Поймать вора

— Полегче! — прикрикнул на него Берни. — Они пойдут на завтрак.

— Вот еще! — возмутился владелец подбородка, но швырять бананы перестал и теперь аккуратно их укладывал. Берни улыбнулся. Ох-ох, у него и во рту кровь. Что же с ним такое сделали. Я покосился на кабину трейлера. Как бы в нее пробраться. А уж когда окажусь внутри, то знаю, как поступить.

Парень с подбородком подкатил доверху нагруженную бананами тележку к нам. Берни взял банан и протянул Пинат. Слониха приняла угощение, а затем запустила хобот в тележку, подхватила целую связку и отправила в рот. Парень в это время трусливо прижимался к стене.

— Нравится? — спросил Берни и перевел взгляд на вжавшегося в стену парня. — Теперь кати все это в кузов и там высыпи.

— А что, если она меня растопчет?

— Тогда работу за тебя выполнит твой приятель.

Не сводя со слонихи глаз, парень с подбородком подкатил тележку к задку трейлера. Другой, у которого подбородка не было, установил пандус. Парень с подбородком вкатил тележку в кузов трейлера и вернулся с пустой. Лев снова заревел.

— Мордой в пол, — приказал Берни. Парни заняли привычное положение, а напарник подошел к пандусу. Я последовал за ним. — Иди, Пинат, — пригласил он.

Как же, пойдет, подумал я.

Но Пинат пошла. Приблизилась к грузовику. Мы посторонились. Она поднялась по пандусу прямо в кузов трейлера. Никогда не знаешь, чего ждать от этой слонихи. Берни закрывал двери и запирал на засов, когда с другой стороны завала послышались звуки. Видимо, завал был не очень большим, потому что вскоре оттуда блеснул свет.

— Поехали! — Напарник спустился с пандуса, и мы бросились к кабине — Берни при этом немного прихрамывал: давала знать старая военная рана. Прыгнули внутрь. Джокко лежал, распростертый на переднем сиденье, и его глаза были все еще закрыты. Берни скатил его на пол, и мы заняли свои места: напарник за рулем, я — справа на сиденье. Положение нормализовано. Я посмотрел в боковое зеркало: просвет в завале увеличился, и в проем по обломкам устремились капитан Панса и его люди. Некоторые держали в руках лопаты. Ну может, и не совсем нормализовано, но почти. А это что такое? Парень с автоматом — той штуковиной, которая делает «та-та-та».

Ключ торчал в замке зажигания. Берни повернул его, и мотор заработал. Рука напарника легла на рычаг переключения передач. Он покачал его из стороны в сторону.

— Интересно, где здесь первая? Может, тут? — Грузовик дернулся впереди замер. Мне вспомнился ужасный день из тех времен, когда Леда еще жила с нами и Берни пытался научить ее переключать скорости. На этот раз такого кошмара не должно случиться. Напарник снова запустил двигатель и попробовал другую передачу. Трейлер опять дернулся и заглох. Взревел лев, и мне показалось, что к его рыку присоединились голоса других животных. Но я не был уверен, потому что в этот момент парень с автоматом выпустил очередь, затем другую. Я снова посмотрел в зеркало заднего вида: один из джипов переваливался через обломки, а капитан Панса, привстав с переднего сиденья, что-то говорил водителю. Зеркало разбилось, и картина исчезла, разлетевшись на мелкие кусочки, осыпавшие мое окно. Оказывается, зеркала, как и окна, сделаны из стекла. Я уже собирался поразмышлять на эту тему, но Берни перебил мою мысль.

— Как так получилось, что я никогда не учился управлять большегрузом? — спросил он, переводя рычаг переключения передач в другое положение.

Я понятия не имел — только знал, что это не его вина. Мы опять скакнули вперед, но на этот раз мотор не заглох.

Берни надавил на педаль газа. Он хотел перейти на другую передачу, но у него не получалось. Мотор завывал, и мы на полной скорости летели сквозь шахту или чем там на самом деле служила эта пещера. Стены сомкнулись вокруг нас и превратились в длинный тоннель, освещаемый только нашими фарами. Такие тоннели запомнились мне по расследованию дела о контрабанде наркотиков, которое мы вели в одном маленьком приграничном городке. Его название я забыл, а сейчас не время вспоминать.

Та-та-та. Пули выбивали искры из каменных сводов и рикошетом ударялись о стенки кабины. Внизу на полу застонал Джокко.

— Заткнись, — бросил ему Берни. Я видел, что он до отказа вдавил педаль газа в пол. Рев двигателя становился все громче и больно резал уши.

Та-та-та. Разбилось боковое стекло с его стороны и засыпало осколками всю кабину. Впереди фары выхватили из темноты ворота наподобие подъемных гаражных — вроде тех, в которые мы попали внутрь.

— Нет времени останавливаться, — пробормотал Берни. — И что из этого следует? — Ни малейшей догадки. Но зато я вернул себе Берни и теперь он сам будет разбираться со всеми «и что из этого следует?». Напарник потянулся к висевшей на зеркале заднего вида штуковине. Она напоминала пульт дистанционного управления, которым мы открывали ворота в нашем гараже до того, как они сломались, но об этом я, кажется, уже упоминал. — Должно получиться, — буркнул он, нажимая кнопку.

Стремительно приближавшиеся ворота не шелохнулись.

Та-та-та. Пули пробивали их насквозь, оставляя рваные дыры.

— Или вот эта? — Берни нажал другую кнопку. — Хотя вряд ли. С какой стати красная кнопка…

Фраза осталась недосказанной, потому что в этот момент ворота стали подниматься. Но как медленно! Мы на всех парах неслись к ним, а это «та-та-та» все приближалось. А потом сверху, оглушая, раздался металлический скрежет. Звук спрессовался в ушах, проник до самого кончика хвоста и вернулся обратно. Мы, проскочив через ворота, вырвались наружу.

Напарник снизил скорость. Вовремя ли? Берни, опомнись!

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Не беспокойся. Они за нами не погонятся. Мы дома. — Дома? Неизвестно где, вокруг пустыня, а он говорит, что мы дома. Берни протянул руку и потрепал меня по голове. — В старых добрых Штатах. Живы и здоровы. — Он развернулся и осветил фарами место, откуда мы выбрались. Я узнал склон — тот самый, где Джокко улизнул от нас на дороге в Мексику.

Живы и здоровы. В старых добрых Штатах. Это меня устраивало. Мы ехали по гладкой, отливавшей серебром дороге в пустыне. Берни нашел передачу, от которой не так страдали мои уши. На полу пошевелился и открыл глаза Джокко. Берни покосился на него.

— Это, кажется, Черчилль сказал: «Ничто в жизни так не воодушевляет, как то, что в тебя стреляли, но промахнулись»?

Джокко не ответил. И я тоже. Черчилль? Наверное, какой-нибудь бандит. Ничего, рано или поздно он попадет за решетку. Мы, я и Берни, мастера управляться с преступниками. Сзади в фуре протрубила Пинат.

32

Мы ехали в темноте: Берни за рулем, с пистолетом за поясом; я на сиденье рядом, Джокко в не очень удобной позе на полу.

— Еда на борту есть? — спросил его напарник.

Отличный вопрос. Лучше я бы и сам не придумал. Ни за что.

— Мне нечего сказать, — буркнул бандит.

— Значит, ты предпочитаешь играть роль такого неудачника?

— Что? — не понял Джокко.

— Мы на нашей работе превратили многих неудачников в сидельцев и пришли к выводу, что существует всего два вида неудачников: первые — это те, кто намерен множить свои неудачи; другие — кто хочет их прекратить. Догадайся, кто получает максимальный срок?

Я задумался, и уже начал приходить к какому-то выводу, но тут проблема показалась мне совершенно не важной, и я сразу почувствовал себя лучше. Лучше — это плюс к тому «отменно», которое наступило, когда я снова оказался с Берни.

Последовало долгое молчание, а затем — вот сюрприз! — Джокко заговорил.

— Посмотри в консоли.

В здоровом глазу Берни — том, что был с моей стороны — вспыхнул огонек. Так бывает, когда он улыбается. Но на этот раз он не улыбался.

— Так, посмотрим, что мы тут имеем… — Напарник открыл консоль и пошарил внутри.