров по дорогам романского юга, а также их заморские путешествия, чрезвычайно тяжело, ибо сами они нигде не говорят о них прямо, а исключительно намеками. Поэтому, пытаясь представить их более конкретно, воспользуемся рассказами крестоносцев и паломников, запечатленных хронистами той эпохи, а также весьма популярной в те времена книгой «Проводник к святому Якову» [157] .
157
Le Guide du p'el'erin de Saint-Jacques-de-Compostelle, trad. et commentaire Vielliard J., Paris, Vrin, 1984, 5-e ed., 152 p.
Еще с античных времен Италия и Испания были связаны сетью дорог, пролегавших по южным областям королевства Франции [158] . Между лигурийским побережьем Итальянского королевства и океанским побережьем Иберийского полуострова, через Пиренеи, римляне выстроили несколько дорог, достаточно широких, чтобы на них могли разъехаться две повозки. Одна из таких античных дорог, дорога Домициана, протянувшаяся вдоль провансальского побережья Средиземного моря, пересекала Рону на уровне Тараскона и направлялась в Ним; далее она шла через край, где около 1100 года возник новый город Монпелье, затем огибала укрепленные стены Безье, а в Нарбонне разветвлялась надвое. Одна из ветвей шла на Каркассонн, к дороге «двух морей», а другая, большая и широкая, соединяла Тулузу и Бордо; из Каркассонна же дорога шла в Руссильон, проходила через Эльн и, перебравшись через перевал Паниссар, следовала в сторону Барселоны. Но таких широких и удобных путей было не так много. Среди остальных дорог наиболее важными были мощенные плитами пути (« ferrades»), по которым передвигались на мулах, и тропы (« drailles»), по которым стада скота перегоняли из одной долины в другую или же с гор на прибрежную равнину; дороги эти часто перекрещивались.
158
Les routes du sud de la France de l’Antiquit'e `a l’'epoque contemporaine, Comit'e des travaux historiques, Paris, 1985, 522 p. — L’Homme et la Route en Europe occidentale au Moyen Age et aux temps modernes, in Flarann° 2, 1980. — Clement A.-P. Les Chemins `a travers les ^ages en C'evennes et Bas-Languedoc, Montpellier, Ed. Max Chaleil. 1989, 379 p.