Поймай меня

Подмигиваю малышу и уже поворачиваюсь к квартире Ромы. Девушка открывает его дверь СВОИМ ключом.

— Вы к Роме? — задаю вопрос нейтральным тоном. Брюнетка пробегается глазами, прицениваясь. Мягко улыбается пухлыми губами.

— Вообще-то, я его жена. А вы? — приподнимает брови.

— А я соседка сверху… бегаем вместе. по утрам — вру и от растерянности, делаю первое, что приходит в голову, бегу этажом выше.

Олеся и Артем… два очень дорогих мне человека.

Память, как постирония, имеет свойство собирать все воедино. Мелкие детали, которым ты не придаешь значение, складываются в общую картину. Это его семья. Жена и ребенок.

Остаюсь, прислонившись к стене, и изо всех сил давлю сухие рыдания. Я глупая, соседская девочка во время подвернулась, чтобы послужить заменой в постели. Одна из наивных дурех, которых так часто транслирует домашний телеканал в своих сериалах. Банальная идиотка попавшая на крючок неверному козлу.

Реальность обрушивается на меня в момент. Сказок не бывает, и серый волк, сколько не прикрывайся овечьей шкурой, им и останется.

Тело, еще недавно парившее от счастья, с быстротой пропитывается осквернением. Противно от самой себя. Как можно бросаться в объятия человека, не узнав его.

Обидой и ненавистью вытаптываются все всходы, прорастающих чувств. На грани беспамятства. Кадр за кадром сменяются наши свидания, как поворачиваются, являя истинный смысл.

Мы не вселенная.

Обычные люди с суетой и интригами. Гадкими, пошлыми. И это совсем не про серьезно. Это про жизнь. Люди такие, какие они есть, и первое впечатление никогда не обманывает. Он гнусный лжец и манипулятор. Нашел способ и воспользовался им. В памяти взлетает фраза из давно забытой передачи. Вы самое слабое звено, прощайте.

Спускаюсь механически, как робот, делая синхронные движения руками и ногами. Осмысление блокирует контроль над телом. Бросаю в мусорку контейнеры с едой. Холодные капли ударяют по переносице, щекам. Размазываются, смешиваясь со слезами.

Утро остывает под порывами ветра. Асфальт монотонно наполняется лужами.

Мысли разрозненными фрагментами врываются в оглушенный истерикой мозг.

Насквозь промокшая одежда, все неважно. Бегу от себя. От него. От того что было между нами.

Подсознание слепо ведет к месту, где все началось. К реке.

Как шальная мечусь по мосту. Настойчиво останавливает ноющая боль в груди. Не думаю, рвусь галопом, преодолевая ноющую стихию к блестящей глади, покрытой мелкими кругами от падающего дождя. Смыть с себя его руки, поцелуи предательство. Вот что движет.

Не смотри назад… Беги…

Глухие всплески разлетаются, когда я на полном ходу врываюсь в течение. Тело до пояса кует льдом. Сжимаюсь, продвигаясь дальше. С трудом. Вязкое дно под ногами замедляет. Разрывая толщу, иду. Дальше… глубже…

Дождь хлестко ударяет по всему телу. Молнии режут небо на части. Гром ревет, храпом раненого зверя.

Я захожусь в сумасшествии, тарабаню по поверхности криком в небо, выхлестываю его из себя На моей коже вода. Как и все его слова.

Боже!! Зачем ты мне его дал?!!

Он же смотрел в глаза и врал. Я падаю в пустоту. Ливень потоками смывает, стирает его. Пути назад больше нет.

От холода, влаги трясет как в лихорадке. В тупом онемении не реагирую, насколько это опасно.

Обессилена бурей внутри, почти не замечаю, как меня на руках вытаскивают и несут в автомобиль. Потерянно стряхиваю зависающую воду на лице, а потом съеживаюсь и отшатываюсь, тяну ручку на дверце, хлопок и ее блокируют.

Опасное существо на водительском месте. Только его не хватало в эпицентре душевной драмы. Треф.

Полного имени я не знаю, но тех немногочисленных фактов, вполне достаточно, чтобы испытывать неприязнь.

— Какого черта?!! — выкрикиваю в отекшее от недавних побоев лицо, с выражением недовольства. С нас водопады стекают на резиновые коврики в салоне.

— Ты че суецидница? Так надо было металлический стержень прихватить, чтобы наверняка молнией у*бало… Совсем мозгов нет?.. Другого времени искупаться не нашла?

Глава 26

Что ему нужно? И как он здесь оказался?

Два вопроса не перестают крутиться в голове, перекрывая на время произошедшее. Чувство собственной безопасности, все-таки берет верх над эмоциями.

Насторожено слежу за каждым движением, сдвигаюсь в сторону, когда тянется к тумблеру, добавляя температуру в салоне.

— Я печку включил, а то у тебя синюшный вид, как у замороженной курицы — неожиданно поясняет, выгляжу наверно слишком ошарашено. От дрожащего тела, голосовые связки отказывают, выплескивая только свистящие вздохи.

— Боишься меня? — согласно киваю — Узнаю руку мастера…Ох блядь прочесывает рукой по волосам — Надо было раньше тебя предупредить, пока не дошло… А ты прям в серьез топиться хотела?

— Нет, я же не дура — переключаюсь, не в силах себе объяснить ситуацию, а ему и подавно — Следишь? Как мог здесь оказаться?

— Родители в соседнем подъезде живут. Выхожу от них и вижу, фея несется на всех парусах по дождю, сразу просек, что от Жигунова бежишь, поехал следом.

— Убедительно, еще один отменный лжец. Ждешь спасибо? — пытливо поднимаю глаза, он мотает головой.

— Заебало за Романом дерьмо собирать

— Давненько этим занимаешься?

— Давай по порядку, но не здесь. Меня колдаебит от холода, тебя тоже. Поехали ко мне? Выпьем чего-нибудь погорячее, переоденемся и все расскажу. Идет?

Домой мне нельзя, открытые раны на сердце, не позволяют вернуться. Я знаю, что Рома придет, а слушать очередную сказку, нет сил и желания.

Что делать? И соглашаться слишком рискованно. Еще одна темная фигура на доске. Под искаженным изображением начинаю перерабатывать. Все не так как кажется. Желание, выслушать историю от другого лица, борется и побеждает.

— Идет — даю добро, протягивая руки к пышущей жаром вентиляции на панели.

Пальцы мелко покалывают, от тепла разливающегося по сосудам. Мокрая одежда, как липкая броня мешает телу согреваться.

Мы едем около пятнадцати минут в сторону левого берега. Район новостроек. Щиты жилищных компаний, разбросаны через каждый километр, предлагая квартиру мечты.

Дождь потоками смывает улицы. Если бы можно было так же растворить воспоминания. Как допустимо с такой простой притворяться перед людьми, без жалости идя на поводу собственного я. Это абсолютная дикость.