Пойдем играть к Адамсам

– Тогда послушай ее сердце.

Дайана наклонила голову и коснулась ухом обнаженной груди Барбары.

– Тихо.

Все замерли, пытаясь услышать то, что могла слышать только она.

– Бьется, – сказала Дайана. – Послушай.

Бобби никогда не любил прикасаться к Барбаре, и теперь, когда ему пришлось это сделать, не знал, куда отвести глаза, чтобы не видеть ее. Поэтому он зажмурился и прижался ухом к ее телу. Снова наступила тишина.

Через пару мгновений он произнес:

– Ага.

– Фух, – с облегчением выдохнул Джон.

– Зачем это все? – спросила Синди. – Вы же все равно ее убьете.

– Но не так, – сказала Дайана. – Это все испортит. – Она выпрямилась. – Ладно, давайте занесем ее внутрь. Все в порядке.

Они закинули ноги Барбары на опущенный задний борт, а затем, используя их как опору, все вместе подняли ее и загрузили в машину.

– Она теперь вся грязная, – проворчала Синди, словно критикуя их работу.

– Не вся.

– Нет, вся. – У Синди были свои стандарты. – И волосы все спутались.

– Придется ее помыть. – Дайана впервые посмотрела на Синди как женщина на женщину и согласилась.

– И расчесать ей волосы. И все это придется делать мне.

Бобби, не обращая на них внимания, сказал:

– Я уберу у нее кляп.

– Чтобы она начала орать здесь?

– Это необходимо. Ей очень тяжело дышать.

– Нет!

– Она не будет кричать, – сказал Бобби.

– Ладно, тогда убирай. Это будет на твоей совести.

– Хотите, чтобы она умерла здесь и сейчас?

Ему потребовалась помощь, и он ее получил. Уложив Барбару в заднем отсеке фургона, они перевернули ее на бок и держали, пока Бобби отклеивал скотч и вытаскивал кляп.

– Давай я возьму, – предложила Дайана, протянув руку. – Синди, принеси еще клейкую ленту, весь рулон.

– Зачем?

– Отпечатки пальцев. Придется выбросить это вместе с другими вещами, подлежащими сожжению. И в любом случае мы должны снова заклеить ей рот.

Бобби, казалось, сразу понял, что Дайана имеет в виду.

– Это верно. Скотч – лучшая вещь в мире для удаления отпечатков пальцев. Делай, что она говорит. – Он снова переключил внимание на свою пациентку. Его лицо превратилось в миниатюрную копию отцовского, стало серьезным и озабоченным. – Она еще плохо дышит. – В его голосе читалась искренняя обеспокоенность.

– Почему?

– Откуда мне знать?

– Что будем делать?

Бобби задумался. Он полагал, что в подобной ситуации настоящий врач сделал бы что-нибудь быстрое и умное – кислородную терапию, стимулирующую инъекцию, да мало ли что. К сожалению, он был всего лишь сыном врача, и никаких инструментов у него под рукой не было. Но потом он вспомнил.

– Искусственное дыхание.

– Ага.

– Что?

– Джон ударил ее…

– Джон?

– Ну, да, – признался Джон. (На самом деле, в какой-то степени каждый из них смог бы сделать искусственное дыхание. Они учились этому в бассейне Брайса у своих родителей, а старшие дети еще раз проходили это в школе.)

– Подкатите ее ко мне. – Джон забрался в фургон, а остальные дети переместили Барбару. – У нас же нет дыхательной трубки. – Он огляделся по сторонам, как бы заранее извиняясь за неудачу.

– Просто сделай это.

– Нужно открыть ей рот.

– Вот… – Немного неуклюже, но Бобби все-таки сумел разжать челюсти Барбары. – Сейчас.

Словно повторяя полученные уроки, Джон сделал глубокий ровный вдох, наклонился, приник губами к ее губам и выдохнул. Еще раз втянул в себя воздух и повторил процедуру. При этом он встретил некоторое сопротивление.

– Здорово! Так держать.

– Получается, – сказала Дайана.

Джон снова наполнил свои легкие и снова вдохнул воздух девушке в рот. Поскольку это была Барбара, он делал это нежно и аккуратно (хотя завтра ему предстояло участие в ее убийстве).

Теперь она запротестовала по-настоящему.

– Нет…

Он сделал ей еще один вдох.

– Мне это не нужно. – Барбара попыталась отвернуться, и поскольку она была пловчихой и наверняка могла оценить свое состояние, Джон остановился.

Синди вернулась под навес.

– Что происходит?

– Ничего, – ответила Дайана, успокаивая и ее и себя. – Все хорошо. Залезай.

Четверо детей поехали в заднем отсеке фургона, рядом с Барбарой, а Дайана села за руль.

Вставив ключ в замок зажигания, она нажала на педаль газа, как делала это на семейном «Шевроле», повернула ключ и завела мотор. Автомобиль ожил: вспыхнули и погасли фары, заурчал кондиционер. Можно было ехать.

– Она в порядке?

– Поторопись, – сказал Джон. – Дождь…

С жестким выражением лица, как у человека, сдающего экзамен по вождению, Дайана включила заднюю передачу, отпустила ручной тормоз, нажала на педаль газа и тронулась с места. Машина выехала на подъездную дорожку, пару раз качнулась, а затем свернула на тропинку, ведущую к домику прислуги. Здесь Дайана остановилась.

– Я не смогу проехать к дому, как думала. Тропинка слишком узкая. Будет заметно.

– Давайте отнесем ее.

– Перетащим.

– Да как угодно, только, ради бога, пойдемте уже. – Джон снова посмотрел вверх.

– А если нас кто-нибудь увидит?

– Кто здесь нас увидит?

– Сейчас уже слишком поздно.

Все выгрузились из машины.

Барбара почти пришла в себя и слышала их разговор. Казалось, она все поняла. Ее глаза говорили, что ей известно, для чего она здесь.

– Пожалуйста… – простонала она. Голос у нее был измученный, протяжный, умоляющий.

– Заткните ей рот, – подойдя, сказала Дайана. – Быстрее.

Барбаре снова вложили кляп. Это было несложно; она не сопротивлялась. Новая тряпка заменила старую, свежий скотч заклеил губы.

– Может, пусть идет сама?

– Нет.

Вздох. Всеобщим усилием они вытащили ее на опущенный задний борт и усадили. Затем впятером схватили ее за руки и потащили по тропинке к домику прислуги. Ее босые пятки оставляли за собой две параллельные дорожки.

У двери в здание ее перекинули через обломанный и прогнивший порог в крохотный серый коридор и уронили. Хотя была еще середина дня, с запада надвигались тучи, и солнце преждевременно исчезало в темно-синей дымке. В доме было непривычно темно для этого времени суток и, как ни странно, прохладно.