Позабытое небо. Игрушка магов

– Самая большая глупость – согласиться быть твоей эти чертовы семь месяцев! – Таалис невольно вздрагивала от каждого звука удара, достигающих ее длинных ушек.

На глаза наворачивались слезы от несправедливости происходящего там, внизу. Ведь все знают, в чем дело и кто истинный виновник неприятностей, свалившихся на головы двух наемников, которым не повезло согласиться на этот заказ.

– Отпусти их, пожалуйста, - не хотела реветь. Только голос подрагивал, выдавая истинные эмоции, хлещущие через край. Пусть недолго, но наемники были ее друзьями, которых в жизни нельха совсем немного. Она не желала им вреда!

– Я все сказал, - голос принца был тверд и непоколебим. – Исчезни, если не хочешь присоединиться к ним.

– Ты сказал глупость! – вспыхнула Таалис, поддавшись огню эмоций. – А что, если хочу к ним присоединиться? Что тогда?!

– Пошла прочь, я сказал! – рявкнули на нее в ответ так, что над дворцом повисла звенящая тишина. Даже трепку наемников прекратили, обернувшись к принцу, пребывающему на нервах.

Таалис отступила. Смотрела на мужчину перед собой в красивых и дорогих одеждах. И не понимала, кто перед ней и куда делся тот Ворон, которого она если не знала, то хотя бы, кажется, понимала. Этот человек был ей не знаком. Больше того, он был ей противен.

Произнести что-то оказалась не в силах. Развернулась и убежала прочь, стирая по пути рукой слезы со щек и глаз. Подбородок дрожал от обиды и чувства вины. Ее душили рыдания.

Чтобы не доставлять никому радости видеть себя в слезах и не портить настроение еще больше, убежала туда, где ее никто не найдет. Если вдруг кто-то вообще решит поискать девочку-оракула. Кому она здесь нужна?

На крыше дворца, на площадке высокой башенки, дала волю рыданиям, перестав сдерживаться. В изнеможении после подъема по самой длинной и крутой лестнице опустилась на каменные плитки. Обхватила себя за плечи, сжавшись в комочек на пронизывающем вечернем ветру. Слезы пыталась стереть с глаз, но их было так много, что вскоре рукава халата вымокли насквозь. Стало еще холоднее, сердце словно покрылось тонкой корочкой льда.

Спускаться вниз не стала. Наплакавшись вдоволь, села в уголке у стены, чтобы не так сильно страдать от сильных порывов завывающего ветра. Призвала сиих, взглянув на мир с его помощью. Тихая музыка отражала настроение, вместе с тем будто залечивала невидимые взгляду раны.

Маги. Она ведь знала, что они такие. Знала еще до того, как повстречала, и опыт общения с Хартуном был лишним примером того. Все эти люди, набрасывающиеся на нельха, стоит им выпить чуть больше. Разве могут они вызывать какие-нибудь теплые эмоции в груди? Заставлять скучать по ним? Для них нельх – это игрушка. Где каждый лепит так, как захочется, таская из стороны в сторону. Захотел – уложил рядом, захотел – закинул в дальний ящик.

Вздохнув, Таалис подняла взгляд чуть светящихся глаз к звездному небу. Никаких огней на верхушке башни. Звезды мерцают миллиардами огоньков, освещая все, что приютилось под ними, бледным и спокойным светом. Здесь было тихо, лишь ветер чуть подвывал, застревая в зубцах башенки, да острый шпиль скулил, разрезая сильные потоки пополам.

Магия сииха унесла оракула далеко, в те края, где она помогала пострадавшим от наводнения. Ночь, конечно, люди спят. Но небольшая помощь им сгодится. Плотину починили, воду лишнюю нашли, как отвести в безопасное место. На освободившихся пятачках земли было видно, как пострадала природа от разгула стихии.

Много сделать Таалис не могла, не понимала деталей. Поэтому старалась больше по мелочам. Где-то разбежавшихся животных пригнать к домам под радостные возгласы проснувшихся от гомона людей. Слышать их оракул не могла, но видела, как счастливо озаряются улыбками лица тех.

Где-то мост через реку починила, свив новый при помощи лиан. Те вздыбились, повинуясь одной лишь воле девочки. В одной из деревень разгребла центральный колодец от камней и грязи, лишивших жителей чистой воды.

Но больше всего Таалис понравилось ремонтировать дороги. Это было весело – носиться ветром по полям и лесам, расчищая тропки и восстанавливая насыпи. В каком-то городе с восторгом выложила цветными камнями центральную площадь, изобразив парящий в небе корабль в окружении облаков.

Вернула сознание к телу лишь под утро. И еще некоторое время сидела на краю башенки, свесив ноги вниз, наблюдала за восходом. Потом грелась в лучах солнца.

Нервы постепенно приходили в норму, девочка успокоилась и сумела расслабиться.

Ладно. Влетело, конечно, наемникам по ее вине. Но у нее еще остались деньги. Три тысячи, нет – четыре, отдаст Юнайте. Оставшиеся две поделит между Эшем и Заилом в качестве моральной компенсации. Довольно неплохо, если разобраться. Разве что из головы и памяти сложно вытравить картину трепки двух наемников во внутреннем дворе дворца. Лишь бы не сильно злились на нее. А если и злились, то не настолько, чтобы отказаться от денег.

Уже завтракая на кухне, узнала, что принц покинул дворец этой ночью. Какие-то там проблемы на севере с кем-то. Подробности Таалис интересовали мало, так что она не слушала сплетен, каждая из которых отличалась от другой как день от ночи. Хватило парочки, предполагающих, что причиной своеобразного побега из дворца для принца стала она сама. Не то чувствует злится на нее, не то на себя, не то чувствует вину, не то стыдно. Короче, один бред краше другого.

О дне возвращения Вальт-Арона Таалис старалась не думать. Бродила приведением по дворцу, предпочитая сидеть либо на крыше башни, либо прятаться в саду. В комнату к принцу вернуться себя так и не заставила. В первый же раз встала на третьей ступени, глядя наверх. Нет ее охраны, пустая площадка у двери. Перед глазами долгий полет со степеней вниз.

Помотала головой в стороны в попытке прогнать наваждение и спустилась обратно. Нет, лучше башня дворца, чем туда. После последней ссоры с Вороном в груди словно переклинило что-то. Какое-то недоверие, что ли, поселилось в отношении принца. Таалис сама не понимала, что теперь чувствует к магу. Обиду? Злость? Чем бы оно ни было, на сердце тяжело.

Погрязнув в собственных думах, лишь спустя несколько дней Таалис поняла, что еще одно лицо в замке ее смущает. Принцесса Жемей. Девушка перестала ее задирать, не интересовалась, где та пропадает. Лишь в светлых глазах принцессы при взгляде на оракула мелькало какое-то скрытое и странное нечто. Торжество? Наверное. Рассорила их с Вороном, что для той может быть желаннее?

Желание сформировалось не сразу. Таалис спустилась со своей башенки, где ночевала в углу на небольшой подстилке, заботливо припасенной самой собой, чтобы не спать на холодном камне, и выскользнула в сад.

Охраны нет, следить некому. Останавливать тоже. Ей дали ясно понять, что без присутствия принца о нельха предпочитают позабыть. Если бы не предпочитала есть на кухне, Таалис была уверена, никто бы не вспомнил о том, что ей в принципе еда нужна для жизни.

Перед выходом в город накинула плащ на плечи, спрятала длинные ушки и чуть светящиеся глаза под капюшоном, надвинутым до подбородка, и направилась искать нужную себе улицу. На успех надеялась слабо, но попытка не пытка. Особенно в ее столь незавидном положении. С другой стороны, может быть, удастся узнать, как и какой ценой можно было бы вернуть колье принца. Дураку понятно, что Ворону то очень дорого, и она, скорее всего, действительно задела его за живое, когда продала столь ценную для их семьи вещь. Можно оправдываться тем, что ей ее подарили и она могла делать с колье все, что душе угодно. Легче от этого не становилось, так что Таалис не сильно старалась себя утешить.

Вместо этого шагала вперед, размышляя над тем, что даже узнать цену выкупа было бы уже неплохо. Самой ей сил и возможностей вернуть королевскую реликвию вряд ли хватит. Но ведь можно рассказать Ворону. Вдруг тот что придумает? Она-то пропадет из его жизни через два месяца, а тому еще жить с утратой семейной ценности. Вдобавок гнева отца не избежать, когда тот все-таки вернется. Так поступить с магом девочка не могла и не хотела. Если есть шанс, им надо пользоваться.

В нужной лавке ювелира, разумеется, не оказалось. Знакомая фраза про пару дней отсутствия того по каким-то важным делам не расстроила. Таалис подозревала, что ее слышат все, кто переступил порог лавки. А дальше Алерт сам решает, с кем хочет встретиться. На своих условиях. Она была и на них согласна, лишь бы узнать, как можно поправить то, что успела натворить.